Понос ПредприимчивостиЗачем, скажите, каждый сезон вводить в моду новые духи? Какая в этом надобность? Раньше публика вполне довольствовалась фиалковой водой и простыми цветочными смесями, которые разве что слегка изменялись раз в десять лет. Тысячелетиями люди обходились ладаном и миррой, несколькими бальзамами, маслами и сушеными пряностями. И даже после того, как они научились с помощью колб и перегонных кубов получать дистиллированную воду, с помощью водяного пара отбирать у трав, цветов и различных сортов древесины их благоухающую суть в виде эфирного масла, с помощью дубовых прессов выжимать ее из семян, и косточек, и кожуры фруктов или с помощью тщательно профильтрованных жиров извлекать ее из цветочных лепестков, число запахов было еще ограниченным. В те времена такой тип, как Пелисье, вообще не мог бы возникнуть: ведь в те времена даже для изготовления простой помады требовались способности, о которых этот уксусник не смел бы мечтать. Нужно было не только уметь дистиллировать, нужно было быть изготовителем мазей и аптекарем, алхимиком и ремесленником, торговцем, гуманистом и садовником одновременно. Нужно было уметь отличить жир бараньей почки от телячьего жира, а фиалку "виктория" от пармской фиалки. Нужно было знать, когда созревают гелиотропы и когда цветет пеларгония и что цветок жасмина с восходом солнца теряет свой аромат. Об этих вещах субъект вроде Пелисье, разумеется, не имел понятия. Вероятно, он никогда еще не уезжал из Парижа, никогда еще в жизни не видел цветущего жасмина. Ему и во сне не снилось, какая нужна гигантская черная работа, чтобы из ста тысяч жасминовых лепестков извлечь маленький комочек конкреции или несколько капель чистой эссенции. Вероятно, он знал только ее, знал жасмин только в виде концентрированной темно-коричневой жидкости в маленьком флаконе, стоявшем у него в несгораемом шкафу рядом со многими другими флакончиками, из которых он смешивал свои модные духи. Нет, в добрые старые времена, когда уважали ремесло, такой хлыщ, как этот Пелисье, не посмел бы соваться в парфюмеры. У него для этого нет никаких данных: ни характера, ни образования, ни скромности, ни понятия о цеховой субординации. Всеми своими успехами он обязан исключительно открытию, сделанному двести лет назад гениальным Маурицио Франжипани - кстати, итальянцем! - и состоявшему в том, что ароматические вещества растворимы в винном спирте. Смешав свои пахучие порошки с алкоголем и перенеся тем самым их запах на летучую жидкость, он освободил запах от материи, одухотворил его, короче: создал духи. Какое великое деяние! Какой эпохальный подвиг! Его действительно можно сравнить только с величайшими достижениями человеческого рода, с изобретением письма ассирийцами, с евклидовой геометрией, с идеями Платона и превращением винограда в вино греками. Поистине, прометеев подвиг! Но поскольку все великие подвиги духа отбрасывают не только свет, но и тени и приносят человечеству наряду с благодеяниями также и горести и печали, поскольку великолепное открытие Франжипани имело, к сожалению, дурные последствия. Ибо с тех пор, как люди научились зачаровывать дух цветов и трав, деревьев, смол и секреций животных и удерживать его в закрытых флаконах, искусство ароматизации постепенно ускользало от немногих универсально владевших ремеслом мастеров и открылось шарлатанам, которые только и умели что держать нос по ветру - вроде этого вонючего хорька Пелисье. Не заботясь о том, как и когда возникло волшебное содержимое его флаконов, он может теперь просто исполнять капризы своего обоняния и смешивать все, что вдруг взбредет ему на ум. Этот ублюдок Пелисье в свои тридцать пять лет наверняка уже нажил большее состояние, чем он, Бальдини, накопил, наконец, благодаря тяжелому упорному труду трех поколений. И состояние Пелисье с каждым днем увеличивалось, а его, Бальдини, с каждым днем таяло. В прежние времена такого вообще не могло быть! Чтобы почтенный ремесленник и уважаемый коммерсант был вынужден буквально бороться за существование - такое началось всего несколько десятилетий назад! С тех пор как везде и всюду разразилась эта лихорадка нововведений, этот безудержный понос предприимчивости, это зверское бешенство экспериментирования, эта мания величия в торговле, в