013-015. 7. Урожай из отрезанных языков (Календарь Знай-Наших) / Стихи.ру

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
1. РУССКАЯ ПОЭЗИЯ – КЛЮЧ К РУССКОЙ ДУШЕ       http://www.stihi.ru/2018/07/02/4600
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
2. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭТОЙ АНТОЛОГИИ             http://www.stihi.ru/2018/07/12/1850
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
3. РУССКАЯ СТАТУЯ СВОБОДЫ – ПОЭЗИЯ             http://www.stihi.ru/2018/07/13/5856
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
4. ЕСЛИ БЫ ГОСУДАРСТВАМИ ПРАВИЛИ ПОЭТЫ...    http://www.stihi.ru/2018/07/15/3022
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
5. НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО http://www.stihi.ru/2018/07/16/878
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
6. ПРИНЦИП ОТБОРА             http://www.stihi.ru/2018/07/17/946
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – с. 013

7. УРОЖАЙ ИЗ ОТРЕЗАННЫХ ЯЗЫКОВ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –

Запрещенный в России журнал, который Герцен издавал в Лондоне, не случайно назывался
«Колокол».
   За то, что угличский колокол стал бить в набат, сзывая сограждан на место убиения
царевича Димитрия, у этого колокола вырезали язык, нещадно били колокол плетьми
и сослали под охраной в Сибирь.
   Но языки на Древней Руси вырезали и у живых людей – дописьменных русских поэтов
и зарывали отрезанные языки в землю, чтобы те снова не приросли.

            Будет время – поднимется до облаков
            урожай из отрезанных языков!

– такие строчки были у меня в поэме «Куликово поле».

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – с. 014

   Начало русской поэзии – в былинном эпосе, когда ритм татаро-монгольских таранов,
ударяющих в крепостные ворота, рождал другой, противоборствующий ритм.
   Поэзия звучала в молитвах, гневно прорывалась в Аввакумовых проповедях, прорезалась
в переписке тогдашнего диссидента – князя Курбского с Иваном Грозным, в обрядовых
песнях, в причитаниях плакальщиц, в подметных письмах Стеньки Разина. Смертельно устав
от татарского ига, Русь объединилась вокруг Москвы, стреляя из пушек пеплом самозванцев
в ту сторону, откуда они пришли. Русь старалась обнести себя невидимой крепостной стеной,
обороняясь от чужеземных влияний. Но в воздухе уже безжалостно защелкали ножницы
Петра, остригающие бороды бояр. Волошин не без горькой точности заметил: «Великий
Петр был первый большевик...»
   Изоляционизм окончился, но он грозил разрушением традиций. С той поры и началась до
сих пор продолжающаяся борьба между западниками и славянофилами.
   Пушкин, несмотря на эфиопскую кровь, текущую в его жилах, а может быть, благодаря
ей, нашел в себе широту и энергию быть одновременно и славянофилом, и западником.
Невероятно, сколько Пушкиных было на свете в одном и том же лице! Эпик, лирик,
сатирик, критик, историк, редактор, философ, просветитель, верный друг, страстный
любовник. Достоевский сказал: «Пушкин не угадывал, как надо любить народ, не приготов-
лялся, не учился. Он вдруг оказался самим народом».
   Лермонтов стал знаменитым сразу после того, как написал стихи на смерть своего
великого предшественника. Лермонтов родился не от женщины, а от пули, посланной
в сердце Пушкина.
   Тютчев написал гениальное четверостишие:

            Умом Россию не понять,
            Аршином общим не измерить:
            У ней особенная стать –
            В Россию можно только верить.

