***

Саутгемптонский порт
Валерий Кулик
Темно, и разных вод смешались имена. Окраиной басов исторгнут всплеск короткий...
Б.Ахмадулина

... у меня впечатление, что кто-то, в своё время, привёл в этот город Бога, и уйдя - оставил его здесь навсегда...

Из воспоминаний простого обывателя

... и крик незамерзающего порта
не поглоти'т нормандский известняк,
как высохшая губка.
Известят
ли нас о переплавке старой смерти
на новые рождения?
Нас портят
налоги, изменения. И в свете
вчерашних пертурбаций - ветер дует
куда-то вверх. И видимая плотность
судов вдали, раскачивает думы

до уровня трёх баллов.
Сотни труб.
И валит дым. Искусственность тумана
присуща этой местности. Так мало,
здесь сказано о будущем; о страсти,
которая являет тяжкий труд.
Звучит набат, наверно, для острастки
кричащих птиц, что осаждают плотно
останки палуб. Нет! их влажный труп.
Вот, повторяя выпады двух лодок,

суда уже пытаются прервать
сплошное подражательство. Их голос
звучит теперь по-новому. И гордость
не терпит попирательства в пространстве,
в которой мутной радугой плева
пролитых топлив, силится пробраться
поближе к свету.
"Путь на юго-запад! -
кричит матрос. И, позже: "Мне плевать,
на собственную душу и - на завтра!"

И сумрак растворяется. И за
привычным горизонтом рдеет утро.
И время несгораемо, но утло,
что, впрочем, так естественно в широтах,
в которых даже синие глаза
попеременно меркнут, как штрихкоды,
что живо чередуют черный с белым.
Днём смерти нет. Но как же жизнь связать
с таким прямым отсутствием?
И беглым,

и сирым взглядом корабельный док,
что бережно хранит в себе "Титаник",
окинув, вдруг начнешь уже детальней
рассматривать вздохнувшее пространство.
Ты соглядатай. Твой начальный долг
смотреть на всё настолько беспристрастно,
чтобы не вздрогнуть так пристрастно глядя
на цепь в ночи оставленных следов,
что даже днём видны на водной глади.

© Copyright: Валерий Кулик, 2018
Свидетельство о публикации №118021308913

****

Окно
Николай Левитов
Ну а теперь представьте тот божественный час раннего апрельского утра, который чуть зернистой голубизной тишайшего воздуха, повисшей над шероховато-волнистым пергаментом еще спящих крыш, уже намечает легкий, вуалевый, как передвижная декорация, наступающий день.
Уже знаешь, что он будет такой ясный, прозрачный и безветренный, тронутый робкой акварелью молодой клейкой листвы и высокими переливами невидимых птиц, словно звякает ложечка о края стакана.
Уже знаешь, что он предстанет перед тобой, как нечто вроде перевязанного лентой с бантом подарочного варианта еще непрожитых таинственных часов твоей жизни.

Одним движением отворяешь в эту тишину притертые створки окна и смотришь на лиловатую эмаль вымытого духами неба, на гигантскую мизансцену молочных облаков в сквозных кисейных кружевах и рюшах.
И с каждой секундой различаешь все детальней…
И обветшалый орнамент мышиных низкорослых зданий, и помазанные первым зеркальным золотом овальные окна и башенки с виньетками.
И сыроватую после вчерашнего короткого дождя асфальтовую дорожку со скользким блеском чулка, и с таким же чуть изумрудным блеском кукольную скамейку в скверике.
И даже на застывшем стволе различаешь женственные изгибы, полуоткрытый овал нежного плеча, наспех взбитую змеиную чёлку и слегка подведенный бархатный глаз южной красавицы на древесном срубе.

