Моисей Фишбейн (1.12.1946 – 26.05.2020) – украинский поэт и переводчик, лауреат премии имени Василя Стуса, член Украинского Центра Международного ПЕН-клуба и Национального союза писателей Украины. Рыцарь ордена князя Ярослава Мудрого V степени.
Моисей Фишбейн
Возвращение к Меридиану
(Сокращенный вариант)
Мойсей Фішбейн. «Повернення до Меридіана»
(Скорочений варіант):
http://www.ji.lviv.ua/n56texts/fishbein3.htm
Окончание
Начало:
I. http://www.stihi.ru/2015/11/26/623
II. http://www.stihi.ru/2015/11/27/318
Но – дальше, дальше черновицкой брусчаткой, её камешки – частицы наших воспоминаний, кому из нас она не снилась на чужбине... Разве что только это и не меняется в моём маленьком городе: брусчатка, деревья, крыши...Такими видел их Целан, – не слышится ли здесь его голос?
Улица Саксаганского, во времена Румынии – Василько, здесь, в доме № 5 он родился, здесь прошло его детство, он был тогда Паулем Анчелом, славным мальчиком, сыном архитектора. Не снилась ли ему эта улица там, в Париже, на рю Лоншан? Вот улица, которую проектировал его отец, тут прошла юность поэта, – теперь это улица Богомольца (когда-то – Масарика). Вот, около костела, гимназия, где он учился. Университет. А тут, где улица Заньковецкой, тянущаяся от бывшей хоральной синагоги до самого привокзального спуска (бывшей Бангофштрассе), – тут, недалеко от бывшего отеля «Бристоль», описанного Шолом-Алейхемом и в наше время превращённого в студенческое общежитие, – так вот, здесь жила когда-то Роза Слободянюк – именно ей Целан посвятил стихотворение «Соаgula»:
Твоя також
рана, Розо.
І світло рогів
твоїх румунських буйволів
замість зорі над
піщаним ложем
у шепітких червоно-
попелястих величезних
кияхах.
Больше всего он любил две маленькие улочки, они и теперь каждую весну пенятся цветущей сиренью, – Карлгассе и Гартенгассе (одна из них теперь – Федьковича). В этом городе жили его друзья – Таня Адлер, Густав Хомед, Эрих Айнгорн, Марта Бикель, а ещё – мама моей знакомой, Инны Фишман, – Амалия...
Через этот город проходил его Меридиан. Незадолго до самоубийства он написал стихотворение «Письмо Паулю Целану в Париж, на рю Лоншан, из Черновцов под Садгорой» (Садгора – черновицкое предместье). В 1962 году (восемь лет до самоубийства) он писал Тане Адлер: «... Постепенно прихожу в себя... Поэзия поддерживает, хоть и болит душа... У меня нет друзей, настоящих друзей, с тех пор, как... Я, конечно, далеко, но я всегда вблизи своего Меридиана... Я живу всегда мыслями о Востоке...» (...) У меня вышло несколько книг... как бы я хотел показать их тебе... они стоили мне отравленных лавров... Узнал, что Эрих Айнгорн живёт в Москве, очень хотел бы встретиться с ним – тут или там...» Говорят, сына своего он назвал Эрихом. С Айнгорном они не встретились. Пауль утонул в Сене. Эрих умер в Москве. «Там»...
Им стало небытие.
О Пауле Целане впервые я услышал от Миколы Платоновича Бажана в 1971 году. Назвав Целана выдающимся поэтом и дав мне прочитать машинопись своего перевода «Фуги смерти» Целана, Микола Платонович попросил найти в Черновцах хоть что-то связанное с Целаном. Я разыскал кое-кого из его друзей, дома на Саксаганского, Богомольца, его гимназию, дом, где жила Роза Слободянюк, могилу его дяди, Татьяна Львовна Штернберг-Адлер передала для Миколы Платоновича фотографию Пауля Целана и его письмо на французском. «Организованный» Бажаном сборник стихов Целана появился в 1978 году в журнале «Всесвіт». Мне посчастливилось принять участие в этой публикации. В том же году я написал сонет памяти моего выдающегося земляка. Вот он.
ПАМ'ЯТІ ПАУЛЯ ЦЕЛАНА *
Господар хмизу й трощеного скла,
Волога згадка всохлого коріння,
Заблудла птиця, пісенька осіння,
Що в неї в горлі водорость мала, –
Над ним води холодна вагота,
В його очах зелене сонце мерхне.
О незранима колихка поверхне!
О нетривка без напису плита!
В нічній пустелі дитинча самітне.
З води у безмір голос тихо квітне,
І звуки тінню линуть по воді, –
Нечутна тінь маленьке місто вгорне,
Крізь небуття відчужене і чорне
Вдивлятимуться очі молоді.
Услышит ли кто-нибудь шёпот старых буков на цецинском холме – о том, как на «Райской поляне» Пауль Лео Анчел читал друзьям стихи Рильке...
А теперь пройдём по улице Ольги Кобылянской. Во времена Румынии называлась она Янку Флондор, во времена Австро-Венгрии – Панской (Herrengasse). Транспорт по этой улице не ходит. Вечером на улицу Кобылянской выходили черновицкие обыватели – «себя показать, на людей посмотреть». Они самодовольно «шпацируют», измеряя шагами улицу из конца в конец по нескольку раз за вечер. Прогуливаются поодиночке, парами, целыми семьями. Каждый вечер – знакомые лица. Иногда тебя спрашивают: «Слушайте, почему вас не видно в городе?» Многих уже не встретишь на улице Кобылянской: кто – в Тель-Авиве, кто – в Нью-Йорке, кто – в Берлине, кто – в Новой Зеландии...
И вот – черновицкий вокзал. Он остался вечным отражением во многих глазах. Отюда в середине пятидесятых годов начали ездить в Евпаторию, к тёплому пляжному песку, к морю, к солнцу, к неге, – истощённые войной и послевоенными годами, возвращались, чтобы похвастаться, на сколько килограммов «поправились» они и их дети; тут, – если посчастливилось узнать, когда и с какого пути, – спотыкаясь о покрытые изморозью рельсы, продираясь сквозь холодный утренний туман, сквозь взгляды, искали вагон, который ждал зэков, искали тот вагон, чтобы в последний раз глянуть... руки за спиной... не оглядываться... шаг вправо, шаг влево...; отсюда ехали поступать в читинские, саранские, новосибирские, томские вузы – туда, в глушь, убегая от процентной нормы; отсюда – налегке – в киевские и московские командировки – выбивать фонды, опровергать рекламации, пробежаться по столичным универмагам, без конца заглядывая в список заказов, которые надавали родственники и знакомые; отсюда – с выездными визами в карманах – навсегда – сквозь слёзы улыбаясь – навсегда, в вечное путешествие, в вечную экскурсию в зарубежье – осталось восемь минут, четыре, одна – немо, жестами: «пишите!», немо, жестами: «прощайте!», крик: «Оленьку поднесите к окну!.. О-лень-ку!..» – навсегда, навсегда – от этих лиц, от этого города, от свадеб, от похорон, от половины жизни – чтобы до конца жизни возвращаться глазами сюда, к своему Меридиану.
1985 г., München
(перевод с украинского –
Валентина Варнавская)
* Моисей Фишбейн
Памяти Пауля Целана
(перевод с украинского –
Валентина Варнавская):
http://www.stihi.ru/2015/11/06/560