На фото: Н.А.Тюрин с мамой Софьей Ивановной и сестрой Наташей. Декабрь 1947 года
– Кем же вы мечтали стать?
– Мечтал пойти в Красную армию. Хотел попасть или в пехоту, или в связь, что потом и осуществилось: окончил Ульяновское военное училище связи имени Орджоникидзе для танковых войск. Проучился там до сентября 1946 года, получил звание младшего лейтенанта и был направлен в Центральную группу войск, в Австрию, в полковую школу, командиром радиовзвода. Потом служил командиром штабного взвода батареи управления командующего артиллерии стрелковой дивизии.
– Не участвовали в армейской самодеятельности?
– Нет, тогда ещё нет. Не было голоса!
– И когда же он прорезался?
– Чуть позже… Мы, офицеры, жили в отеле, в лесу… Напротив – горы Альпы, неподалеку замок Франца-Иосифа, в котором располагались наши войска. Однажды, будучи в хорошем настроении, я запел мамину колыбельную, которую она мне, а потом и младшей сестрёнке напевала: «Спи, моя радость, усни! В доме погасли огни…». Вдруг кто-то постучал в дверь. Открываю, а на пороге – хозяйка гастхауса в совершенном восторге: «Николай, дизе ист Моцарт! Это – Моцарт!». Тогда, кажется, впервые серьезно задумался о пении.
Когда уже служил под Москвою, стал выступать в армейской самодеятельности. Ходил в вокальный кружок. Думал, что хорошо пою, а на самом деле давился на высоких нотах. Руководитель Артамонова-Яковлева говорила: «Четыре ноты домашних у вас есть». Как-то пошел в хор парка Горького… Там два таких седовласых руководителя сидели… Спрашивают: «Сколько вам лет?». Отвечаю: «25-ть». И они: «Поздно петь начинать!». Я пошёл в другой хор – к Соколову, профессору консерватории. Он хор держал на Трубной. «Спойте, - говорит, «Последний корабль Севастополь покинул…». Я кой-как пропел… «Нет, не годится!». Я пошёл в хор к Артёмову, тенор такой был. Он меня прослушал. «Так! – говорит. – Голос прекрасный, но нет у вас оперного дыхания. И вы не для хора, у вас сольный голос: он в хоре будет выделяться». Что делать? А меня разрывало - хотелось петь! Однажды собрались у крестного, куда доктор Шуберт и цыгане приходили, где пела и мама, и я там тоже попробовал спеть. Мой крёстный Михаил Владимирович Кузичев сидел, слушал, а потом поддел: «Да-а… Петь чтобы, надо сначала рот разявать научиться!».
Это было уже после армейской службы, в конце 1950-х годов… В армии я пел мало, но зато вовсю уже рисовал. Уйдя из армии в запас (старшим лейтенантом), я работал художником в КБ Яковлева.
Продолжение следует: 4) http://www.stihi.ru/2013/02/05/3284
Начало см.:
1) http://www.stihi.ru/2013/02/03/1093
2) http://www.stihi.ru/2013/02/03/4316