Начало: http://www.stihi.ru/2013/11/09/8650
Шёл Юшка исполнять скорбный долг перед односельчанами, а душа его пела... Как птица весенняя, выводила такие трели, что и самой ей, душеньке, не верится, что так она звонкоголоса...
«Неужели? Неужели долетели молитвы его корявенькие до небес? Неужели, Матушка Пресвятая Богородица рассказала Сыну своему о нём, убогом и грешном? Неужели и ему, страшному и отвергаемому всеми, улыбнулось счастье? Простое... человеческое счастье...»
* * *
На выгоревшем погосте собирался народ... Тянулись люди со всех улиц и переулков, объединённые горем, которое стало общим для всех.
Отрывисто стучали молотки плотников, хрипели пилы, старательно выправляющие домовины для восемнадцати человек. Шуршали и звякали лопаты в руках мужиков, готовивших три просторных пристанища для трёх семей. Никто и вспомнить не мог, когда рыли в Крестовоздвиженском такие глубокие и просторные могилы...
В скорбной тишине предали убиенных земле. Не хватало... Ох, как не хватало отца Филарета, который мог бы сказать утешительное напутствие живым и мёртвым...
Страх поселился в людских душах... Первобытный и необъяснимый... Заставляющий ссутулиться и тревожно поглядывать на окрестные леса – источник этого страха. Хоть и проглядывались они далеко вглубь, ещё не укрытые густой зеленью листвы, казалось... Казалось, что невидимая злая сила затаилась где-то совсем близко. Казалось, что она уже дышит мертвенным дыханием в спину, пробегая неприятным холодком по спинам...
- А, Нечай-то, не русский...
- Из калмыков. Крещённых. Примкнувших к астраханским казакам.
- А я слыхал, что он из каторжных...
- Точно так. Его ещё при царе за убийство и татьбу судили. Спровадили до Урала, чтобы оттудова – в Сибирь. А он умудрился у жандарма ключи кандальные стырить, да сбёг... С пятерьми, такими же... Вот, до наших краёв и добралси...
- А то, балакают, что сын анчихристов он. Балакают, сам Ленин – анчихрист, а ентот – отродье евойное. Ленин-то, тож, калмыцких кровей!
- Тише ты, ботало! За Ленина-то... Тише. А то услышит кто, и доложит куда надо. И шлёпнут тебя, как «контру».
- А я чё? Я ничё! Я за большевицку власть, коли так... И рыбу ловим, и хлеб посеем, и урожай соберём...
- Смотри штаны не порви, широко шагаючи! Посеем, соберём... Осенью продотрядники нагрянут, и выметут всё... Под метёлочку...
- Мужики, айда на пристань! Лодки упорядим и о пахоте договоримся...
После долгих совещаний распределили пахотные угодья, закрепили ответственных и назначили дозорных. Дозорных поделили по часам и участкам и снарядили берданками да карабинами, кольём и дубьём... Село охранять от Нечая...
Два дня вольнонаёмные пахари ругались. Даже до мордобития дело дошло. Затем приноровились. Не каждый своё, а гуртом! Уставал пахарь – менял его свеженький. Взмокала лошадь – меняли на другую. Управились быстрее, чем если бы каждый пахал свою деляну.
Заборонили засеяли... Выдохнули... Слава Господу, уложились в срок! Не дали влаге снеговой зазря в облака улететь! Не пришлось даже рыбарей-артельщиков от реки отрывать. Они, молодцы, тоже лицом в грязь не ударили. Не подвели пахарей, не уступили в усердии!
Обмывали сев три дня. Начали с «банного дня», когда все были в сборе. С гармошкой да частушками, крепкой брагой да щедрыми столами.
Так, уж, повелось на Руси... Горе и общий труд объединяют людей. Делают их крепче и сильнее. Забываются старые обиды, стираются границы пустой вражды... Общинность, соборность и соучастие – три непоколебимых столпа, на которых держится «русский дух». Объединяющий и сокрушающий любого врага.
* * *
К вечеру в селе случился переполох. Дозорные, охраняющие северную околицу села, разглядели на дороге движение большого количества людей.
Рваные удары по рельсу вмиг привели в чувство дремлющее село. Повыскакивали мужики из хат, вооружившись, кто чем может. Перекликаясь, встревоженная волна покатилась к месту обороны. Бабы, похватав перепуганных ребятишек, бежали к берегу Волги, дабы скрыться от беды в зарослях краснотала.
Тревога оказалась напрасной. На первый взгляд напрасной...
Вместе с алой вечерней зарёй, как под красным знаменем, в село входил отряд РККА. Это были уже не те мужики, ряженные, кто во что горазд, с красными лентами на папахах и фуражках.
Серые шинели с красными «отметинами» на груди, высокие шелома-будённовки со звёздами, винтовки Мосина с примкнутыми штыками... Вот, только с обувкой беда... Кто в сапогах, кто в ботинках с обмотками, а кто и в лаптях...
Впереди и позади колонны – две тачанки с пулемётами «Максим». Грозные, боевые... Похожие на настоящие регулярные части...
Возглавлял колонну «знакомец» - уездный уполномоченный Топильский. С ним было трое незнакомцев, выделяющиеся новенькими кожанками и портупеями, с притороченными револьверами и шашками на боку.
Солдат разместили в бывшем хлебном амбаре у пристани. Накормили, обустроили... Часть их усилила мужицкие дозоры. Наутро был назначен митинг.
На широком грузовом помосте хлебного амбара установили длинный стол. Накрыли красным полотнищем. К стене приколотили свеженький транспарант «Вся власть – Советам!» и портреты. Ленина и ещё какого-то важного... с большой, окладистой бородой.
Красноармейцы аккуратно оттеснили народ, образовав перед помостом просторный прямоугольник. Незнакомцы важно уселись за стол. Топильский спрыгнул вниз, поближе к народу...
- Товарищи! Общая беда собрала нас сегодня, - гулким металлом разнёсся голос уполномоченного, - Общее горе... Контрреволюционное отродье, в зверином оскале бандита Нечая, совершило ужасное преступление. В борьбе за общее счастье и светлое будущее пали три наших товарища. Помолчим, товарищи, вспомним их...
Топильский снял фуражку, привычно махнув рукой по бритой голове, будто поглаживая несуществующий пышный чуб. Как осенние листья, полетели с мужицких голов картузы, папахи и шапки...
- Спасибо, товарищи! Начать хочу с добрых новостей. Рыболовецкая артель, организованная вашими усилиями на добровольной основе сделала большой вклад в дело революции. Вашим односельчанам удалось совершить, казалось бы невозможное! Они стали передовиками не только в своём уезде, но и самарским нос утёрли!!!
Вот, сегодня... По решению губкома, мы будем награждать ваших отцов, мужей и братьев за добросовестный труд! Ура, товарищи!!!
Радостно улыбаясь, Топильский громко захлопал в ладоши, всем своим видом призывая присоединиться к мероприятию. После этого стал выкрикивать фамилии и имена рыбаков, крепко пожимая руку каждому, выходящему на всеобщее обозрение. Премировали сапогами, тулупами и полушубками, кухонным скарбом. Юшке достался старенький медный самовар с медалями.
Шепоток пролетел над толпой: «А, барахло-то, ношенное... Видать, у одних отняли, а нам подарками выставляют...» Цыкнули соседи на мужичонку, у которого язык поперёд разума поспешает...
Накаркал, сволочь! Посуровел взгляд у Топильского. Одёрнул он кожанку, поправил портупею... Откашлялся...
- Товарищи! Все вы знаете, что около года в наших краях бесчинствует банда Нечая. Это не люди, товарищи! Это выродки, питающиеся человеческой кровью! И они будут беспощадно уничтожены!
Замечательно! Просто замечательно, что вы организовали оборону села. В ближайшее время мы поможем вам оружием и боеприпасами, чтобы стереть с лица земли этого кровожадного атамана с его прихвостнями!
Враг не дремлет, товарищи! Революционная бдительность должна стать наипервейшей обязанностью каждого сознательного крестьянина! Враг хитёр и коварен! Он часто меняет свою вражью личину, приноравливаясь к обстоятельствам. Он втирается в доверие, старается стать вам другом и, в конце концов, творит своё злое дело.
Как и в вашем случае, товарищи! Никто и не ожидал, что дерзкий налёт бандитов станет таким кратковременным, что вы даже и не сумели дать отпор! Не пострадал никто кроме тех, кому бандиты вынесли смертный приговор!
Враг среди нас, товарищи! Он умело скрывается и коварно ждёт своего часа!
Топильский вновь откашлялся и громко выкрикнул:
- Никандр Ахромеев! Василий Тюрин! Никита Бочкин! Выйдите! Покажитесь народу!
Окликнутые мужики выбрались, толкаясь локтями, и встали, переминаясь с ноги на ногу. В полном неведении они слушали уполномоченного, который стал нервно ходить взад-вперёд. Как тогда... Когда допрашивал Юшку в сельсовете...
Вот, товарищи! Вот! Вот вам доказательство! Эти люди, так сказать, появились в вашем селе за последние три-четыре месяца. С виду – обычные крестьяне. Такие же, как вы!
Между тем, товарищи, у представителей губкома, - Топильский махнул рукой в сторону президиума собрания, - Есть неоспоримые доказательства того, что это... Это волки в овечьей шкуре!!! Нечаевские соглядатаи, которые самолично участвовали в зверствах!!! Они здесь для того, чтобы предупреждать своего хозяина!!! Для того, чтобы сломать правильный уклад жизни, вселить в вас страх и принести вам, как можно больше зла и урона!
Именем революции, все трое приговорены к расстрелу!!!
Кричали мужики: «Не виноватые мы!!!» Бились в руках красноармейцев, вязавших им руки. Гудела и морем волновалась ошарашенная толпа. Кинусь было, люди на помощь, но ощетинившиеся штыки и выстрелы в воздух охладили пыл.
Расступилась толпа, пропустила приговорённых и конвой к волжскому берегу.
Треснуло небо над головой от залпа... Рухули мужики в воду, окрашивая её кровушкой...
Невиновной или виноватой? Кто теперь скажет? Слишком скор и беспощаден был суд.
* * *
Возвращался Юшка домой с таким ощущением, будто по голове его ударили. Плёлся медленно, всё раздумывал: «Как же так? Ленин же, обещал всем свободу и справедливость? Разве это суд?! И оправдаться не дали мужикам. Даже при царе в острог сажали, допрашивали, затем судили. А тут... Обвинили и шлёпнули, как собак бешеных...
И похоронить не дали. Сбросили в воду, как падаль... Ох... Не по Божьему это... И не по-ленински... Не по-людски...
Видать, Ленин-то, не как Бог... Коли изничтожает тех, кому заступником должен быть...»
Тяжело вздохнув, Юшка взвесил дарёный самовар в руке. Размахнулся хорошенько, и зашвырнул подарок далеко в лопухи.
...Что-то сломалось... треснуло в его душе...
(8 декабря 2013 г. 14.50.)
Юшка. Глава 17: http://www.stihi.ru/2013/12/12/4136