елена кацюба Восьмигласие Мироздания
Евгений В. Харитонов,
ДООС-Азоразавр
Есть поэты «тёмные», чей гений неуловим, распознаваем не сразу. Есть те, кого с первых строк, с первых звуков безошибочно определяешь: перед тобой большой поэт.
А есть ещё и третий тип: тот, кто по одному ему ведомым причинам очень не хочет, чтобы в нём угадали большого поэта, по какой-то неведомой причине ему неловко и застенчиво быть большим поэтом, он охотно раздаривает этот свой, Богом ему данный статус, другим.
Такой была Елена Кацюба.
Она и в самом деле редкий случай поэта-экспериментатора, поэта-исследователя, в котором сразу и безошибочно распознаешь большого русского поэта. Редкий поэт, впавший в формальный эксперимент, в исследование языкового нутра, удерживается на скейтборде собственно поэзии. Лене, при всей её жадности, охотности до эксперимента, формальных игр, это удавалось легко и изящно. Поэтому даже те, кто на дух не переносит любое отступление от стихотворных конвенций, от «традиции», в поэзии Елены Александровны видели Поэзию (справедливости ради: конечно, не все, но всё-таки многие).
Лена жила творчеством и дышала творчеством: поэзия, визуальная поэзия, видеоарт, клипы, журналы, исследование палиндромов… Оказываясь рядом с ней, в её круге общения, уйти незаражённым шансов не было. Другое редкое качество — небывалое в поэтической среде чувство литературного такта и уступчивости. Такой была Елена Кацюба.
…И вдруг сейчас вот поймал в памяти: я за двадцать лет знакомства с Еленой, кажется, ни разу не видел её без улыбки. Мелочь — да, но мне эта мелочь кажется важной и значимой.
Двенадцать лет назад я посвятил Лене крохотульный моностих-анагриф (анаграммическое стихотворение, в котором используются только буквы, входящие в заголовок, в данном случае это «Елене Кацюба»): «Ал бал неба, юн!» И сама Лена, и её поэзия, да и всё, что она делала (а Лена — это классический человек Возрождения), был какой-то немыслимо радостный, пылающий огнями бал абсолютного творчества.
Невозможно понять, осознать (понадобится время), как этот мир, пусть даже в границах нашего литературного мирка, сможет обходиться без Лены, Леночки, Елены Александровны. Как-то, видимо, будем, привыкать, приспосабливаться.
«На берегу музыки / грохочут волны безмолвия / оглушают молчанием чайки / Здесь убивают любовью / воскрешают отчаянием…»
Света Литвак
Абсолютно позитивный настрой, улыбчивый взгляд, смешливые интонации и всё лучезарное обаяние её образа не предполагают никакого печального нытья некролога. Что я представляю при звуке имени Елена Кацюба — зачарованное мелодичное медитативное чтение, любование каждой буквой, слогом и полное восхищение словом.
Розы сами не растут —
их создает садовник, конструктор розы.
Он Р — заберёт у грома,
О — отдаст рот,
З — закажут замок и загадка,
А — выдыхает май.
Роза в ней Ра солнца,
Ор восторга
За согласия,
Аз вязи азбуки.
Елена — конструктор РОЗ в саду поэтического универсума, теоретик и практик ДООС, неутомимый издатель оригинальнейшего и очень красивого «Журнала ПОэтов», поэтесса, неуклонно следовавшая своему призванию, легко и свободно, несмотря на подводные камни и необходимые препятствия.
«Я люблю неожиданное, люблю, когда меня удивляют, и пишу для таких же, как я. Одним людям уютно и спокойно в сотворенном мире, как в меблированной комнате. Вселились и живут, ничего не меняя, не переставляя. Другие предпочитают создать свой мир — от начала времен. Я так и делаю. У меня много вариантов сотворения мира» (Е. Кацюба).