путешествиях и науках! Или взять это помешательство на скорости! Зачем понадобилось копать такое множество новых дорог? К чему эти новые мосты? К чему? Чтобы за неделю можно было доехать до Лиона? А какой в этом толк? Кому от этого польза? Зачем сломя голову нестись через Атлантику? Чтобы через месяц очутиться в Америке? А ведь люди тысячелетиями прекрасно обходились без этого континента! Что потерял цивилизованный человек в первобытном лесу у индейцев или негров? Или в Лапландии, на Севере, где вечные льды и где живут дикари, которые жрут сырую рыбу? Мало этого - пожелали открыть еще один континент, где-то в южных морях, говорят. К чему это безумие? Другие, видите ли, тоже так делали, испанцы, проклятые англичане, начальные голландцы, с которыми потом пришлось сражаться, чего вообще нельзя было себе позволять. 300 000 ливров чистоганом - вот во что обходится один военный корабль, а потом он тонет за пять минут от единственного пушечного выстрела, и прощайте навек, денежки налогоплательщиков. Господин министр финансов требует теперь отчислять ему десятую часть всех доходов, сплошное разорение, даже если не платить ему этой части, раз уж кругом царит такое падение нравов. Все несчастья человека происходят оттого, что он не желает спокойно сидеть у себя дома - там, где ему положено. Так говорит Паскаль. Но Паскаль был великий человек, мастер в своем ремесле, а на таких нынче спроса нет. Теперь они читают подстрекательские книги гугенотов или англичан. Или пишут трактаты, или так называемые великие научные сочинения, в коих все и вся ставится под вопрос. Будто бы нет больше ничего достоверного, и все вдруг изменилось. В стакане воды, дескать, плавают малюсенькие зверушки, которых раньше никто не видел; сифилис теперь вроде бы нормальная болезнь, а не божья кара; Господь, мол, создал мир не за семь дней, а за миллионы лет, если это вообще был Господь; дикари такие же люди, как мы; детей мы воспитываем неправильно; земля больше не круглая, как была до сих пор, а сплюснутая сверху и снизу, наподобие дыни - как будто в этом дело! Все кому не лень задают вопросы, и роют, и исследуют, и вынюхивают, и над чем только не экспериментируют. Теперь мало сказать что и как - изволь еще это доказать, представить свидетелей, привести цифры, провести какие-то там смехотворные опыты. Всякие дидро, и даламберы, и вольтеры, и руссо, и прочие писаки, как бы их ни звали - среди них есть даже духовные ообы и благородные господа! - своего добились: собственное коварное беспокойство, развратную привычку к неудовлетворенности и недовольству всем на свете, короче, безграничный хаос, царящий в их головах, они умудрились распространить на все общество! Куда ни погляди, всех лихорадит. Люди читают книги, даже женщины. Священники торчат к кофейнях. А когда однажды вмешалась полиция и засадила в тюрьму одного из этих прожженных негодяев, издатели подняли несусветный крик, а высокопоставленные господа и дамы пустили в ход свое влияние, так что через пару недель его снова освободили или выпустили за границу, где он потом беспрепятственно продолжал строчить свои памфлеты. В салонах болтают исключительно о траекториях комет, кровообращении и диаметре земного шара. И даже король позволил продемонстрировать при нем новомодную ерунду, что-то вроде искусственной грозы под названием электричество: в присутствии всего двора какой-то человек потер какую-то бутылку, и посыпались искры, и на его величество, как говорят, это произвело глубокое впечатление. Невозможно себе представить, что его прадед, тот истинно великий Людовик, чье победоносное правление Бальдини еще имел счастье застать, потерпел бы столь смехотворную демонстрацию в свое присутствии! Но таков был дух нового времени, и добром все это не кончится. Ибо если уже позволительно самым бесстыдным и дерзким образом ставить под сомнение авторитет божьей церкви; если о не менее богоданной монархии и священной особе короля говорится просто как о сменяемых позициях в целом каталоге других форм правления, которые можно выбирать по собственному вкусу; если, наконец, докатились до того, что самого Бога, лично Всемогущего Господа объявляют излишним и совершенно всерьез утверждают, что порядок, нравственность и счастье на земле мыслимы без Него, просто благодаря врожденной морали и разуму самих людей... о Боже, Боже! - тогда во всяком случае не стоит удивляться, если все идет вверх дном, и нравы вконец развратились и человечество навлекло на себя кару того, кого оно отрицает. Это плохо кончится. Великая комета 1681 года, над которой они потешались, которую они считают просто кучей звезд, была предупреждающим знамением Господа, ибо она - теперь-то мы знаем - предсказала век распущенности, разложения духовного, политического и религиозного болота, которое человечество само создало для себя и в котором оно когда-нибудь погрязнет и где пышно расцветают только такие махровые и вонючие болотные цветы, как этот Пелисье!
Читательский ажиотаж вокруг данной книги представляется мне весьма неясным. Большая часть аудитории поклонников - женщины. Как и книга "Одиночество в сети", Парфюмер снискал излишнюю популярность. Немало удивляет меня отношение читателей к книге, где главный персонаж настолько мерзок.. Видимо, они сильно абстрагируются от его действий - более того, я уверен, что они пришли бы в ужас, доведись им испытать на себе внимание Гренуя, который смотрит "носом" сквозь них.. и видит лишь аромат - шлейф живой оболочки.. не видя абсолютно ничего в них человеческого, и не испытывая почтения перед жизнью и красотой. Излечить это может лишь шоковая терапия "наглядного примера": Михалков 12. (Ожидайте перехода на 91 минуту фильма. Место, где Юрия Стоянова возят в инвалидном кресле до логического завершения сцены)
Прочел на выходных парфюмера - хорошее путешествие в мир запаха, психопатства, мизантропии, нарциссизма и одержимости сверх-ценной идеей. Понравился контраст между воняющими городами и устремлению к запаховому идеалу. Если писатель не умеет быть убедительным в диалогах - ему надо писать Парфюмер.. их там почти нет, и многие переданы косвенной речью. Книга не то, чтобы восхитительна (знание сюжета по фильму портило восприятие), ведь держится она на одной особенности и нещадно ее одну эксплуатирует - волчий нюх аморала. Говорят в мире есть люди, на чьей сетчатке не три вида колбочек/палочек, а четыре - и они способны различать невиданные нам оттенки.. вроде как люди будущего. А нюх давно ушел в атавизм, но доказано, что подсознанием воспринимается.. скорее не дифференцированный запах - именно смесь всего того, чем человек пахнет (включая флюиды болезней и то, с чем находится в контакте - еда, медикаменты, запахи тканей, косметики) Часть людей, исследователей идеалов в мире красоты, звука, текста и так далее склоняются к тому, что самый восхитительный образец всегда находится очень близко к мерзости. Точнее так - в них есть намек на гадость. Лучшая красота не кукольная, а с каким то легким изъяном, делающей ее неповторимой. Лучшая пища - агрессивна к языку, и любовь к плесневелому сыру, рыбе с душком и кухне со злыми специями говорит об этом. В живописи никогда не ценилась чистая красота передачи 1 к 1, а наоборот - авторские искажения мира. Продолжать о поэзии, или догадалась? Но при все при том - красивое должно не переступить некую грань.. и лишь намеком на падаль подчеркнуть себя (Люди не верят в идеалы! Если они не обнаруж тлена, то говорят - Не Верю!) Гренуй - жутки мизантроп, а в конце много о себе мнит. Я сомневаюсь что на горе, питаясь мхом и пресмыкающимися можно порожить 7 лет без фатального ущерба жизни! Особенно при летаргической форме, в спячке. Умер бы он там. Максимум год.. и уж тем более на своих ногах не вышел бы к людям. Последенее о запахе женщин. Прямо так он ни одну и не захотел? О, пусть не врет против природы автор! Каким то извращенным способом, но сексуальные влечения удовлетворяются даже маньяками. Вообще не могу понять людей, кто вытесняет инстинктивную часть себя за пределы личности, идеализируя природу человека. Конечно, лучше не писать о плоти, а пробовать её на вкус.. но неизбежно в литературу, да и везде проникает секс - главное, чтобы на нем перекоса не было. И вот когда асексуалы у нас в Главных Героях, я дико негодую.. Гренуй это Оно. Автомат по вынюхиванию падали. Красота неразрывна с жизнью. Уходит жизнь - нет больше красоты. Люди не замечают, что им нравятся мертвые цветы. Все равно что восхищаться мертвыми девушками. "Ты пахнешь розой, умирающей от жажды"? Что привлекает больше - поиск запаха или непременные "нехэппиэнды" для всех, с кем столкнулся обонятельный маньяк? Мадам из приюта, кожевник, парфюмер Бальдини - все закончили бесславно, Гренуй как чума - и удивительно, что он не приложил руку к их смерти непосредственно. Зато ее аура сопровождает героя на всем протядении его пути и становления. Вампир. Клещ, правильно было сказано о нём Патриком Зюскиндом. Высосал и забыл. Восхищение данной книгой как раз и показывает, что лучшее нахрдится на грани мерзости. Гениальность подчеркивается безумием. Итак, гренуй собирал исключительно женские запахи. И тем его половое чувство и выражалось. Максимально заточенный фетишизм. Но позвольте мне не согласится с воздействием духов на толпу! Первое - они должны действовать отвращающе на женщин (самки тоже конкурируют в среде запаха, и им не понравится хорошенькая леди в виде соперницы). Второе - воздействие на мужчин будет сопряжено с конфликтом разумного (пахнет мужчина женщиной) и тягой к чувственному наслаждению вопреки. Некоторые, наделенные особым самоконтролем, смогли бы устоять. Гиперболизированно значение запаха! Когда у нас насморк, мы не считаем всех вокруг некрасивыми. Запах - специя и дополнение к человеку. Я сам обожаю запах, и были даже случаи, когда очень и очень вдали от девушки я вспоминал как она пахнет (не шампунь, не мыло, и ничто другое, а скорее их смесь, со слабой нотой настоящего запаха. Самое страшное, что он летуч, и быстро забывается) И еще бывает, что вы просто перестаете пахнуть! Одна девушка мне сказала: "это потому что вы перестаете нас любить"). Верно, кстати. Я ведь не способен на расстоянии вообще узнать как кто либо пахнет, это надо быть близко, носом в шею, кожу головы.. и слюной еще смочить - тогда чувствуешь. И потом он вспоминается и дико возбуждает. И когда я пробовал описать запах тех, кого люблю, то сталкивался с той же проблемой, что и кормилица у ворот монастыря - нет слов. Лишь аналогии. Причем совсем не косметического свойства, такие как мокрый пепел костра, например. Гренуй правильно отметил, что натуральный запах человека имеет почти одинаковую основу, но в разных пропорциях - кожное сало, пот, моча.. 3 основных компоненты. Но мне кажется, что все микроорганизмы, живущие на коже - дают свою одну общую ноту. И они разные у разных людей в том плане, что количественно разнятся. Они тоже производят отходы жизнедеятельности. И по сути мы восторгаемся запахом странной природы. Откуда же у кожи медовые, молочные, песочные оттенки запаха? Я скажу. Пахнет еще и кровь. И пахнут те вещества, которыми мы питаемся. Они в следовых количествах пахнут в том числе и изнутри (вкус спермы тут ярким примером - прямая зависимость от рациона). Эмоции тоже пахнут. Гормоны включают определенные процессы по синтезу различных допингов и секреций. Весь этот коктейль никогда не бывает постоянным. Некоторые ноты затухают, некоторые растут. Это симфония запаха. Зюскинд даже не попытался ее изобразить. Будто аромат статичен. Хах.. мда, я уже пожалел, что мир запаха для меря бледная тень, как и для многих. У меня все задатки, чтобы собрать аромат Великий Джи, кроме нюха. Гренуй то странный - талантливый человек не талантлив ни в чем. Один врожденный нос. Данный природой. Хотя работа по систематизации лучшего запаха проделана огромная. Почему же лучшие ноты воплощали всегда красивые девушки? Человек безумно приятно пахнет для любимых, но если быть объективным - он воняет! Лишь человек умеет находить красивые сочетания. В природе все запахи просто идентификаторы. Неважно какие они, главное чтоб непохожие. И по закону больших чисел - среди них должны быть приятные. Почему цветы в основном пахнут приятно, а не мерзко? Допустим, пчелы бы должны кайфовать, а люди - нет. Цветок так бы защищал себя от того, чтобы его рвали. Проблема кажется в том, что между пчелой и человеком разница небольшая. Принцип построения организма тот же (код, если угодно). А для общего кода и законы подобны. Попытайся цветок защитится запахом, он одновременно отпугнет опылителей. Ни один характер в произведении, кроме Гренуя и его наставника Бальдини никак не прописан. В общем - книга на один раз. Достаточно. © Copyright: Джинн Толик, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