   Через век с лишним один из авторов нашей антологии, Мария Авакумова, пере-
Фразировала последнюю строчку так: «Но сколько можно только верить?» – и этот вопрос
был задан не без основания.
Кольцов, Некрасов были первыми интеллигентами не из аристократии – разночинцами.
   Через их поэзию заговорило закрепощенное крестьянство. Строки Некрасова: «Поэтом
можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» – стали поговоркой . Но в этих строках
была и опасность примитивизации смысла поэзии, сведения ее лишь до просветительских
задач. Некоторые революционные критики начали нападать даже на Пушкина за его
«общественное легкомыслие», упрекая в трусости за то, что во время декабристского
восстания он не оказался вместе с мятежниками. Писарев и другие, сами того не ведая,
закладывали основы будущей теории «социалистического реализма». Разночинская интелли-
генция заболела опасной болезнью – идеализацией народа. Но если аристократическая
интеллигенция теряла иллюзии государственные, то разночинская интеллигенция после
смерти Некрасова начинала терять иллюзии народнические. Попытки «хождения в народ»
заканчивались печально, ибо крестьяне побаивались «очкастых», считая, что те могут
принести им своей ученостью только несчастья. Ну что же, если считать народников
первыми проповедниками коллективизации, то так оно и случилось.
   Перед началом XX века в России наступили гражданские сумерки. Фигура террориста,
мрачно замаячившая на русском пейзаже, – это гражданские сумерки, сгущенные в человече-
скую конфигурацию. В 1968 году на встрече с левой интеллигенцией в Мексике (а там она
вся левая) меня спросили:
   – Какая, по-вашему, книга должна быть настольной книгой революционера?
   Я ответил:
   – «Бесы» Достоевского.
   В этой книге, которую революционные демократы называли контрреволюционной, была
пророчески описана щигалевщина будущего самогеноцида. В конце XIX века, наполненного
горьким запахом обреченного вишневого сада, непродолжительную, но огромную популяр-
ность снискал Надсон – посредственный поэт, чьи искренние стихи соответствовали на-
строениям интеллигенции своей болезненностью, безнадежностью. Надсон был скорее не
поэтом, а инстинктом уходящего XIX века, почуявшим ужас надвигающегося XX.
   Блок в начале XX века писал:

            Мы – дети страшных лет России –
            Забыть не в силах ничего.

   Его далекая и совсем непохожая наследница неоавангардистка Нина Искренко с прису-
щей новому сардоническому поколению склонностью насмешливо перефразировать класси-
ку сказала в конце XX века:

            Мы – дети скушных лет России

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – с. 015

   Ну что ж, дай Бог, чтобы скушные годы снова не стали страшными.
   Если середину XIX века справедливо называли золотым веком русской поэзии, то начало
XX, наполненное невиданным количеством талантов, назвали серебряным. Но такого
названия заслуживало только начало века. Над серебряным веком нависло грубое, зазубрен-
ное о шейные позвонки поэтов железо дамоклова меча. Кюхельбекер писал:

            Горька судьба поэтов всех племен;
            Тяжеле всех судьба казнит Россию...

   Через много лет ему вторил Волошин:

            Темен жребий русского поэта:
            Неисповедимый рок ведет
            Пушкина под дуло пистолета,
            Достоевского на эшафот.

   Именно этот жребий вбросил такого, казалось бы, аполитичного поэта, как Пастернак,
в эпицентр политической борьбы, и самопожертвование Пастернака снова возвысило в Рос-
сии слово «поэт». Не случайно почти все диссиденты писали стихи.
   Однако сейчас новая ситуация – ситуация свободы слова и свободы равнодушия к нему.
Над головами поэтов висит дамоклов меч цензуры равнодушия. Переполитизированность
общества, переходящая в апатию, такова, что какой-нибудь новый великий русский поэт
может на долгое время остаться или даже умереть незамеченным. Мы вступаем в эпоху,
когда, может быть, наше поколение останется последним поколением профессиональных
поэтов, живущих на эту профессию.
   Издательства все неохотней печатают стихи. Страшно, что в стране Пушкина, Толстого,
Достоевского самой печатаемой писательницей стала пошлость. Но чем непоэтичней время,
тем выше цена настоящей поэзии, тем необходимей среди музыки пошлых шлягеров
и стадного политического скандирования «глагол времен – металла звон». Любой материа-
лизм как единственный смысл жизни есть тупость души. Процветающая тупость не меньшее
поражение, чем тупость разорившаяся. Способность любить поэзию есть воспитание тонко-
сти души. От тонкости души наших сограждан и зависит будущее их Отечества. Мы
проиграем XXI век, если не возьмем в него с собой наши немногие недевальвированные
ценности и среди них русскую поэзию. Она нас не предаст – лишь бы мы ее не предали.

            ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
Апрель 1994
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х « ! . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб. . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'