Автор «Первого палиндромического словаря современного русского языка» (1999), экспериментатор и комбинатор, она упорно, трудолюбиво, но словно играючи, вылавливает «элементарные праформы из первозданного хаоса».
Современному читателю, в том числе и нам с вами, предстоит прочитывать и перечитывать книги Елены Кацюбы, осмысливать и осваивать её миры, любоваться садами и цветниками поэритмов и стихоформ.
Я только ещё открывала для себя мир московского поэтического андеграунда, когда Елена была уже его настоящей звездой. Её имя я запомнила и отметила для себя на первом же вечере, где прозвучали для меня её стихи. С тех пор уважение к мастеру переросло в любовь и восхищение поэтом, человеком, женщиной, другом, сподвижником и даже куратором (не побоюсь этого слова). Я благодарна ей за поддержку и неизменные добрые слова в мой адрес. На литературных вечерах, которые она устраивала, состоялись премьеры отдельных моих экспериментальных поэтических опытов. В журнале, издаваемом Леной, публиковались стихи, которые трудно было бы представить в любом другом бумажном литературном издании. Я гордо ношу имя ЗИОСА в стрекозиной стае ДООСА.
«Ты всё пела? Это — дело!» Это самое наше важное дело, Лена. Ты права!
Сергей Бирюков
Елена Кацюба представлялась стрекозой, которая лето красное пропела. И это была правда. Редчайший дар естественного слова она несла на стрекозиных крыльях. Прозрачных, светящихся. Стрекозиными очами выхватывала из онтологической глубины тайные смыслы слов и снов.
Пламя живет в глазах, глядящих на пламя.
В полете одной строкой охватить и продлить мгновение. Стрекозиная школа ДООСа, созданная в гнездовье Кедров — Кацюба. Сколько раз я поднимался в их гнездовье в Большом Гнездниковском переулке… Крылатые угощали нектаром поэзии, собранным в полетах.
Лена читала:
Часы слов — чары снов
Часы снов — чары слов
И это было так естественно, как будто часы и чары снов и слов сами заставили поэтессу произнести их в таком сочетании. Такие схождения слов и снов — Лена называла «лингвистическим реализмом».
Можно бы сказать, что к ней само шло слово, и она только записывала, проговаривала, заговаривала. На самом деле это было встречное движение. Слово двигалось к ней, и она сама двигалась к слову.
И в некоторой точке происходила встреча.
В «Азбуке» она прямо говорит:
Розы сами не растут —
их создает садовник, конструктор розы.
Итак, не только стрекоза, но и садовница, создающая словесный розариум так, чтобы этот словесный рай возникал словно невзначай — из игры! Поэтому главная книга называется «Игр рай» или «игРай». Книга лучевая, проницающая пространство и время. Настолько, что время настоящего прочтения ещё впереди.
Своим «Палиндромическим словарем русского языка» Елена соединила палиндромически прошлое и будущее. Буало и Ломоносов одобрительно аплодировали новому поэтическому трактату, а Милорад Павич приветствовал достиги Елены в художественном жанре «словаря»!
Лена на моей памяти стала первой среди поэтов, принявшей компьютер как умную помогающую машину. В соавторстве с компом она создала сверхпоэму «Свалка» в нескольких вариантах, в том числе виртуально вращающийся.
Расширение поэтического начала в виртуальную сферу. Создание видеоклипов не только на свои тексты, но и на тексты других доосов. И наконец «Журнал ПОэтов», придуманный в гнездовье стрекозьем. Невероятная по художественной фантазии визуальная проработка. Аналогов просто нет в мире.
Это всё Лена, воспринимающая мир, как цепь метаморфоз.
Лена-Лена-Лена — летящая в бессмертие…
24.02.2020
Кедров-Челищев
Широко распространённое заблуждение, что количество палиндромов в русском языке ограничено полностью опровергнуто двумя палиндромическими словарями Елены Кацюбы.Но дело даже не в количестве палиндромов, а в самом принципе обратимости многих слов русского языка, открытый Еленой Кацюбой.
