Об эдгаре по
Статьи, опубликованные в газете «Известия» в 2009 г.
(Ужас, ужас, ужас или просто кошмар. Исполнилось 200 лет со дня рождения Эдгара По)
В русскую жизнь он вошел навсегда. Его знаю даже те, кто не прочел ни одной строки «безумного Эдгара», ибо каждый русский знает, что такое «черный ворон» – машина, увозящая людей в смерть. А ведь символ этот перепорхнул в жизнь из стихотворения «Ворон». И опять же почти все знают, что означает иностранное слово «never more», которое этот ворон прокаркал по-русски – «неверморе». Знают благодаря По. Больше того, само слово «никогда» приобрело свой бездонный и роковой смысл именно в этом стихотворении. Да и «Черный человек» Есенина – это не только исповедь поэта, но и литературная реминисценция из Эдгара По.
В культуре нет расстояний. Каким образом американец с ирландскими генами, живший во времена Пушкина, стал таким родным и близким для Бодлера и для Есенина? На этот вопрос ответить проще простого. Есть вершина, где встречаются все гении – это Парнас.
Эдгара По критика при жизни считала слишком рассудочным и холодным. Писатель действительно любил математику и психиатрию. Изучал свои и чужие кошмары и превращал их в стихи и прозу. Маятник, который, медленно раскачиваясь, опускается все ниже, чтобы последним взмахом рассечь грудь казнимого, – самый яркий образ неотвратимого рока времени. Каждый взмах маятника уменьшает расстояние между жизнью и неотвратимой смертью. Позднее подобное устройство появилось у Кафки. Оно выкалывало на спине казнимого текст его приговора.
Сегодня Эдгар По воспринимается, как маг черной готики. В жизни этим увлекались и Байрон, и Шелли, но в литературу они свои черные мессы не впустили. Эдгар По сорвал печать запрета, и кошмары превратились в литературные образы.
Он вел типичную жизнь поэта. Рано ушел из дома, бродяжничал и даже завербовался в солдаты, много пил и, пожалуй, один из первых погрузился в пучину экспериментов над собой. Наркотики не были для него самоцелью. Его интересовало, есть ли грань между сном и смертью. Он много раз переживал свою смерть и тщательно ее описывал в своей прозе, пока не погиб, скорее всего, от передозировки. Но в жизни он вовсе не был эмоциональным отморозком. Это от прозы тянет загробным холодом, а сам Эдгар По страстно влюблялся. 27 лет отроду он женился на тринадцатилетней девочке. «Линор безумного Эдгара», запечатленная Блоком, не выдумка. И умерла она необычно. Лопнул кровеносный сосуд во время пения. Погибла от пения. По действительно притягивал рок. Если был писатель, запрограммировавший свою судьбу своим творчеством, то это он.
«Убийство на улице Морг» положило начало детективному жанру. Он же основоположник психоделической литературы. «Голый завтрак» Берроуза тоже восходит к Эдгару По. Его любят все поколения всех эпох. Одна из самых ярких страниц «Озы» Вознесенского – спор с вороном Эдгара. «Демократией заменишь короля и холуя. / Он сказал: «А на фига?». Ох уж этот ворон. Ну а та самая песня: «Ты не вейся, черный ворон, над моею головой», – ведь она тоже под влиянием Эдгара По возникла. «Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой». Это наш ответ черному ворону Эдгара.
Он не мистик и не спирит, типичный американец, прежде всего исследователь. Притягательность его личности в том, что жизнь и смерть человека для него есть объекты неведомого. Русский писатель считает для себя неприличным писать о тайне жизни и смерти, не имея заранее подготовленного ответа. Американец мыслит иначе. Если смерть – тайна, будем эту тайну исследовать. Человек умирает и просыпается и, проснувшись, действительно умирает, а, может, и не умирает, а видит сон. Эдгар По открыл бесконечность пограничных состояний человеческой психики. И в его прозе, и в его поэзии нет никакого выхода. Он все время ведет в тупик. Но вот уже третье столетие читатели, замирая от страха, устремляются в этот черный лабиринт, где нет никакого света в конце туннеля. Может быть, Эдгару По удалось доказать удивительную вещь: человек не нуждается в утешении. Он остается самим собой даже в абсолютно безвыходной ситуации. Ни радости, ни отчаяния. Он мыслит, следовательно существует. Холоден, как Декарт. Но не стали бы мы разгадывать эти черные кошмары, головоломки и ребусы, если бы в них не бушевала какая-то особая холодная страсть. Энергия сдавленной пружины в каждой строке, в каждом абзаце.
Прямой антитезис Эдгару По крылатая фраза Короленко: «Человек рожден для счастья, как птица для полета». А птицей оказался черный ворон. Мрачно? Почему-то нет. Если в такой черноте человек спокойно и хладнокровна пишет чеканные баллады и создает выверенные, как часовой механизм, детективные сюжеты, то невольно начинаешь интересоваться таким существом. Свидригайловская черная банька с пауками по углам для Эдгара По – родной дом. Других жилищ он не знает. Живет и при этом остается Эдгаром По. Он был интересен в XIX веке. Он стал еще более интересен в ХХ столетии. В ХХI веке его имя такое же нарицательное, как имя Кафки. Он новый Вергилий, ведущий читателя по лабиринтам тьмы, но не к свету, а просто как экскурсовод, все это уже прошедший и переживший. Поэтому с ним не страшно.
«Известия», 17 января 2009 г.
Другие статьи в литературном дневнике:
