…
Как говорится, ничто не предвещало. Только побаливала у него отбитая башка. Но он не жаловался, мужик же. Иногда можно было догадаться, когда он морщился ни с того, ни с сего.
Машку окружил заботой, даже случись оказаться ей рядом с открытой дверью, он не ленился потребовать, чтоб закрыли, указывая, что ей, должно быть, холодно. Маха млела от его внимательности. И думалось ей, что животик вот-вот округлится у нее, но так уж, видать, природа устроена, что не преподносит она подарков, которые не ко времени. Или всё проще, и не хватало Машкиного здоровья на еще одно дитё. А у него мысли всё серьёзные на её счет были. Как-то вечерком он, помявшись, достал из стола бумажку с водяными знаками, заверенную нотариусом, где было сказано, что недвижимость она унаследует.
- Будет тебе угол, если что, - сказал он и виновато улыбнулся. Нотариус, дескать, дружок его. Топай, дескать, к нему, если что. Машка как-то мимо ушей пропустила новость. Ей теперь хотелось, чтоб он жил вечно. Она плескалась в наслаждении от их близости и уже мечтала, что он окажется долгожителем и здоровяком. Чтоб не потерять свою нечаянную любовь.
И вдруг, ох, уж это невозможное вдруг, Машка стала болеть – пятнами и по-другому. Он как-то сразу встрепенулся, сбегал в аптеку и стал ставить ей укольчики. Да и себе. С чем-то вроде пенициллина, но посильнее. Потому что всего-то раз в два дня. По ощущениям ей поплохело и того сильнее, но он сказал, что это побочное действие, надо подождать, будет легче. Машка начала маяться неизвестностью – её пугала сама мысль, что пидоры от медицины передали ей срамную болезнь. Но он как будто нисколько не переживал, и даже сам лечился без энтузиазма, как если бы ему было всё равно – так ли жить, иначе ли, или вообще никак.
Поболело и прошло. Машка стала забывать свой испуг, стала ластиться к любимому, и их снова обволокло счастливое безвременье, когда не надо думать на завтра. Только не таков был плешивый гад. Пронюхал, что живут-поживают они в радости. И задумал он пойти до конца.
Навёл справки – живет Машкин кавалер один как перст в этом мире. Сгинет, и никому не будет дела. А квартирка у него хоть и паршивенькая, да в центре. Такую сдавать, все равно, что кусок золота в кармане иметь. Всегда в цене и дорожает. Позвал он снова своих подельников, и приказал им за мзду немалую прикончить Машкиного любимого человека, убить, оставить её горевать одну-оденёшеньку.
…
http://www.stihi.ru/2014/09/21/9431