Не припомню точно год, это мог быть 1962 или 63 или 64. Это был краткий период, когда поэзия (вдруг) стала популярной в стране. Я думаю, этому есть объяснение. В период оттепели появились новые голоса, они были заметны на фоне наскучившей всем казенной пропаганды (Евтушенко и др.). Но меня в то время привлекали совсем другие стихи, а именно стихи английских поэтов, которые я с удовольствием разбирал, обложившись папиными словарями. Я выписывал тоненький польский журнал Mozaika Angielska и прочитывал его от первой до последней страницы. Журнал был действительно интересный, там были короткие рассказы английских классиков, юмор, слова популярных песен. На первой странице обычно публиковали стихотворение какого-нибудь известного английского или американского поэта. На последней странице слова популярной на тот момент песни. Для меня это было маленькое «окно на запад». Я показывал стихи учительнице английского языка, а иногда читал их в классе.
Но один эпизод запомнился на всю жизнь, и в особенности расположил меня к поэзии. В школе организовали Клуб любителей поэзии. Из каждого класса выбирали «любителей», и я каким-то образом попал в него. Вероятно потому, что читал стихи "с выражением". На вечерах Клуба каждый читал свой любимый стих. Согласитесь, в этом был элемент демократии. Можно было читать также на английском языке. Я выбирал стихи по совету отца. Один из вечеров было решено посвятить поэтам Серебряного века. Отец посоветовал мне взять стих Анны Ахматовой «Широк и желт вечерний свет» и его перевод из антологии русской поэзии*. Но неожиданно вечер отменили. Комиссия из районо запретила проведение вечера. Более того, директор Любовь Степановна получила взыскание. Оказалось, что стихи поэтов Серебряного века не подходят для школьных вечеров «по идеологическим соображениям». Этот факт, во-первых, заставил меня глубоко задуматься о причине запрета … и, во-вторых, возбудил мой интерес к поэзии. Нет худа без добра.
Вот этот стих:
Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди весёлыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
А вот перевод, сделанный Бабеттой Дейч, который я собирался прочитать на вечере:
Broad gold, the evening colors glow,
The April air is cool and tender.
You should have come ten years ago,
And yet in welcome I surrender.
Come here, sit closer in our nook,
And turn gay eyes at what my nurses
Might never glimpse - the blue-bound book
That holds my awkward childish verses.
Forgive me that I did not look
Sunward with joy, but dwelt with sorrow,
Forgive me all whom I mistook
For you, oblivious of the morrow.
Это прекрасный перевод. Лишь много лет спустя я узнал, кто такие Бабетта Дейч и Аврам Ярмолинский**.
Кроме этой замечательной антологии, моим вечным спутником был тоненький сборник англо-американской поэзии 1947 г, с любовью и толком подготовленный И.С Строганской***. Не понимаю, почему он не переиздавался с тех пор.
Переводы поэзии меня захватили на всю жизнь. Урывками я возвращался к любимым антологиям, хотя жизнь заставляла заниматься другими делами, далекими от поэзии. Но поэзия победила. В конце 80-х, в начале 90-х, я уже освобождался от своего «научного» опыта и возвращался к «синей тетради с детскими стихами».
________________________________
* Russian Poetry. An Anthology. Eds. Babette Deutsch and Avrahm Yarmolinsky. N.Y., International Publishers, 1927. Здесь собраны все значительные поэты России, начиная от Пушкина, вместе с прекрасными переводами.
**Авраам Ярмолинский (1890 – 1975) – писатель, переводчик и муж Бабетты Дейч. Ярмолински возглавлял отдел славянской литературы в нью-йоркской публичной библиотеке. Он также преподавал в Колумбийском университете и Нью-йорк-сити колледже. Бабетта Дейч публиковала стихи в журналах North American Review и New Republic. С 1940-х по 60-е годы преподавала в Колумбийском университете, причем среди ее студентов был Лоренс Ферлингетти. В 1946 г, получила звание почетного доктора литературы от Колумбийского университета. Она перевела Евгения Онегина на английский и опубликовала одни из самых лучших переводов стихов Бориса Пастернака. – из Википедии.
Много лет спустя, из воспоминаний Е.И. Замятина (автора романа «Мы»), я узнал больше об этой замечательной паре. Замятин вел с ними интенсивную переписку и встречался в Петрограде зимой 1923- 24 года. С американскими литераторами был также знаком К.И. Чуковский.
*** Антология английской и американской поэзии: подбор., примечание и словарь И.С. Строганской / И.С. Строганская. — М. : Издательство литературы на иностранных языках, 1947. — 156 p.
25/12/17