Моисей Фишбейн. Возвращение к Меридиану. II

Валентина Варнавская
Продолжение
Начало здесь: 
http://www.stihi.ru/2015/11/26/623
 

Моисей Фишбейн (1.12.1946 – 26.05.2020) – украинский поэт и переводчик, лауреат премии имени Василя Стуса, член Украинского Центра Международного ПЕН-клуба и Национального союза писателей Украины. Рыцарь ордена князя Ярослава Мудрого V степени.
 


Моисей Фишбейн
Возвращение к Меридиану
(Сокращенный вариант)

Мойсей Фішбейн. «Повернення до Меридіана» 
(Скорочений варіант):  
http://www.ji.lviv.ua/n56texts/fishbein3.htm

 


«Меридиан» – так называлась речь Пауля Целана при получении премии имени Георга Бюхнера.
Итак –

ВОЗВРАЩЕНИЕ К МЕРИДИАНУ

Начнём... начнём с кладбища, ибо и здесь Черновцы, тысячи черновчан. Собственно – с кладбищ, их тут – вдоль дороги – два: еврейское и христианское. На еврейском кладбище ежедневно, кроме субботы и некоторых праздников, на входе и среди могил можно было встретить двух-трёх старых евреев. «Совершить молитву?» – спрашивают они на идиш, – то есть – не надо ли помолиться на дорогих вам могилах? В основном отказывались. Да и что могут смыслить в молитве молодые евреи, которые даже на кладбище не покрывают головы... Кладбище, «бейсойлем» на идиш, это происходит из ивритского "бейт-олам" – «дом вечности»... Теснота, могилы выстроились чёткими рядами, могилы – впритык, чтобы подойти к какой-то – нужно перелезать через соседние. Памятники: выгравированные семисвечники, левая и правая ладони, кабалистические знаки, тем, кто умер молодым, – памятники в виде дерева с обрубленными ветвями... А на этом памятнике – лепные птички и бабочки, – тут похоронен Элиэзер Штейнберг, еврейский поэт-баснописец [1] . Вот могила цадика (праведника). А тут – рядом – мои дядя Файвель и тётя Бася, дядя был сапожником, они оба прошли через гетто. А вот – фамилия Шарага, это брат матери Целана. Вот здесь – доктор Брахфельд, когда-то, после войны, он лечил едва ли не половину черновицких детей. А тут – моя бабушка Бейла, мамина мама, она ослепла за несколько лет до смерти, но на глаза ей всё равно положили черепки. На обратной стороне памятника выгравировано: «Фишбейн Моисей. Погиб в фашистском лагере», – я всегда вздрагиваю, читая здесь своё имя, но это не обо мне, это в память о моём деде, ибо не знаем, где его могила. Почти все снимки на памятниках – без глаз, без носов, без ртов: кто-то развлекается (или  тренируется?), кто-то стреляет из пневморужья. 

Через дорогу – христианское (Русское) кладбище. Распятия, изображения Богородицы, ангелы, кресты, звёздочки (это уже после войны). Надписи – на немецком, на румынском, на латыни, на украинском, на русском. Есть могилы и столетней давности. Несколько старушек просят подать ради Христа. Тут похоронены Федькович и Кобылянская. Есть могилы нескольких евреев – жены бывшего секретаря обкома КПУ Ботвинова, главного режиссёра Черновицкого театра Бориса Борина, – как-то неловко было органам власти хоронить их на еврейском кладбище. 

С весны до поздней осени на черновицких улицах можно было увидеть старую, неряшливо одетую женщину, она толкает разболтанную, обшарпанную, когда-то белую детскую коляску, полную слегка увядших букетов. Женщина предлагает эти букеты прохожим. Кто-то покупает, не зная, что цветы унесены с кладбища. Черновчане говорили, что когда-то эта старуха была очень богата, содержала роскошный публичный дом.

Но – всё, всё! Прочь с кладбищ! Вот здесь, около старых кладбищ, было весёленькое местечко. «Толкучка», «толчок», «туча»! Рынок, где можно было приобрести всё: ржавые гвозди, овчину, старый медный чайник, импортную кофточку, старые очки (сколько диоптрий было в их стеклах – никто не знал), цветастый платок из канадской посылки, книгу о лекарственных растениях, изданную в Черновцах ещё во времена Австро-Венгрии, красочные домотканые покрывала, поношенное платье, солдатскую фуражку, постолы, клеёнчатые коврики с нарисованными лебедями, радиодетали, кирзовые сапоги, отрезы английской шерсти, иглы для примуса... Люди собирались здесь каждое воскресенье, с раннего утра. На «толкучке» был своеобразный ритуал купли-продажи. Покупатель спрашивал: «Сколько стоит, чтобы купить?» – дескать, ты можешь загнуть любую цену, но имей в виду, что я таки собираюсь купить, так что говори цену реальную. И продавец отвечал: «Прошу столько-то», – мол, это я прошу, но, если у тебя серьёзные намерения, то, может, поторгуемся, и я отдам дешевле.

                                       1985 г., München   

_________________________________________________ 
[1] 
Я очень люблю перепев его притчи об опасности сравнений. Когда-то еврейка велела мужу купить рыбу к субботнему столу. «Хороша ли рыба?» – спросил он в лавке.  «Замечательная, сладкая, как сахар», – ответил лавочник. «Так зачем же мне рыба, лучше куплю сахар», – подумал мужчина и спросил: «А сахар у вас хороший?» «Слаще мёда», – ответили ему. «Нет, лучше уже мёда куплю», – решил мужчина и спросил: «Ну, а мёд-то у вас какой?» «Мёд – как масло». «Так зачем же мне мёд, если его с маслом сравнивают, – спрошу о масле», – решил мужчина. О масле ему ответили, что оно прозрачно, как вода. Так муж вместо рыбы принёс жене к субботнему столу бутылку воды.

(перевод с украинского – 
Валентина Варнавская) 

Окончание:
http://www.stihi.ru/2015/11/28/383