. (Из ранней лирики.
Предыдущий фрагмент «02. Да что нам граф?! Из пикантной главы»
http://www.stihi.ru/2019/08/19/2119)
ВНИМАНИЕ ЭРОТИКА со следами ненормативной лексики!
Кокетке дай сыграть, ей-ей!
Мол, что за дерзость! Всё нелепо-с!
Особа ветреных кровей
Мне задала, Савелич, ребус!
Шептала мне, отсев правей:
– …Ой, доведёт до дрожи ретушь!
Не прикасайся! Так ладней!
Да в ночь!.. Что, мало было дней?!
Ночной балет на ложе? Нет уж!
– Жаль, без луны балет теней
Мы не увидим – ночь темней…
...Зря маскируешься под ветошь.
Блажь – твой мандраж, а не балет – блажь!
Вольна довериться ты мне,
Поскольку в здравом я уме –
Со страсти малость ошалел лишь.
Ты ни о чём не пожалеешь.
Подумай, коль любовь в цене.
Откажешь – по твоей вине
Ночь проведём мы все во сне.
Всей плотью, как и я, не дремлешь.
Всё ясно ведь в ночной возне!
– Как знать, горишь ты, или тлеешь?
Во тьме-то даже снедь не снедь.
Как мне, входящей в раж, яснеть?!
Тебе уснуть мешает лень лишь.
Во тьме для глаз я – краше нет? –
Кокетка хмыкнула.
– Не веришь? –
Я тон повысил в тишине. –
Дороже ты всех граций мне!
В тебе же… все их атрибуты!
– Ну, что же… если я ценней,
Не откажу тебе… да будь ты
Хоть сатаной!..
– С сестрицей?
– С ней.
Вот так, Савелич! Что нам путы
Бесплотной совести – в цене
Всегда запретный плод извне!
– Ох, Женька! Ну, и баламут ты!
И как шёл сговор при луне?
– Молчала Зина.
– Фу ты ну ты!
– Я всё изрёк ей в полминуты –
Молчок – и слышится лишь мне
Дыханье частое во тьме.
Зов плоти прятать трудно мраку.
Сомнений нет, что не ломаку
В постель подбросила мне ночь.
Уж тут, хоть даже и без смака,
Немедля хрен свой вынимай-ка,
Хватай в объятья нимфоманку,
Владей и пол свой не порочь!
Что воду в ступе-то толочь?!
Но я выдерживаю марку,
Даю понять, что не охоч
Я до неё: ей рад точь-в-точь
Не больше, чем свечИ огарку.
Не тороплюсь, мол, бросить палку.
И похоть в силах превозмочь.
Мне есть, чем женщине помочь,
Запасов семени не жалко,
Но ревность, чёртова ты дочь,
Свою припрячь, коль ты – давалка!
Одна твоя снедь, без приварка,
Мне не по вкусу в эту ночь –
Коль не уступишь, выйду прочь!
– Гадаю я, пока есть чарка:
А Зина как твоя товарка
Свою сестру тебе в ту ночь
Отдаст ли в качестве подарка?
Представить трудно… Ну, морочь
Мне дальше голову, морочь…
– Я собирался для начала
Прижать змею и вырвать жало,
Чтоб обрести с Элен Эдем.
Кузина слушала, дрожала…
Я ей грозил, а между тем,
Моя рука её ласкала,
Желаньям бабьим потакала…
Не создавая мне проблем,
Сама куда-то до колен
Спихнула Зина одеяло…
Удобней пить нам из бокала,
Когда бокал получит крен…
– Суля распутнице свой хрен,
Взаимовыгодный обмен
Ты предложил ей, в самом деле.
– Сам пребывал я на пределе
Желаний, думая о деле.
Член набухал уже от вен.
Молчала антипод сирен,
Хотя друг друга мы хотели…
Но вскоре в «девственной» постели
Угрозы действо возымели.
Какого стоило труда
Ей прошептать со стоном «да»,
Чтоб мы друг друга поимели
Как похотливая чета!
– Есть у рассказчиков черта
Всё закруглять, как им удобней.
От предвкушенья маета,
Но не получишь ни черта!
Уж обрисуй-ка мне подробней!
