http://www.stihi.ru/2016/09/27/5368, Антонина Парусова, В рубашке белой, брита на голо.
Принц на одре, - ворота тянут цепи,
Все башни наглухо, теперь на деле - замк.
Глаза опущены у страж, но губы шепчут, -
Какая разница отравлен или сам.
Две горничных, да это ветки жертвы,
Но ту схватили, главное, что ту, -
Над всеми страх, а вдруг она из мертвых,
Воскреснет вновь и обновит фату.
Конечно, казнь: костёр или железо, -
Инквизы королю, - огонь закроет свет,
Но королева жаждет острых лезвий,
Чтобы в глаза взглянуть на голове.
Ах этот "шшэх" и в траур королевы,
С земли глядят победные глаза,
Покруче будут Орлеанской девы,
Хоть те в дыму, а эти в небесах.
Чуть слышен стон из под вуали,
Копьё пронзило шею палача, -
Что за мясник при чести и печали,
Он сделал "шшэх", но будто на плечах,
Её глаза сияют и улыбка,
Как будто и не падала глава,
Инквиз дрожит, - мы сделали ошибку,
Её величество уводят со двора.
Была фата и поданы кареты,
Принц ликовал, брильянтовый эфес,
Сверкал, но лишь рука к букету,
Поник глазами, ликом тронув крест.
В кострах пылали колдовство и грёзы,
Но редко, чтоб без локонов глава,
Три капли крови и от счастья слёзы,
Рубашка белая, - для рая покрова.
И нынче колдовские чары,
Изводят принцев в торжестве любви,
Три капли крови — нож несчастной паре,
Наряды белые под горем головы.