Именно в творчестве Елены кацюбы выявилось , что палиндром есть лишь один из частных случаев анаграммы, как таковой. В поэзии Елены Кацюбы анаграмма и палиндром пересросли в анаграмно-палиндромическую систему стихосложения, напоминающую генетический код из бесконечных цепочек ДНК и РНК.
Найден своего рода геном поэзии русского языка. Найден и поэтически расшифрован. Девиз поэтессы-меня интересуют только совершенные тексты. Что такое совершенный текст-это текст порождающий сам себя из кристалических глубин русской речи. Слова Вознесенского-если бы Хлебников жил сегодня, он писал бы, как Елена Кацюба глубоко продуманы и точны, как всё, что говорил Вознесенский о поэтике дооса.Евтушенко назвал поэзию Елены Кацюбы уникальной и не на кого не похожей. И это тоже очень точное определение места поэзии Елены Кацюбы в русской поэзии 20-го и 21-го века.
Кацюба непподрожаема, как Маяковский. Звуковая свежесть и первозданность её стиха не оставляет равнодушным никого, кто наделен поэтическим слухом. Современная критика не в состоянии произнести об этой поэзии ни одного слова. Критики привыкли говорить о знакомом, а тут не знакомо и ново абсолютно всё. Поэзия Елены Кацюбы-это освежающая гроза-чистейший озон поэзии в духоте и глухоте современной критики.
Этим озоном уже дышат и будут дышать поэты и читатели 21-го века.
ГЛАС ПЕРВЫЙ
Пламя Паламы
Мы — сыны ОГНЯ
дочери ОГНЯ
мы среди ОГНЯ не сгорим
Брошенные в ПЛАМЯ
наше слово-ПЛАМЯ
мы не предадим
Мы среди ОГНЯ
мы — душа ОГНЯ
каждый человек — ПЛАМЕНИ язык
Мы играем
мы сверкаем
мы горим и не сгораем
пляшет ПЛАМЯ
языками
в нас
Если нет в тебе ОГНЯ
не ходи вблизи ОГНЯ
берегись детей ОГНЯ
не глядись в глаза ОГНЯ
не коснись рукой ОГНЯ
Вмиг испепелит тебя
ПЛАМЕНЬ-человек.
Игр рай
Игра вечера — четыре карты:
рама, дверь, зеркало, картина.
В середине
бабочка замерла — туз,
где остановился оконный слайд.
Сладко
и горячо
музыка движет движенья,
между кожей и жестом микрон простора —
простой повод
рвануться навстречу,
перетасовать и очнуться
лет десять назад.
Козыри — пятница, день Венеры.
Лишние разговоры
записаны на листьях и летающих существах,
уносят страхи в г р о т с ов ,
оставляя нам в о с т о р г
и и г р о р г и и —
рай.
Мистика вроде мостика
оттуда к нам,
по которому по вечерам
мы свободно гуляем.
Blue Blues
Скручена туго в волну вода,
глаза скажут НЕТ, а губы ДА.
Ktno же спорит с волной?
В слове ЛЮБЛЮ две гласных Ю
и ни одной другой.
Губы смешают вино с водой,
сердце и музыку, кровь и покой.
Ворону — песню, хрип — соловью,
"ныне же будешь со мнрю в раю",
скрипнул заветный ключик Ю-Ю
в двери, где -ает, -чает, -ачает,
качает blue blues.
Нетерпеливый сдержанный хлыст —
гонит синие волны блюз.
Гребень ЛЮБ,
пропасть ЛЮ,
З-з-з — это волны
поймали пчелу, blue blues.
В море созвездий лунный круиз,
парус наполнит легчайший блюз — бриз.
Мели надзвездные выверит лот.
Н Е Т не растопит в стакане лед,
но неразбавленным ДА обожжет даже вода...
Словно гусеница, звезда
переползла небосвод.
