по прочтении "Сказки о скамейке" Ольги Флярковской http://www.stihi.ru/2017/09/06/10862
1. = Жила-была скамейка. Самая обычная парковая скамейка, деревянная, много на своём веку повидавшая скамейка на толстых чугунных лапах. Скамейке уже исполнилось 65 лет, но про это никто не знал, а она молчала» =
С удовольствием цитирую эта слова, вслушиваясь во внутреннюю мелодию этого рассказа. Он написан от лица старой скамьи,которая расположилась на набережной и наблюдает за всем, что происходит вокруг неё. В её круг общения входит и парк, и море, городская власть, которая время от времени проявляет свое присутствие, и Памятник в центре парка. И пусть фигуры на нем часто меняются, в любом облике он остается важным действующим лицом для Скамейки.
В героине сказки угадывается мягкая интеллигентная женщина с тонким вкусом, добрым сердцем и христианским образом мышления. Лишенная возможности движения, и наблюдая за людьми и событиями, которыми происходят на этой набережной, она давно стала частью протекающей мимо неё жизни южного городка,
Это соотношение течения жизни и её наблюдателя, постоянного и текущего,реальных судеб и сменяемых символов времени создает основное напряжение рассказа. Постоянны здесь море, берег, солнце и эта старая скамью. Мимо них и через них проходят время и люди с их проблемами, идеями и предпочтениями. Они снуют перед нею, ходят взад-вперед, шумят, вырезают не ней всякие слова, перестанавливают памятники. А скамья наблюдает, любит их, терпит и прощает. А когда не сможет больше любить людей, её не станет.
Тем не менее, несмотря на статичность главного героя, течение рассказа подвижное, легкое, даже грациозное. Обращает на себя внимании лаконичный прозрачный стиль рассказа с мягкой иронией и предметностью описания. Легкими штрихами выписаны встречи скамейки с персонажами рассказа. Здесь, у скамьи, к начинающей поэтессе приходят её первые стихи и возникают её жизненные испытания. Здесь же происходит драма отношений матери и её загульного сына.
В общей тональности преобладает долготерпимость. И сама героиня, и точка зрения автора нацелены на то, что ВСЁ ПРОЙДЕТ, всё преодолимо и стерпимо - и житейские неурядицы, и человеческая черствость. И, словно в подкрепление этой мысли, в конце появляется новая сила-неуёмная активность обновленной местной власти. В меру своего понимания красоты и целесообразности ей не до сантиментов и памятников, она, как новорожденная плодожорка, вычищает все! Вот и Памятник оказался ей не нужным, его завернули, перевязали, подогнали машину и увезли. Вместе с памятником закончилась и жизнь Скамейки. Как это часто бывает при уходе из жизни одного из супругов в длительном супружеском союзе.
Но как эта ситуация напоминает финала знаменитой пьесы именно того автора, чей памятник только что увезли ! Сопоставим: Скамейка уходит из жизни под шум техники: «Резко взвизгнул и загрохотал отбойный молоток. Начался демонтаж постамента.Наша скамейка этого уже не видела. Она не почувствовала, как вывернулись вверх её чугунные лапы, вылетели деревянные, крашенные белой краской, досочки из спинки. Её сердце уже не билось.»
А теперь читаем финал вечно живой пьесы: «Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву.» А старый Фирс произносит: «Силушки-то у тебя нету, ничего не осталось, ничего... Эх ты... недотёпа!..»
2. В этой сказке просвечивается модель "Вишневого сада". А точнее - и "Вишневый сад", и "Старая скамейка" выстроены по одному из вечных и актуальных из века в век сюжетов русской литературы. Вот уже несколько веков над Россией нависают проблемы реформ, перестроек, изменений. И на каждом из этих этапов прогрессивное увязывается с рациональным, общемировым, а прежнее, и, стало быть, отживающее – с красотой, одухотворенностью, с национальным - тем, что порой и составляет смысл жизни.
В практических ситуациях мы, как правило, мыслим устоявшимися категориями или обуславливаем их, чтобы лучше понимать друга друга. Вечные сюжеты и образы сродни генетическому коду художественного произведения, Который, впрочем, не всегда удается определить.
В коллизии этой сказки можно услышать позицию и голос Валентина Распутина за сбережение своей земли и духа своих предков. Его противостояние с бездушием, холодным расчетом, продажностью - это долговременный конфликт, который проходит по нашим душам, и он будет питать русских авторов еще долгое время.
