Притча о двух солнцах
или что такое внутренняя самореализация?
Олег Цендровский, философ.
Когда на чистом и ясном небе сияет солнце, согревая и озаряя всё вокруг, я не в силах сопротивляться этой древней волшбе. Возникает чувство, будто ты испил из того самого источника жизни и причастился вечной юности и свежести, наполнился энергией, счастьем и смыслом. Это великий дар стихий, несомненно. Но именно потому я не могу не видеть его несовершенства, его трагической хрупкости и уязвимости. Да, это великий дар, но это всего лишь дар. Он даётся редко, он даётся произвольно, тепла его мало, да и солнце нечасто загорается над человеческим существованием. Нельзя построить жизни на чужих милостях и смиренно ждать позволения мира что-то испытать и кем-то быть. Это значит строить дом на песке. И как, наконец, быть всем тем, кому обстоятельства не протягивают руку помощи? Кто не видит солнца, кто выходит с утра во мрак и идёт во мраке? У каждого бывают такие периоды; у многих так проходит едва ли не большая часть жизни.
Нам требуется надёжная внутренняя опора, и мы можем её получить, ибо можем зажечь солнце в себе самих. Так же, как звёздное небо есть не только над нашими головами, но и в наших головах, мы содержим в себе источник животворного дневного тепла. Поначалу он мал и слаб, но если его пестовать и разогревать, то оказывается, что внутреннее светило сияет много жарче того, что над головой, и заменяет его с лихвой. Более того, оно надёжно, оно не обманывает, оно разгоняет внешний мрак и расцвечивает серые ландшафты бурными красками. Чем это солнце сильнее, тем менее мы зависим от погоды обстоятельств и сами формируем климат вокруг. Стоит же небу жизни проясниться, как свет из двух великих источников множится и соединяется в единое целое. Так только и достигается ближайшее подобие рая на земле, о котором столько грезили и грезят люди – гармонией обоих начал, большого внутреннего и малого внешнего.
Но что именно подразумевается под этим преображающим нас вожделенным теплом? Первый ответ, приходящий на ум человеку современности, это то, что речь идёт о счастье. О той точке, в которую все мы стремимся, пускай и разными маршрутами, о естественной первоцели бытия. Нельзя, однако, поддаваться искушению простых современных ответов. В большей части эпох и культур человечества идея о личной радости как ценности была настолько побочной и незаметной, что это должно вселить в нас сомнения. Конечно, люди всегда хотели, хотят и будут хотеть счастья, независимо от того, что они или их культура о том думают, но уже этого наблюдения довольно, чтобы понять – счастья недостаточно.
Исследование истории, человеческой психики и физиологии мозга привело меня к пониманию, что есть ещё два необходимых компонента: творчество и смысл. Вместе они образуют великую Триаду человеческой экзистенции, троякую первоцель, поддерживая друг друга, но при этом совершенно друг к другу не сводимые. Человек может быть счастлив, а вместе с тем бездеятелен и не чувствовать даже дуновения смысла в собственном бытии. Тогда счастье это, лишенное опор, хрупко, пресно, одномерно, и, разумеется, бесплодно. Человек может быть продуктивен, но при этом несчастен и быть заражен бациллой нигилизма, ощущением разлагающей его абсурдности. Тогда творчество его обыкновенно тронуто порчей и распространяет её вовне, его созидательный потенциал подорван, а сам он страдает – поистине, без всякой нужды и пользы. Наконец, мы можем ощущать высшую осмысленность своего бытия, но не мочь и не уметь найти себе практического применения, как и удовлетворения в этой жизни.
Лишь когда все элементы великой Триады сходятся воедино, раскрываются высшие возможности человеческой жизни. При здоровом единовременном росте они помогают друг другу: счастье делает нас деятельнее, творчество делает нас счастливее, всё это наполняет смыслом, а он, в свою очередь, окрыляет нашу эмоциональную жизнь и созидательный процесс. Все те цели, от мала до велика, к которым стремятся люди, есть попытки, пускай и неуклюжие, припасть к этим трём великим режимам бытия или хоть к одному из них.
Первый способ достичь этого – внешняя самореализация, старание вымолить у стихий не громов и молний, а сияния чистого солнца над головой и своими собственными усилиями обеспечить хорошую погоду. Конечно, мы можем в поте лица работать над вмещающими нас обстоятельствами, но мироощущение слишком сильно зависит от свойств самого воспринимающего их субъекта. Когда внутренне неустроенный индивид оказывается в райском саду, всё это благолепие искажается и преломляется в его омраченном уме и порой трансформируется в адские ландшафты. С другой стороны, даже если в душе и царят мир да покой, но сама она не развита и не вытружена, ситуация становится лишь немногим лучше. Жизнь может многое предложить такому человеку, но, по горестной иронии, он очень мало способен от неё взять. Дверки его сознания так малы, что способны впустить лишь малую толику потенциально доступной ему полноты действительности.
Возможности внешних условий нашего бытия чрезвычайно ограничены, а результат очень хрупок. Мы получаем от них не белоснежную улыбку счастья, продуктивности и смысла, но скорее их бледную тень – одномерную и грубую. Не покоящиеся на внутренней основе, эти желаемые состояния всегда носят на себе печать неудовлетворенности, подспудное ощущение пустоты и обделенности, постоянное пресное послевкусие. Нельзя забывать, наконец, и то, как переменчива фортуна и сколь опасно зависеть от милости климата. Стоит судьбе нахмуриться, стоит солнцу скрыться за тучами, и сделавший ставку на внешнюю самореализацию баловень судьбы оказывается заперт в темноте, которой ему нечего противопоставить. Темноте тем более густой, чем ярче до того был свет.
Не нужно героически пренебрегать подарками бытия и похвальным стремлением улучшить условия своей жизни. Необходимо, однако, понимать, как скуден их арсенал и капризен нрав. Приоритетная работа сосредоточена в совсем ином измерении – над той силой человеческого сознания, что меняет и преображает обстоятельства и возносит человека над ними, что умножает падающие на нас лучи света и даёт бой опускающейся тьме. Это и есть внутренняя самореализация, развивающая способность человека сохранять радость и силу даже в ненастье и спокойствие среди бури. Она направляет, поддерживает и дополняет внешнюю, без неё всё равно что бессильную, и уподобляет нас тем растениям, что цветут и на самой каменистой почве.
Что и говорить – путь внутренней самореализации не прост. Хорошая новость всё же состоит в том, что он однозначно проще задачи воплотить главные цели человеческой жизни посредством изменения вмещающих её условий. Последние обречены на позорное поражение, и как раз опыт постоянных неудачных попыток одержать победу приёмами, которые просто не могут работать, делает людей «пессимистами». Они возводят хулу на действительность и смотрят на неё из-под насупленных бровей именно потому, что всегда искали тепла и света не по тем адресам. Из-за этого они решили, что их не найти вообще. Индивид видит своё страдание и страдание окружающих. Он замечает, что мир жесток и бессмыслен, что человек – глуп и слаб, а силы его малы. Он приходит затем к выводу, что всё это следствие порочной структуры самого мироздания, но никак не человеческой неуклюжести. Люди сперва формируют в себе надуманные ожидания касательно того, чем должна быть реальность и что они должны в ней делать, а затем злятся на мир, когда тот отказывается влезать в эти искусственные построения.
Горестные судьбы мира, а также личные беды и несовершенства кажутся столь значительными и непреодолимыми лишь в силу непонимания того, в каком измерении их решение становится возможным. Мы похожи на тех дураков, которые страдают от жажды, сидя возле чистейшей реки, и посылают миру проклятия за то, каким засушливым местом он является. Река, возле бурных вод которой мы изнываем, есть наше собственное сознание. Его можно сравнить с цветным стёклышком со сложной трёхмерной конфигурацией, властно преображающим и интерпретирующим всё, что попадает на его поверхность. Именно от свойств этого стёклышка в большей мере зависит то, какой предстаёт действительность и какой отклик в нас вызовут те или иные происшествия.