А куда девалась недавняя ночь? Вдруг разом накрытые ее широкополой шерифской шляпой казенные кварталы и весь этот тусклый фонарный город, перебирающий сонными ресницами. Неистово ползающие во тьме химеры, грозящие пробраться суфлерами в сновидения, чтобы коверкать невыученную тобой роль. И слепая нелепая медальная луна на небесном мундирном суконце с мелкими редкими звездами. Куда ушло всё это?
Всё изменилось. И изменился ты. Теперь ты блаженно вдыхаешь это свежее утро, сравнимое с безукоризненностью юного тела, эти волнующие контуры бёдер двора, эту вишнёвую зарю с ароматом облизанных губ… Теперь ты ждешь…

Такие мысли проносились в голове нашего безымянного героя в этот ранний час. Да, он ждал. Каждое утро он выскакивал из нагретой постели и, не одеваясь, садился на стул перед открытым окном. Положив на колени подрагивающие руки со скрещенными пальцами, он ждал, когда окно дома напротив тоже откроется, и в полуоткрытом халатике появится она, чтобы полить свои меленькие яркие фиалки в низких горшочках. Она тоже будет робко поглядывать на него, придерживая расходящийся на груди халат, и тоже будет думать о нем. В эти мгновения, как молитву, он произносил полушепотом такие слова:

«Господи, неужели я хочу для счастья так много? В сущности, мне же ничего и не надо! Разве что это нежное утро в последний день апреля. И благословенная тишина моей комнаты. Старинный запах молчаливых книг на полках. А на стенке услужливое тиканье часов и выгоревший портрет Сомерсета Моэма в леопардовой накидке. Ветерок в этой невесомой гардине и от толщи пыли потерявшие цвет гантели под тумбочкой.
О, и еще, конечно же, мне нужна она – та, что в окне напротив! Ее фиалки на балконе. Такие же радужные переливы ее глаз. Небрежно приоткрытый халатик. Лебединые движения ее рук. Плавные повороты головы в мелких русых кудряшках. Острые приколки, оставленные в кровати. Забитый ее волосами слив в ванной. Лопнувшие переплеты подписных изданий от пустых патронов ее губных помад и палочек для чистки ушей в виде закладок. Буро-лиловое дно холодильника с засохшей дрянью от пролитого год назад варенья. Вечно завешенный ее бельем балкон с бурной капелью. На вешалках тонны ее беспорядочного барахла, среди которого пара моих затесавшихся костюмов с вывернутыми после обстоятельного шмона карманами. Мучительные поиски любимых вещей, таинственно перемещающихся с места на место. Сладкие супружеские вечера на фоне нескончаемой музыки – дивного сочетания ее телефонной трескотни и телевизионной рекламы. И вымоленные пару часов тишины в одиночестве, когда она соизволит выйти из дому на шопинг, но не даст расслабиться – затерзает ежеминутными бессмысленными СМСками, напрочь убитыми чудовищной орфографией и необъяснимыми смайликами, которые сам черт не разгадает…»

И в эти же мгновения, как молитву, полушепотом твердила она:
«Боже, разве я прошу невозможного? Собственно, мне же ничего не нужно! Ну, разве что эти фиалки на балконе. И такого же цвета новая пара глазных линз. С расчетливой небрежностью мой приоткрытый халатик, потому что – слава те, Господи! – есть еще что предъявить постороннему любопытству. Бокал с красным вином при свечах. По выходным баня и массаж. А по будням валяться на диване с ванильно-шоколадным мороженым и глянцевыми журналами.
О, и еще, конечно же, мне нужен он – настоящий мужчина! Честный и рассудительный. Сильный и терпеливый. Образованный и надежный. Его влюбленный взгляд. Его улыбка фавна и ангела одновременно. Его заботливые и такие умелые руки, особенно в романтические ночные часы. Его любимые книги, из которых он восторженно вычитывает мне вслух целые абзацы – такие восхитительные! Но слишком восхитительные, чтобы можно было всерьез это слушать. Несменяемый запах его одеколона. Его пара сбитых искореженных туфель в прихожей, так оскверняюще контрастирующих с моей безукоризненной итальянской обувью. Двухнедельные залежи его грязных носков под кроватью. Царапучие коромысла его ногтей, застрявших в ковре. Скорченные в пароксизмах окурки в фиалках и кактусах. Невысыхаемая от неточных попаданий крышка унитаза. Семейные вечера с футбольной истерикой перед экраном. Кухонная блокада армией пустых пивных бутылок. И утренние встречи с пирамидой грязной посуды в раковине после тайного, неожиданного ночного жора…»

Сперва затворялось ее окно, потом его, а назавтра всё повторялось…

2010

© Copyright: Николай Левитов, 2015
Свидетельство о публикации №115043007407

****

Наполеон на острове Святой Елены
Валерий Кулик
Нужно хотеть жить и уметь умирать.
Наполеон Бонапарт