Чай, ты сидишь не с мамой родной.
И вынь чубук-то изо рта!
Сбрось руку с члена! Срамота!
Располагайся посвободней,
Освободи всё, кроме рта…
– Так ведь сбылась моя мечта!
Есть толк от дерзких подселений.
Подчас бесценна прямота.
Взять даму стоило труда.
И тут уж я далёк от лени!
Проворковав мне страстно: «Да!
Ты посвятишь всю ночь Елене»,
Она раздвинула колени,
Впуская, ведомо куда…
– Ты обошёлся без кнута
И сунул пряник ей келейно.
– Хотел всё сделать поскорей, но…
Амур мне в счастье пособил…
Я, торжествуя, приступил
И… сам наращивая пыл,
Счёл страсть её вполне уместной.
Такой любовницы чудесной
Потом я долго не встречал.
Сливаясь с ней в оркестре чар,
Разгорячились мы на славу.
Был на взаимную расправу
Похож дуэт наш. Я кончал
С ней вместе. И скажу по праву:
Любовь – начало всех начал.
– Как так – любовь?! А как же Лена?!
Страсть – Зинке?! Это ль не измена?!
С чего ж ты к Зинке воспылал,
Ведь пыл твой к ней был прежде мал?
– Произошла, старик, подмена.
Я сходу с корабля на бал,
Минуя Зиночку, попал.
Ведь их альковы не соседи.
Без света в бабьей их беседе
Не разобрал я, кто где спит…
Теперь представь Еленин стыд
И трепет сладостный, дрожь в теле,
Когда она в своей постели
Вдруг обнаружила меня,
Отвергнутого в страхе дня!
Что за нахальный, мол, мудилa?!
Она бы в крик… Но ей польстило,
Что я готов на всё пойти
С постылой, мать её ети,
Кузиной, чтоб пробраться с тыла…
Чтоб нежеланное мурло
Потом дала бы мне добро
На вожделенный акт с хозяйкой…
Настырно-дерзким попрошайкой
Я шёл на жертвенный алтарь.
Меня Елене стало жаль.
Беспрецедентной просьбы жалкой
Вполне хватило для ушей
Ночной страдалицы моей.
Когда зудит всё в ступе жаркой,
Я сладок со своей мешалкой.
Она во всю текла в тот миг,
Когда я в плоть её проник,
Решив, что с худшей я из них –
С её кузиной-приживалкой,
С не интересной мне давалкой…
Такие вот, старик, дела.
– То не могла, то вдруг дала.
– С ней до утра я наслаждался…
– Ну, а когда ж ты догадался?
– Да к темноте-то попривык…
Помог, к тому же, лунный блик…
Сперва глазам я не поверил.
И член и взор в неё я вперил…
(Ну, прямо грёзы наяву!)
И сразу вдруг как поплыву!
Лишь на седьмом очнувшись небе,
Смог разобрать, где быль, где небыль.
Что взял голубку. Не сову.
Ау, Зинуленька! Ау!
– Узнал ты Лену в новой роли…
И никаких дефектов, что ли?
– На прелести Элен хулу
Сыскать – занятие пустое,
Пусть даже в сумрачном углу.
У Лены тело налитое.
Всего вкусил с ней от и до я:
На простынях и на полу…
Ну, словом, на ночном балу
От дамы не было отбоя.
А я, коль пыл мужской велит,
Не прочь поднять рекорд «надоя».
Кто б знал, что так вдруг воспарит
Элен, но… дело молодое…
– Молчком у страха под пятою?
Разоблаченье свет сулит…
– И я ни слова…
– Башковит!
Собой быть – дело, пусть, святое,
Но… честь Элен…
– Совсем не то я
В раздумьях взял себе на вид.
Моё «неведенье слепое»
О том ей как бы говорит,
Что так блаженствовать с любою,
Способен я, коль нет отбою.
Что даже хрен не заболит,
Великолепен сам собою…
Слились мы – не разлить водою!
Но… шёл на спад мой аппетит,
А член мой всё же не гранит.
Рукой по прелестям блуждая,
Свой верх над Леной утверждая,
Но паутины пряча нить,
Себе позволил я шутить.
