Начало: http://www.stihi.ru/2013/11/09/8650
Не шёл к Глашеньке, а мотыльком порхал над сугробами Юшка... Порхал, да выдумывал на ходу, словеса заветные и нежные...
Ни разу не пускала его вдовица добрая в дом... Ни единым шагом не переступал убогий порога скорбного... Только баловал деток Глафириных во дворе и за околицей... Свистульками да игрушками, сплетенками-переплетёнками да побасенками...
Хотел выдохнуть ей с крыльца: «Дескать... Ты одна... Многодетная... И я один... Страшенный обличием... Но, мужик справный, работливый и заботливый...»
Хотел, да не успел... Вылетела, голубка его долгожданная, в «полубосьи», по снегу... До самой калитки... И вымолвила:
«Проходь-заходь, гостюшка долгожданный... Ты – не двунадесятый, а первенец... Как месяц тонюсенький да желанный... Проходь... Проходь, в избу топленную... Ко Христову Крещению... Ты идёшь... А Бог – поперёд тебя ступает... Заходи...»
Высыпала, воробьиной стайкой на крыльцо, сиротская ребятня... Наученные мамкой, напевали они тропари крещенские... Вшестером, обхватив Юшку, буквально втащили его в избу, сверкая краснеющими пятками... Пар морозный, как замёрзшая дворняжка, прижимаясь к полу, вползал в сени...
Сняв полушубок и валенки у порога, Юшка чинно вошёл в горницу. Глянул на образа, перекрестился размашисто и замер... Что дальше-то?
Тут и вдовица милосердная подоспела:
- Чевой, заробел-то, Ильюшенька?
- Да... Не за-а-робел я... Так-эт...
- Присаживайся! Попотчуемся, чем Господь вознаградил!
- Ве-е-лик Го-о-сподь! Ле-е-епта тво-о-я, Г-г-лаша, у-у-у-годна Бо-о-гу... Не о-объесть бы только те-е-ебя, да-а си-и-роток твоих...
- Тьфу ты! Чё, ты? Бог одним хлебом многих накормил, и нам заповедал! ...А, назвал-то, меня как... Гла-а-ша... Сладко стало... Садись, ужо!
От слов этих Юшка вообще зарделся. Как юнец, впервые увидевший красу девичью.
...Сели за стол... Помолились... Обедали молча и чинно, изредка перекидываясь смущёнными взглядами под ложечный перестук.
Ребятня по одному выпархивала из-за стола, приземляясь в валенки да фуфайки. Сенная дверь то открывалась, то закрывалась, и в неё просовывал свой собачий нос лютый холод.
Не пугаясь колючего да щипучего, детишки торопились на улицу. Знали, что в престольный праздник ни один глаз не отвернётся от них презренно... Ни одна рука не окажется скупой на подарки.
Хотя... Худо жить стали селяне... Богатые и зажиточные поуезжали, сгинул в небыль милостивый батюшка Филарет...
* * *
Глафира протянула руку через стол и прикоснулась к мозолистой юшкиной ладони. Тот вздрогнул, хотел отдёрнуть руку, но не отдёрнул... Тёплая волна необъяснимого волнения пробежала лёгким морозцем между лопаток...
- Ильюша! Да, не бойсь... Я что спросить тебя хотела... Ты, дальше-то, как жить собираешься?
- Ка-а-ак Бог даст...
- Это верно... Но... Бога-то, большевики отменили... Слыхала я, что по всей Руси храмы рушат. Хлебные склады, клубы, сельсоветы в них открывают. Где, молиться-то, будем?
Юшка гордо выпрямил спину, стукнул кулачищем в грудь, перекрестился и вымолвил:
- Ту-у-та... Ту-у-та... И Бог... И х-х-рам... И вера пг-р-а-вославная... Х-хри-истос по-о-среди нас и во-о-о всём... В те-е-бе, Г-г-лаша, в де-етках тво-о-их... В и-и-ордани кг-ре-щенской... В во-о-здухах и з-зе-емле... Са-ам мир – и Бог, и и-и-кона л-ле-епотная...
- Ой, складно и верно гутаришь, человек Божий! А по-житейски... В селе останешься? Или сызнова по миру пойдёшь?
- Не зна-а-ю... На всё – воля Е-его...
- Тут, Сёмка, на днях в уезде был... Такую страсть видел! Иду, гутарит, по улице... Свернул в подворотню по малой нужде, а там... Убиенные... Штабелем сложены... Много... Спросил у охранников – кто такие? А они ему в ответ – «контра»!!! Дескать, те, кто хлеб не сдаёт, Богу молится и с оружием против Ленина идёт... О, как!
- Бг-рехун, твой С-сё-ёмка! Ле-е-нин землю и во-о-лю о-о-бещал... Не мо-о-г он так...
- Вот-те, крест! А ещё, балакал он, что в краях наших банда объявилась. Голова у них – атаман Нечай, из казаков... Снял крест с себя, собрал вокруг упырей да душегубов, и лютует так, что бегут людишки из сёл, как от чумы.
- А за кого он? Не-е-чай-то?
- А, ни за кого! Ни за «белых», ни за «красных»... Сам за себя! Убивец и христопродавец! Все его боятся... И левые и правые... Лют, как сатана!!!
- Да-а-а-а.... – выдохнул Юшка, - Идёт Го-о-сподь на ж-ж-атву... Ви-дать, быть ско-ро В-в-то-рому Пг-ри-ше-ествию... Все з-з-наки на то у-указуют...
- А нам, бедным, куда деваться, коли мы не за тех, и не за энтих? ...Ни за Ленина, ни за Нечая? Ты то, Ильюшенька, обережёшь нас силой веры своей? Направишь нас, тёмных, к свету?
- А-а-а... Что я? Та-а-ков же, как и вы... И ра-азумею так же...
- Обещай мне, божий человече, что не отступишься, не отвернёшься от нас в час лихой! Страшно мне! Стра-а-а-шно! – возопила солдатка, пав перед Юшкой на колени, и горячо целуя руку его.
- Встань, ж-е-е-но! Вс-с-тань! Да, бу-у-дет те-ебе по с-слову тво-о-ему! О-о-бещаю... Не бг-рошу те-ебя и де-еток...
Обнял Юшка вдовицу аршинными ручищами, прижал к груди своей многострадальной, и заплакал... От радости ли объятий женщины желанной? От чувств ли, и мыслей горемычных, охвативших их в разговорах неспешных?
Растекались слёзы женские по рубахе юшкиной... Праздничной... Бывшей мужниной... И не было для Глафиры в этот миг человека роднее и надёжнее, чем Юшка. Припала она к его могучей груди, и слушала... Слушала, как гулко бьётся сердце его... Набатно бьётся, тревожно... И с каждым ударом всё твёрже становилась её уверенность в том, что не уйдёт... Не бросит... Не предаст... И защитит, и пожалеет...
...А что страшен? Так... С лица воду не пить...
* * *
Сонной темью обнимает село ночь... Вкрадчиво ступает, поскрипывая сугробами, и выдыхая на окошки новые, чудные узоры. Редеющие хвосты трубных дымов тянутся вверх, предвещая и на завтра крепкий мороз. Крещение... Сам Бог велел на печи лежать, да в сорок одёжек рядиться.
Отряхивая с валенок снег, звонарь-завклуб открыл двери в сторожку. Крякнул напоследок и сунулся внутрь, понимая, что ночевать ему нынче придётся без Юшки...
...Быстро перекатывается, позёмкой по сугробам, людская молва...
(4 декабря 2013 г. 14.00.)
Юшка. Глава 12: http://www.stihi.ru/2013/12/04/7642