Большая Берта, она же Бэла Перель
«А я не защищена формой – тем и сильна!» - сказала она в ответ на придирки маститого критика.
Помню ее первое чтение в литстудии Игоря Волгина:
И демокриты, и демократы
Уходят в Лету,
Приходят новые…
И те же кости у Гиппократа.
И снова доски трещат сосновые.
Она была невероятно красивая и неправдоподобно огромная. Большой Бертой ( по паспорту она была Берта, но никто этим имени до поры Бэлу не звал) прозвал ее первый острослов нашего круга Алеша Бердников. Дважды слышали еще, как ее называли «Царь баба!». Однажды это было на улице Иерусалима. А годом раньше в одной деревне под Брестом, известной как форпост антисемитизма. Она шла от автобуса, и, забыв все предрассудки, мужики ей салютовали, и тоже кто-то крикнул: «Приехала Царь-баба!»
Никто так не умел читать стихи, и никто так не умел их слушать. Все «да» и «нет» прописывались на лице.
Не было недели, когда бы мы не собирались дома у Бэлы почитать стихи и посидеть в застолье с пирогами.
Тяжелой драмой стала для Бэлы смерть Илюши, ее любимого внука.
Таня, единственная дочь Бэлы, похоронив сына, уехала в Израиль. Там появилась новая семья и еще внук. И Бэла решила лететь к дочери. С ней полетел муж – богатырь-казак Миша Серков. Надо сказать, что Миша в Иерусалиме нашел себя – вступил в общество по изучению Библии. У него феноменальная память и глубокий аналитический ум, и в библейском обществе он одна из самых харизматических фигур.
А Бэла в Иерусалиме страшно тосковала по Москве. После криза ей запретили пользоваться компьютером. Но она не слушалась, часы проводила в разговорах по «агенту» и скайпу. Три года назад мы узнали о том, что Бэлы не стало.
Из «Перебранок»
*
Ломать и сызнова строить –
Такая моя судьба.
Мартовским свежим настоем
Столица полна.
Плещется солнце в лужах,
Дремлет в почках май.
Голову мне вскружишь?
Начинай.
*
Огонь в печи.
Свет в ночи.
Не гаси очи.
Люблю очень.
*
И вина не пьешь,
И баклуш не бьешь.
Но твоя вина
Горчей вина.
*
Стихи его «половые»,
Грехи его «половые»,
И сам половой
В заштатной пивной.
*
Тебе не быть – слыть.
Не рожать – дрожать.
Жизнь дозировать.
Позировать.
*
Опять морозы.
Дерева – курьезы,
Проказы, пролазы,
Ветровы сказы.
*
Нижу ожерелье.
Считаю дни.
Каждый в своей келье.
Одни.
Сломаю барьеры.
Зажгу огни.
Подонки.
Премьеры.
Одни.
На публикацию «Пера Гюнта»
А.Шараповой
Алеют блики на первом снегу.
Пустеют аллеи.
Алла, в сердце своем берегу
Песни жалеек твоих и ланглеек.
Яростный Пер и хрупкий Кнут,
Север, песни пенного моря
Теперь во мне навсегда живут.
Живой родник обретаю в горе
Слов позабытых, чистых мечтаний.
*
Вне веков и царств,
Сломав завесы и барьеры,
Вор’ы, чиновники, премьеры
Весь жар изломанной души,
Схватив в ночи карандаши,
Предать бумаге поспешали.
И нет потомкам и векам
Заботы, на какой бумаге
Писал свои творенья ты –
Гербы, пергамент иль обои
Твое царапало перо.
Единственен твой вечный бой,
Твое святое ремесло.
Сегодня время принесло
Нам Пиросманову клеенку.
Грузин смеется звонко-звонко
Под ропот всех временников.