Текст сказки написан от первого лица в размеренной очерковой манере, наполнен радостью встречи с городом своего детства и ностальгией по родным местам.Такой прием сброса напряжения неплохо работает после сильной драматической кульминации, отстраняя бури и страсти и, рассматривая их на удалении времени, умиротворяет повествование.
Но здесь добавленный текст воспринимается самостоятельным высказыванием. В нем другая, нежели в сказке топография, здесь заботливые городские власти, перекличка колоколов монастыря и самой бухты, горделивая голова позолоченного Пушкина, смотрящего за горизонт, с колокольным апофеозом в конце рассказа – все это черты другого содержания, настроения и стиля. Так, если в первой части звучит чеховская интонация,то в финале пушкинское «Здравствуй, племя младое, незнакомое!»
И всё же, несмотря на разностилье, во втором финале есть зерно интересного, хотя и не простого развития основной истории (если уж автор так настойчиво стремится её углубить). В новом тексте автор переводит в реальный план одного из персонажей подсмотренных Скамейкой – девочку, которой дед читал свои книги. И эта девочка – сама автор в детстве. Вот тут, на мой взгляд, и надо ловить подсказку - в своем же тексте! А что если объединить всех других героинь наблюдений Скамейки в одну женскую судьбу? От девочки слушающей сказки деда до её зрелых лет, включая её первую любовь, её ребенка, проблемы взрослеющего сына и прочие тяготы жизни?
Возможно, тогда по новому будут осмыслены и звоны монастыря во имя Николая Угодника, который мог сыграть очень важную роль в жизни этой женщины.
Такой подход может стать интересной творческой задачей – по пастельному рисунку, созданном романтическим воображением Скамейки, прописать яркими экспрессивными мазками судьбу женщины. И хотя такая «матрешечная» конструкция рассказа не проста и требует определенного уровня драматургического мышления, она могла бы стать Хотя и первая редакции этой сказки, по-своему цельна и завершённа.
3. Позволю себе еще несколько предположений о мотивах, которые могли подвигнуть Ольгу решительно изменить свою сказку. В одном из своих комментариев к рассказу она пишет,что кто-то из авторитетных для неё людей пожурил её за печальный конец сказки, мол, сказки не должны плохо заканчиваться.
С этим трудно согласиться. Сказка, как жанр устного народного творчества, наиболее древний способ отражения жизни спосредством художественного вымысла. Она гораздо старше и богаче возникших позже романа рассказа, повести и других жанров, равно, как и сочинений со сказочными или фантастическими мотивами в их творчестве – Гофмана, Гоголя, Булгакова.
Сказки создавались не для детей, это форма творчества, свободного от какой-либо установки, в том числе, и от непременно благополучного конца. Это потом уже родители приспособят сказки для развития детей, чтобы ввести их в реальный мир посредством жизненных ситуаций, соединенных с фантазией.
И уж совсем не соответствует истине, что все сказки разрешаются благополучно - вспомним русские народные сказки «Колобок", "Курочка Ряба", "Репка", "Теремок", "Снегурочка", "Вершки и корешки", "Волк и лиса". А сколько драматизма в сказках Андерсена: «Русалочка»,Ромашка", "Эльф розового куста", "Красные башмаки", " Старый уличный фонарь". Какой шекспировский финал у сказки «Стойкий оловянный солдатик»! Ужастиками предстают сказки «Синяя борода» и Красная шапочка», которым наспех приделаны благополучные концовки. А одна из самых светлых сказок «Маленький принц» завершается нелегким вопросом: - Взгляните на небо. И спросите себя: «Жива ли та роза или ее уже нет? Вдруг барашек ее съел?» И вы увидите: все станет по-другому…»
Детей надо готовить к тому, что рай на земле может быть только в душе человека, а вне его живут и несправедливость, и зло, и страдания, и это не должно быть для них неожиданностью. Ведь жизнь совсем не одноцветная, в ней, по словам Булата Окуджавы, «…. грусть всегда соседствует с любовью». Может быть, поэтому в последней редакции сказки «Старая скамейка», основанной на задаче непременно сделать счастливый финал, возникли и противоречия, и сомнения автора.
Своими заметками мне хочется поддержать Ольгу, успешно прокладывающей свой путь в поэзии, в её стремлении также уверенно освоиться в пространстве прозы, применяя своё богатое образное мышление и опираясь на собственное чувство меры и вкуса. "Сказка о скамейке" укрепляет меня в этом.
Мои искренние пожелания в том успеха и терпения!
= = = = = = =