Свой «недосмотр» ей подтверждая
(Во мне наивность, мол, слепая),
Сказал: «Давай, Зин, сбавим прыть –
Хочу уж Лену покорить.
Одной тебе что ль угождая,
Не смею ночь с другой делить?!
Пора и Лену одарить»…
Гляжу, прижухнулась Елена.
Пред нею выросла дилемма.
Страсть опьянила ей мозги.
Ей мнилось: не видать ни зги,
Её инкогнито в порядке –
Играть и дальше можно в прятки.
Но, если я сейчас пойду
И отворю сестре п…у,
Обман раскроется скандально…
От веры в то, что страсть фатально
Её растлила в темноте
Не для того, чтоб вскрыли те
Секрет, кто тайну знать не вправе,
Элен пришла к досадной яви.
Как всё же сельских Афродит
Терзает совесть! Им вредит
Их отношенье к грязной славе…
– Они её страшиться вправе.
– Я далеко не троглодит,
Но о своём замечу нраве…
Вконец теряя аппетит,
Я чую: мне уж не претит,
То, что уступит страсть забаве.
Во мне меч мщения вострит
Бес при опущенном забрале.
Намедни совесть, страх и стыд
Елену прямо заеб…и.
Уж коль за трусость небо мстит,
Во что угодно воплотит
Свои издёвки ход планиды.
Отдаться в маске Зинаиды!
Я позлорадствовал слегка,
Ведь по часам недалека
Была от сердца боль обиды,
Ещё не скрывшейся из виду.
Чем я обязан ей по гроб?
Я ей не паж и не холоп.
Я, заигравшись в «Зинаиду»,
Устроил бы Элен корриду:
Издёвки тонкие, но – в лоб!
Я рвал ей душу, то бишь ё…
Чем насолить в тот час ещё б
Я мог – всего уж не упомнишь.
Без мести дух, что недокормыш.
Ущерб душе был возмещён,
Мой дух мужской был отомщён,
И я пришёл Элен на помощь.
Любви я больше не просил.
Мол, что-то нет совсем уж сил
И хрен мой, как сопревший овощ,
Под тунеядца закосил.
И так уж вволю погостил!
Соперник в стычке не беззубый,
Я в споре наших самолюбий
Натуру Лены пощадил.
Я честь её освободил
От испытания оглаской:
Разоблачать не стал под маской.
Дух мщенья было возопил,
Но укрощён был желчный пыл:
Плоть одарив посильной лаской,
Я (сыт и несколько потаскан)
Вернулся затемно в свой тыл,
Чтоб дать натруженным участкам
Горевшей кожи отдых. Дыр,
По счастью, в ней к утру не нажил –
Создатель мой не зря портняжил.
– Чтоб горя ты не знал, сатир.
– К утру меня сон посетил,
Но не бесследны, жаль, проказы…
– Переусердствовал? Чудил?
– Ночь отлетела, но экстазы
С Элен запомнились. Я сразу
При встрече глянул в очи ей:
Не затяжные ли проказы
Нам наложили вкруг очей
Печатью тёмную заразу –
Круги усталости? Врачей
Нам заменил бы сон без срока,
Но Зинка спать не даст, сорока.
Усталость трудно побороть.
Блаженства высосали плоть.
Я выпускал за фразой фразу,
Тем утром усыпляя разум
И совесть Лены. Дороги
Ей жизнь без сплетен, честь без грязи…
И… эпиграмм чтоб ни строки!
Не все мужчины – вахлаки:
Я Лену не подвёл ни разу…
Театр абсурда до отказу
Набит, а мы в нём – игроки…
За общим завтраком не сразу
Я понял: с Зиной мы – враги!
Молчать ей было не с руки…
– И от ехидны скрыть волненье
Вдруг удалось вам, вопреки
Тому, что ей близки грехи?!
– Ехидна, не без удивленья
Взяв тут же на вооруженье
Вопрос про тёмные круги,
Что так сроднили наши лица,
И дав понять, что веселится,
Не веря нашим небылицам,
Шепнула, чтоб моей ноги
Отныне не было здесь. Злится
Ей долго вредно – дал совет
Я ей игриво, мол, в столице
Ещё мы встретимся, мой свет!
Пусть наша встреча озарится
Огнём любви на много лет.
Вас, если встреча повторится,
Мол, узнавать мне сквозь лорнет?
Кузина лишь шипела: «Нет»!
Владеть не надо острым зреньем,
Чтоб, как Елена, с подозреньем
Смотреть на наш с сестрой раздор
И разгоравшийся костёр
Из наших с Зиной отношений:
Что не поделят Зина с Женей?
Конечно, по моей вине
Я стал одной из двух мишеней
Для злобы. При моём вранье
Кузина видела в говне
Мои попытки лжесближений.
Ещё бы! Я ж на стороне
Нашёл предмет для наслаждений!
Смысл наших с нею положений
С утра был ясен только мне,
Но мой спектакль горел в огне.
– А вы с Элен его гасили?
– Мои любовные посылы
К Элен не падали в цене,
Но быть с Элен наедине,
Видать, хотел я лишь в полсилы.
Привычен глазу свет в окне…
А нежеланной всем кузины,
На всех обидевшейся Зины,
С утра, лишь мы сошлись втроём,
Не узнавал я. Злобней псины,
Поди, не видел этот дом!
Я мир удерживал с трудом,
Чтоб инсценировать для Лены
Иной подтекст моей «измены».
Сестёр ласкал бы я в две смены,
Когда б я был для них кузен…
На завтрак выползли мы в семь.
Но после дикой перемены
В кругу гостей бедняжки Лены,
Чтоб не запутаться совсем,
Я на углях пикантной темы
Был лаконичен или нем.
– Ты б мог распутать часть проблем,
Коль разобрался бы со всем
С Элен в союзе обоюдно…
– Срывать инкогнито прилюдно
С неё – я знал, что не начну…
– А почему?
– По кочану!
Самим собой остаться трудно,
Коль честь хозяйки на кону.
Не доставало мне подспудно
Повесить на себя вину
За то, что флирт продолжил вяло!
Элен с надеждой уповала,
Что я ещё не распознал,
С чьих чресл запрет стыдливый снял.
Сто дней бы прожил с ней иль двести,
Облюбовав её поместье,
Но я, конечно, понимал:
При гостье мы рискуем вместе
И этот риск уже не мал.
Спасенье общей нашей чести
Лежало в экстренном отъезде.
Таков истории финал.
Я голосу рассудка внял.
Кузины взор был крайне едок.
Задобрить Зину напоследок,
Чтоб не подставила Элен,
Мне не помог бы вялый член,
А баба в страсти плотоядна…
– Ты б ей соврал что… быстро, складно…
Пусть ждёт, мол, в чувствах перемен.
– Я Зине дал понять, что жадно
Хочу её, а не Элен.
Короткий взорами обмен
Я подкрепить не мог наглядно
Ничем, что было б ей приятно.
Уж лучше б я ей был кузен –
Ревнивых меньше б было сцен.
Её глазёнки безотрадно
Ко мне взывали многократно.
Мог я ли чем манить взамен?
Меж двух огней как гость Элен
Себя я чувствовал нескладно.
Да и сама, как ни досадно,
Ко мне не шла кузина в плен.
А рваться в бой мне было лень…
Прощанье с ней прошло прохладно.
Но так притворно плотоядно
Я взором плоть облобызал,
Так Зину взором искушал
(Скорее пошло, чем галантно),
Что Лена, всё поняв превратно,
Соперницу услала в зал,
Не пригласив прийти обратно.
Мне даже стало Зину жаль…
Обед был мне едва ли нужен,
Не говоря уже про ужин.
Мир в доме рухнул и, к тому ж,
Вот-вот подъехать мог бы муж –
Семейный круг не станет уже.
Не дай, Бог, пить за ревность мужа
Мне с перспективою взять куш –
Рога с покойника – смысл цели,
Коль повезёт мне на дуэли
И муж вдруг сляжет не от груш
Иль ненасытных Маш и Луш.
Нет, я за мужа ни рюмашки…
– Да?
– Ну… не больше двух подряд.
– Ох, благородные замашки!
Ты щепетилен крайне, брат!
Однако ж мне понять не тяжко
Всю грозность стража при милашке.