— НЕТ! — оглушающе вскрикнет волна
— ДА.. — отзовется у самого дна
себе самой.
Ты не заметишь,
как променяешь,
как променяешь всю веру мира
на эту игру с волной,
В слове ЛЮБЛЮ две гласных Ю
и ни одной другой.
На мой взгляд, поэзия делает то, что Мефистофель запретил делать Фаусту, - останавливает мгновения. Фауст - ученый, а не поэт, поэтому он с легкостью заключил этот договор. Ведь сегодняшнее открытие завтра может устареть. В мире чувств все иначе. Прекрасное мгновение, запечатленное поэтом, переживается снова и снова совершенно новыми людьми. Если вначале было Слово, то все слова так или иначе содержат его в себе, поэтому я не тащу слово за собой, а сама следую за ним.
Десант
Уже тяжелеют легкие,
леденеют ладони –
видишь,
в прозрачных погонах
резидент небесной разведки
на квадраты обстрела
делит лазурь стрекоза
libellula bella.
Огневые точки ее зрачки.
Стрела вертикали, размах параллели,
летней метели
зуд и озноб.
Парашютистка,
ближе, чем близко,
спускается к сердцу,
разумна – безумна, танцующий зуммер,
поцелуем в упор – прыжок! –
но улетела,
оставила тебя на произвол любви.
Каждое облако – благо,
если все небо – слепящий глаз.
Просьба?
Мольба?
Приказ!
COR-корабль
Сердце – COR–КОРабль
CROss-крест внутри трюма
пробоины в переборках
проливы – приливы – фьорд аорты
COR – КОРоль – сердце
изнутри миром правит
плавит металлы в кратере страсти
плывет в магме
магнитом тянет железо из звезд –
КОРм КРОви
COR – КОРвет – сердце
мерцают пульсы
пульсируют снасти
паруса-протуберанцы
в КОРоне солнца
горят в эфире
Мы – твое море, COR – КОРсар!
Лад ладони
Не позволяй никому чужому
вникать в рисунок твоей ладони.
Из-за небрежного прикосновенья
формула смысла изменит значенье,
линия взлета собьется с пути
и превратится в крутые ступени.
На левой ладони – всеобщий чертеж,
его изучает медленный взгляд жука.
На правой ладони – каждому личный рельеф,
его повторяют в воздухе быстрые взгляды ос.
Это окно в квадрате луны,
это деревья в кубе домов,
это прозрачные дроби дождя,
нет им решенья в пределах дня,
это круглые скобки век,
что прикрывают формулу сна.
Сложи ладони обложкой книги себя,
она проста и доступна, словно узор...
на луне.
Там тайное тайно,
а явное – тайно вдвойне.
Линия
В глазах много места для цвета
цвет – зрению хлеб
но я линию люблю
она лания – ления – лония – луния
Она слева направо – линия
она справа налево – я и Нил
где на берегу зашифровано
число ПИ
где царит РА
вершину тянет МИ
основание утверждает ДА
Там по стенам вьетца вереница
рабов – писцов – царей – танцовщиц – цариц
Но кто перед кем склоняется
кто падает ниц?
Или было просто похоже,
когда острой раковиной
очерчивал на песке мою тень
и розовел
раз - рез
зар - зер
Нить Ариадны
тебе меня плеНИТЬ
раНИТЬ
мне тебя замаНИТЬ
одурмаНИТЬ
в лабиринте НИТЬ
НИТЬ
чтобы нас соедиНИТЬ
оборвется НИТЬ -
некого виНИТЬ
только в памяти храНИТЬ
помНИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
помиловать нельзя казНИТЬ
Майский жук
Майский жук,
ударяющий с лета в лоб,
влетающий в крону волос.
Настоящее дерево я,
шелестящее,
где живут жуки и звезды,
где птицы строят гнезда
и уже поет скворец.
Майский жук
шуршит в коробке спичечной,
словно крошка-репродуктор возле уха,
словно раковина морская,
только он еще летает
и жужжит
Дом летает и жужжит,
сад летает и жужжит.
Кверху лапками мелькая,
суетливо жук лежит.
В темноте окно зажжется,
лбом в стекло упрется кто-то,
кто-то в трубку помолчит,
и за облачком дыханья
сквозь окно проникнет май.
Мой
жужжащий телефон –
это лишь воспоминанье
о жуке, что, улетая,
никогда не обернется,
потому что жук не может,
обернувшись,
не упасть.
Этот смуглый, этот серый,
и коричневый, и спелый
ж-ж-ж-ж-жук.
Часы
Солнечные часы считают птичьи часы
Часы песочные шуршат для ящерицы
Для рыб и дельфинов водяные журчащие
капли роняют
Время себя доверяет
только часам швейцарским
A для истории мы строим часы-башни
Храмы – хронометры Бога
У дьявола ходики – ржавые гирьки
маятник – злые мысли
туда-сюда, туда-сюда
Время людей измеряет сердце –
то ускоряя то з-а-м-е-д-л-я-я
Сам себе часы человек
ГЛАС ВТОРОЙ
ГЕНРИХ САПГИР о поэзии Елены Кацюббы в анталогии Самиздат века
Елена Кацюба — самобытный поэт, жена и верная подруга Константина Кедрова — тоже является членом литературного общества ДООС и разделяет все его эстетические установки.
Впервые я услышал, как она читает свои стихи, на вечере во Дворце молодежи, в начале перестройки. Она читает как-то особенно проникновенно и волшебно, выделяя интонацией и распевом ключевые слоги слов, которые представляют собой анаграмму, и при этом возникают внутрисловесные рифмы и ассонансы. Кстати, на том вечере Андрей Вознесенский предложил залу почтить новую поэзию минутой крика. Как хорошо и свободно кричалось тогда! И еще запомнился мне в первом ряду какой-то лейтенант, который самозабвенно повторял за читающей Леной все ее анаграммы — видно, что слушал не в первый раз.
Ел
АЗБУКА
Розы сами не растут —
их создает садовник, конструктор розы.
Он Р — заберет у грома,
О — отдаст рот,
З — закажут замок и загадка,
А — выдыхает май.
Роза в ней Ра солнца,
Ор восторга
За согласия,
Аз вязи азбуки.
Аз — это А,
А — каталог интонаций:
А? А! А...
А — это всё,
Я — это я.
Идет алфавит от всего до меня.
Алая и Белая розы — это А и Б любви,
далее — Война Глаз, Дар Евы, Желание, Забвение,
Искренности Йод, Кошка Ласки, Мёд Неведения,
Опиум Поцелуя, Разорение Сада, Тьма Упрека,
Фарфор Хрупкости, Церемония Чайная, Шепот и Щека.
Ы — знак умножения: розЫ — буквЫ.
Значит, переход на ты
не сделает тебя одиноким
в розарии азбуки,
где Эхо Ютится
и в конце всегда Я.
ЗЕРКАЛО ЕВЫ
(палиндром)
Аве, Ева!
Ума дай Адаму.
«Рад я, ем змея дар».
Но мед — демон,
небу — бубен,
ночи бич он.
«Я — аркан-звезда, ад, зев, знак рая,
я луна нуля,
ада к раю аркада».
Узор ангела лег на розу.
Нежен
летел,
лад Евы ведал.
В аду зло полз удав.
«Ада кора — Зодиак, а там атака и доза рока? — Да!»
НОЧНОЙ ПРОХОД
Срывающая знаки запрета
электросвета не любит,
когда выходит в ночь,
изгоняя из нас
запах зелья нельзя.
Зеркало — зарок запрета,
в нем часть тебя заперта.
Вспомни о Лазаре —
выйдешь из зеркала,
пелену амальгамы разрезав
ножом из можно.
Срывающая знаки
пряди волос отводит от глаз —
две радуги рассекают ночь.
Прочь
черепа фонарей!
