Рецензии на произведение «Добро и зло не сущности - оценки...»

На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 12 по 3
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения

Рецензия на «Добро и зло не сущности - оценки...» (В.Евсеев)

А есть в психологии метод персонификации собственных проблем. Проблема - это зло внутри тебя, а ты её должен представить, проблему, как некую внешнюю по отношению к тебе сущность, потому что с частью себя бороться невозможно. Я читала один текст прозаический, там одна некомпетентная идиотка побудила пациентку персонифицировать проблему, и пациентка собственную проблему увидела как сидящую рядом с ней на стуле большую малиновую жабу. С этим первым пунктом борьбы с проблемой некомпетентная психоаналитик справилась, но не смогла помочь своей подопечной от малиновой жабы отвязаться. Малиновая жаба стала у героини навязчивой галлюцинацией.

Поэтому и при этом без стопроцентной сиюсекундной необходимости не надо обращаться к незнакомым врачам.

*
Человек хочет жить счастливо и в полную силу. Чем больше в человеке зла, тем менее счастливо он живёт. Все примерно знают, ну я не знаю, что лучше, что ли, сидеть петь под гитару чем убивать всех подряд низачем. По-моему, каждый человек различает меньшее и большее добро, меньшее и большее зло, притом все люди это различают одинаково. Я чувствую это различие не как совесть, а как волю к собственной полноценной счастливой жизни. ; Добро, при этом - это любое изменение человека из минуса в плюс.

*
Что насчёт овцы, то быть сытым это добро, а быть съеденным - зло. Мир достаточно, при этом, разнообразен, чтобы эти добро и зло не пересекались. Необязательно, ради того, чтобы найти своё добро, причинять кому-либо зло.

Для настоящей иллюстрации соображения "нет добра нет зла" нужна другая притча. Вот если бы волку было всё равно, съесть или быть съеденным - это была бы настоящая иллюстрация. Это буддизм проповедует, что нет ни добра, ни зла /впрочем, и в буддизме зло - это страдания, а философия дана для преодоления страданий и избавления от них. Философия учит, что всё в мире иллюзорно и человек иллюзорен; значит, нет ни настоящего зла, ни настоящих страданий./

*
Тоже вот есть, насчёт христианства /"притч авторства Иисуса"/ и вообще насчёт религиозных философий: живая жизнь важнее теоретически понятого добра и зла. Вот у Набокова в "Слове" герой в молитве никак не может выразить смысла, а только всё какие-то подробности погибшей, погибающей России: поле, заросшее скабиозами и ромашками, столовая в старой усадьбе, солнце свет и тень водит по дощатым половицам. Так вот все эти подробности важнее хороших лозунгов, если за хорошими лозунгами не стоит настоящих живых людей и их настоящих впечатлений. Добросовестные религиозные философы и их последователи никогда не используют эту вот идею, что жизнь важнее теории, для того, чтобы оправдать собственную вседозволенность. Не знаю, почему не используют. Им не хочется использовать. Если использовать, всё удовольствие от собственной причастности к такой потрясающей идее пропадает. Это удовольствие тоже что-то вроде вдохновения. Это вот, например, у Набокова стихи о Петербурге. Вот быть причастным к такой потрясающей идее - это вроде как жить в набоковском Петербурге:

Мне чудится в Рождественское утро
мой легкий, мой воздушный Петербург...
Я странствую по набережной... Солнце
взошло туманной розой. Пухлым слоем
снег тянется по выпуклым перилам.
И рысаки под сетками цветными
проносятся, как сказочные птицы;
а вдалеке, за ширью снежной, тают
в лазури сизой розовые струи
над кровлями; как призрак золотистый,
мерцает крепость (в полдень бухнет пушка:
сперва дымок, потом раскат звенящий);
и на снегу зеленой бирюзою
горят квадраты вырезанных льдин.

Приземистый вагончик темно-синий,
пером скользя по проволоке тонкой,
через Неву пушистую по рельсам
игрушечным бежит себе; а рядом
расчищенная искрится дорожка
меж елочек, повоткнутых в сугробы:
бывало, сядешь в кресло на сосновых
полозьях -- парень в желтых рукавицах
за спинку хвать, -- и вот по голубому
гудящему ледку толкает, крепко
отбрасывая ноги, косо ставя
ножи коньков, веревкой кое-как
прикрученные к валенкам, тупые,
такие же, как в пушкинские зимы...

Я странствую по городу родному,
по улицам таинственно-широким,
гляжу с мостов на белые каналы,
на пристани и рыбные садки.
Катки, катки -- на Мойке, на Фонтанке,
в Юсуповском серебряном раю:
кто учится, смешно раскинув руки,
кто плавные описывает дуги,
и бегуны в рейтузах шерстяных
гоняются по кругу, перегнувшись,
сжав за спиной футляр от этих длинных
коньков своих, сверкающих, как бритвы,
по звучному лоснящемуся льду.

А в городском саду -- моем любимом, --
между Невой и дымчатым собором,
сияющие, легкие виденья
сквозных ветвей склоняются над снегом,
над будками, над каменным верблюдом
Пржевальского, над скованным бассейном, --
и дети с гор катаются, гремят,
ложась ничком на бархатные санки.

Я помню все: Сенат охряный, тумбы
и цепи их чугунные вокруг
седой скалы, откуда рвется в небо
крутой восторг зеленоватой бронзы.
А там, вдали, над сетью серебристой,
над кружевами дивными деревьев --
там величаво плавает в лазури
морозом очарованный Исакий:
воздушный луч -- на куполе туманном,
по дернутые инеем колонны...

Мой девственный, мой призрачный!.. Навеки
в душе моей, как чудо, сохранится
твой легкий лик, твой воздух несравненный,
твои сады, и дали, и каналы,
твоя зима, высокая, как сон
о стройности нездешней...
Ты растаял,
ты отлетел, а я влачу виденья
в иных краях -- на площадях зеркальных,
на палубах скользящих... Трудно мне...
Но иногда во сне я слышу звуки
далекие, я слышу, как в раю
о Петербурге Пушкин ясноглазый
беседует с другим поэтом, поздно
пришедшим в мир и скорбно отошедшим,
любившим город свой непостижимый
рыдающей и реющей любовью...

И слышу я, как Пушкин вспоминает
все мелочи крылатые, оттенки
и отзвуки: "Я помню, -- говорит, --
летучий снег, и Летний сад, и лепет
Олениной... Я помню, как, женатый,
я возвращался с медленных балов
в карете дребезжащей по Мильонной,
и радуги по стеклам проходили;
но, веришь ли, всего живее помню
тот легкий мост, где встретил я Данзаса
в январский день, пред самою дуэлью..."

Вл.Набоков

-Соответственно, когда недобросовестные религиозные философы пользуются вообще всем философским комплексом религии для оправдания своей вседозволенности, они тоже убивают и уничтожают этот вот Петербург.

Агата Кристи Ак 14.05.2015 00:08 • Заявить о нарушении