Риск сгинуть вырастет стократ:
Пасть за раздвинутые ляжки
Сомлевшей бабы кто бы рад!?
– По мне аж ползают мурашки,
Как вспомню, что в стрельбе муж – хват.
– Ну, а с Элен какой расклад?
– Прочёл я по её мордашке:
«Уже спешишь? А на кой ляд
Меня искал в ночи, как клад»?
Поникли локоны-кудряшки,
И был печалью полон взгляд.
Ну, от любви, как от кондрашки,
Не мрут, но… был на маскарад
Похож прощания обряд.
Элен без трепета, на взгляд,
Тянула, словно и не тяжкий,
Прощанья миг. Как далеки
Мы друг от друга, дураки!
Лишь побелевшие костяшки
Рук, крепко сжатых в кулаки,
Её мне выдали волненье.
М-да… ради самосохраненья,
Мы губим чувства, слабаки…
– Для настоящих чувств-то, Женя, –
Скажу без самоуваженья:
Мы, как для рыбы рыбаки.
Скажи мне, сделай одолженье,
По части баб и чувств, таки,
С тобой мы – оба знатоки?
В гордыни от приумноженья
Амурных дел, мы, мудaки,
В сеть ловим, ради ублаженья,
Доводим до умалишенья,
Чтоб бросить сохнуть от тоски
Всех тех, с кем были мы близки.
Хотя… предвижу возраженья.
Мол, чувства наши высоки
И сами мы не вахлаки…
– Смешно без баб жить в век серьёзный.
Ведь любим и за вид их постный,
И за глаза, и стан, и космы…
Что молодёжь, что старики…
– Так всюду ж ведьмы! Каждый хвост мы
Их видим, чувствам вопреки.
Любить аж тошно! Сплошь грехи…
– Женат четырежды мой крёстный.
Жив… счастлив… Правда лечит дёсны
И нет любовниц.
– Пустяки!..
Нальёшь ли снова? Скажешь тост ли?
Не то отброшу каблуки!
Чуть не забыл! Ты Зину после…
Встречал?
– Встречал, но не с руки
Правнучку бабушки Яги
Ловить мне было – как-то пошло –
В местах, что столь мне дороги.
– Что, естество не в то дупло шло?
Спужался Зины? Мне не лги!
Ты ж не платил амурных пошлин?
И мной бы был ты на х… послан
На месте Зины… за долги!
– Эй, сударь, с той ли вы ноги
Вскочили!? Будьте дипломатом!
Что зря крутить за Зинку задом!
К чему поспешные шаги!
Не поучали б нынче матом
Вы спьяну вашего слуги,
Когда бы… Да не побеги
Я прочь от Зины до упаду,
Не напряги я впрок мозги,
То, не топя и печку рядом,
Меня сожгла бы Зина взглядом…
Так и расстались, как враги,
Не сделав встречные шаги…
– Мы все живём таким укладом.
Не привыкать нам к бабьим ядам.
Охоч до яда наш народ,
Пока есть бабий хоровод!
– Любовный предлагая танец,
Не смотрит Терпсихора в рот
Партнёру, пленнику жеманниц.
– Готов блудить любой засранец.
И о душе ещё наврёт…
Что местный наш, что иностранец,
Тихоня или сумасброд –
Все попадают в переплёт.
Натуры, вплоть до самых бравых,
Орлы семейных перебранок,
Стремятся на запретный плод,
Летят, но бьёт Амур их влёт.
Не зря всех манит, словно пряник,
Ближайший лес иль конопляник.
А ведь гнездо не всякий вьёт.
– Трухлявый в чувствах есть народ.
– Не как они – всех баб потряс ты…
Пройдохи Нулины горазды
Без сна блаженствовать в тепле
Чужой постели, в конопле…
За то, чтоб с тучей на еб-е
В удаче каждый граф, хоть раз бы,
Мог позавидовать тебе,
Мы пьём, хотя уже ни бе ,
Ни ме сказать не сможем скоро…
Глянь, не осталось ли кагора?
А под столом? Ну, хоть на дне…
Ужель дошли до дна в вине?!
И не с чем квасить до упора?
Так и теряет жизнь в цене...
(продолжение следует)