Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки.
Как и все, становились старше.
На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки.
В общем, в принципе — не тужили.
С расстановочкой жили, с толком.
Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от Гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки.
А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.
Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки.
Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась.
И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась.
Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый Гуччи.
Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.
Он пришёл, как всегда, внезапно.
Мыла окна, и поскользнулась.
В тот же день, он упал с инфарктом.
В этот дом они не вернулись...
Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер.
Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр.
Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли.
В куче с хламом — духи от Гуччи.
Вот для этого жили-были.
Вот такой вот «особый случай».