Муссоны превращаются в пассат,
и, значит, будет лётная погода.
Живу я здесь, без малого, полгода,
но Ваша святость, милая Елена,
достаточно условна.
Днём плясать
не прекращают волны. Ночь -елейно
удваивает скорбь, по меньшей мере,
до очень жгучей. Выбежишь пос...ать -
покажешь всем, на собственном примере,

как встарь теряли признаки ума,
плюс - все приметы признанных приличий.
Но, Боже мой, не так уж я лиричен,
чтоб пересечь цветущую лужайку.
Вот спросишь о пророчествах у мар*,
они тебе ответят: "Боже, сжалься!
Ты, не иначе, в собственной Сорбонне,
где чествуешь предутренний туман
капустным древом жаждущим свободы".

А днём, гоняя вязкую слюну
беззубым ртом, как зверя буйной рощей,
пытаешься смотреть немного проще
на все вопросы, связанные с пленом,
храня под сердцем горную слюду.
И мысли в голове, сойдясь на пленум,
свиваются в подобье палантина.
Потом снимаешь бежевый сюртук,
но чувство, что снимаешь половину

своих телес.
Не хочется роптать
на всех британцев призванных к осаде.
Но я ропщу. И голос, чем надсадней,
тем больше крики пестуют и лечат.
Мне снится сон, в нём райские врата -
в плену чертей; их икры и предплечья
горят огнём. Вот сон нещадно стынет.
Я просыпаюсь, и кричу: о там
не то, о чём твердят Твои святые!

И вот, с моей податливой руки
любой мой жест, как письма под копирку,
доносится правительству. Как пить дать! -
намеренно выводят на расстройство
мой слабый дух. Предательства мелки',
когда соратник: дай! да, и раскройся
не за спиной, а на порядок выше.
И под глазами желтые мешки
терзают зренье. Лучшее, что вижу:

прекрасный стан. Прелестное дитя.
О, Бетси! ты отрада старой плоти.
И, видит Бог, что общество не против
прогулок совершаемых, по-детски,
вдоль гордых ив. Нет, нам не запретят
дурачиться! Я, конченый подлец и...
хороший император.
Для острастки,
невдалеке когорта негритят
порой кричит забористо о страсти

к моей земле, что терпит столько слов
с уст дураков. О, так ли толерантна
святая рать? Я в клетке Тамерлана,
и посему Бурбоны - не просохнут.
Что я предвижу?
Выругавшись зло,
из листьев лавра выпивший подсобник
сплетёт венок, что в майскую субботу
украсит, без того, тяжелый лоб
чудовища, что жаждало свободы.

*призраки

© Copyright: Валерий Кулик, 2018
Свидетельство о публикации №118030110336

------

Сонет к несчастью
Николай Левитов
СОНЕТ К НЕСЧАСТЬЮ

«Ну, вот оно – несчастье, черт возьми!
Я, кажется, остался без копейки».
Но женщина ему сказала: «Пей-ка,
у нас с тобою ночь вся впереди.

Нашел несчастье тоже! Ты, поди,
не жизнь ведь проиграл, а только деньги.
А поутру появятся идейки,
и всё, как прежде, будет на мази».

И он повеселел, разлил мускат,
и обнял свою новую подругу,
забыв картежников, что полчаса назад

сошли на станции. А поезд шел сквозь вьюгу.
И показалось, он был даже рад,
что случай оказал ему услугу.

© Copyright: Николай Левитов, 2018
Свидетельство о публикации №118032609689

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.03.2018. ***
• 30.03.2018. ***
• 29.03.2018. ***
• 28.03.2018. ***
• 27.03.2018. ***
• 25.03.2018. ***
• 24.03.2018. ***
• 23.03.2018. ***
• 21.03.2018. ***
• 20.03.2018. ***
• 19.03.2018. ***
• 18.03.2018. ***
• 16.03.2018. ***
• 15.03.2018. ***
• 14.03.2018. ***
• 13.03.2018. ***
• 12.03.2018. ***
• 11.03.2018. ***
• 09.03.2018. ***
• 08.03.2018. ***
• 07.03.2018. ***
• 06.03.2018. ***
• 05.03.2018. ***
• 03.03.2018. ***
• 02.03.2018. ***
• 01.03.2018. ***