И со строго нейробиологической, и с философской точки зрения, все переживаемые человеком состояния есть информационные потоки в нашей психике, движением которых можно и нужно управлять. Счастье, смысл, творчество – это не то, что происходит с нами сейчас, было в прошлом или может ждать когда-то там в будущем. Это сам способ проживания действительности. Они есть не набор обстоятельств, а то, как мы относимся к происходящему с нами – специфическая и устойчивая конфигурация информационных процессов внутри индивидуального «Я». Это понимание в той или иной форме пронизывает многие интеллектуальные традиции от древнегреческих философских школ (софизм, скептицизм, эпикуреизм, стоицизм) до йоги, буддизма и даосизма. Мастер дзен Тит Нат Хан резюмировал древнее убеждение всей восточной философии в следующей лаконичной формуле: «Не существует пути к счастью. Счастье и есть путь».
Иными словами, сам способ проживания реальности, а не её конкретные характеристики и набор внешних фактов существования, определяют качество нашей жизни – и не только счастье, а весь её ход и итоги. Все подлинные достижения есть достижения внутренней самореализации, очищение сознания от искажений восприятия и положительные трансформации нашего умения проживать вереницу мгновений. Если здесь мы достигли успехов, то всё остальное оказывается третьестепенно. Если же нет, то всякие прочие «приобретения» тщетны, будь то имущество, положение или люди.
Непонимание устройства психики и болезненное трение ошибочных ожиданий о действительность вынуждает людей выставлять реальности гневные счета. Но стоит избавиться от этого груза и подойти к собственной жизни с иной стороны, как обнаруживается, что с устройством реальности всё в порядке. В ней нет никаких препятствий для единства счастья, продуктивности и смысла для каждого из нас. Если пока что это звучит неубедительно, вопрос можно поставить ещё проще и вне всякой зависимости от того, как мы относимся к миру и своим перспективам в нём. Перед любым индивидом стоит фундаментальный выбор: продолжать жить дальше или отказаться от этого. Если мы выбираем жить, то первейшая наша цель, по определению – это разобраться в том, как сделать это лучше. Каков бы ни был мир, раз уж мы в нём, пока мы ещё в нём, лишь одно в высших интересах индивида: приближаться шаг за шагом к великой Триаде, преодолевать бессмысленное страдание, свои ограничения и изъяны восприятия. Независимо от того, до какой степени у человека получится добиться этого, даже у самого прожжённого пессимиста не возникает сомнений, что движение как назад, так и вперёд возможно. Альтернативой последнему является несчастное, жалующееся, бесплодное и ничего не пробующее изменить пребывание в заложниках у злополучных обстоятельств и своих собственных заблуждений.
Чтобы вступить на путь положительных трансформаций, необходимо признать основополагающий факт: хотя человек един со всем древом жизни, кое в чём мы кардинально отличаемся от прочих животных. Лишь мы, homo sapiens, являемся исследователями и творцами. Ни одно живое существо на земле не познаёт и не способно познать устройства вмещающего его миропорядка. Ни одно живое существо, кроме нас, не является созидающим; лишь мы творим нечто принципиально новое и небывалое. Эти две фундаментальные роли есть одновременно две высшие ценности человеческого существования, в горниле которых выкованы окружающие нас блага. Можно потому утверждать, что чем более индивид является исследователем и творцом, тем более он человек в смысле своего специфического отличия от остального природного мира. Стремясь к раскрытию высших возможностей собственной жизни, мы должны сперва понять её устройство и затем воплотить собранное знание на деле. Мы должны, следовательно, быть познающими и созидающими – и в первую очередь познающими и созидающими самих себя. Только последовательность в воплощении этих двух уникальных ценностей и ролей человечества может обеспечить нас незаменимой опорой в виде внутренней самореализации. Разжечь тот находящийся в человеке источник тепла, сил и смысла, который преображает и всё внешнее.
Другие статьи в литературном дневнике:
