Трансляцию стихов можно сравнить с живописью. Ясно, что натуру представляет оригинальный стих, автор которого, в свою очередь, транслировал свои мысли и чувства в картину. Далее инициатива переходит к переводчику: он выбирает близкую ему тему, ракурс, стиль, краски. Никто не может его принудить к выбору метода перевода, к подбору своих красок.
Художественный перевод отличается от дословного перевода, как картина художника от фотографии. (Разумеется, бывают плохие картины и хорошие фотографии)
Какие качества отсутствуют у фотографии в сравнении с картиной? Индивидуальность художника, его переживание, его «видение». Можно ли упрекать Ван-Гога, за то, что он «не так» видел природу?
Под «видением» я имею в виду прежде всего «понимание». Переводчик, как художник, не просто копирует увиденное, он исследует его. Он исследует стих, он исследует автора, исследует себя. Для этого он использует весь набор своих чувств, включая интуицию и опыт. Увиденное каким-то образом отражает мысли и переживание художника, картина их усиливает. Здесь можно углубиться в психологические исследования и говорить о близости, но не тождественности, перевода и оригинала. Иногда оригинал выступает лишь как подсказка или стимул для новой картины. Но чаще влюбленность переводчика в оригинал не дает ему большой свободы: он строго следует за своей пассией.
Переводчик выбирает стих как художник выбирает тему, сразу замечает «главные линии» (идеи, образы), и находит свой стиль, свои излюбленные слова. Перевод может быть акварелью или маслом, или простой графикой. Он может быть лаконичным как японская живопись, или роскошным как картины фламандских художников. В роли красок выступает весь лингвистический набор слов и звуков, в роли линий – ритм или рифма.