Влажнее срезанной дольки лимона
луна сочится.
Отраженье, тяготенье,
зеркального Яго тень.
ГЛАС ТРЕТИЙ
Елена Кацюба: «Лингвистический реализм, или Множество мгновений по имени «Я»
By Master 09.09.2009
Однажды я прочитала о себе такое: «Автор ввергнут в разрушительную стихию авангарда, сам не подозревая об этом». Не знаю, чем обидел авангард автора рецензии, но лично я в своей жизни никого и ничего не разрушала. Разве что в детстве карточные домики и строения из кубиков. И что-то не помню, чтобы кто-то, кому известны мои тексты, предъявлял мне подобные претензии. История поэзии показывает, что в этом смысле все как бы наоборот. Волна самоубийств прокатилась после смерти Есенина, а вовсе не после гибели авангардиста Маяковского.
И хотела бы я видеть человека, который, услышав ко-гда-то или прочитав строку Крученых: «Дыр бул щир», — как-то пострадал, морально или физически. Во всяком случае, никто таких воспоминаний не оставил. Я очень люблю по-весть И.С.Тургенева «Фауст». Там рассказывается о девушке с очень пылкой и страстной натурой. По той причине мама не разрешала ей читать романов и вообще художественную литературу. Девушка вышла замуж, родила детей, занималась хозяйством и жила совершенно спокойно. Но однажды друг дома, узнав о таком пробеле в ее образовании, взялся прочитать вслух ни какой-нибудь там дамский роман, а сразу «Фауста» Гете. И что же? Добродетельная жена и почтенная мать семейства что называется «поплыла». Она вдруг осознала, что ее лишили чего-то очень важного и необходимого в жизни. Но не привыкшая к сильным ощущениям, она тут же влюбилась в «просветителя», как пациентка в психоаналитика, и в результате просто погибла от переживаний. Виноват ли в этом Гете? И был ли он авангардистом?
В русской классике женщины всегда авангардистки. Татьяна сама объяснилась Оне-гину, Мэри — Печорину, а уж о тургеневских девушках или дамах Достоевского и гово-рить не приходится. Да и у Льва Толстого женщины не опережают мужчин только потому, что мужчины у него очень активны. Но это, скорее всего, — просто реализация мужской мечты. По-моему, все зависит от характера. Есть люди, которым приятно только знакомое, им нравится чувствовать себя умнее автора, а незнакомое раздражает. Я люблю неожиданное, люблю, когда меня удивляют, и пишу для таких же, как я. Одним людям уют-но и спокойно в сотворенном мире, как в меблированной комнате. Вселились и живут, ничего не меняя, не переставляя. Другие предпочитают создать свой мир — от начала времен. Я так и делаю. У меня много вариантов сотворения мира.
Например, с помощью зеркала:
Тогда сотворил Бог зеркало и отразился в нем —
так Адам создан был,
и Бог его любил,
как самого себя.
Дал Бог Адаму зеркало,
отразился Адам в зеркале —
так Ева явилась,
и любил ее Адам, как самого себя.
Посмотрелись Адам и Ева друг в друга, как зеркало,
и появились у них дети,
и Ева любила их больше самой себя.
Оттого дети любили только себя,
и убил Каин Авеля.
В гневе разбил Бог зеркало и развеял по свету.
Оттого мы видим мир не как создал Бог,
а как отражает зеркальный прах.
(1995)
Или с помощью букв азбуки:
…Алая и Белая розы — это А и Б любви,
далее — Война Глаз, Дар Евы, Желание, Забвение,
Искренности Йод, Кошка Ласки, Мед Неведения,
Опиум Поцелуя, Разорение Сада, Тьма Упрека,
Фарфор Хрупкости, Церемония Чайная, Шепот и Щека.
Ы — знак умножения: розЫ — буквЫ,
значит переход на «ты» не сделает тебя одиноком
в розарии азбуки, где Эхо Ютится,
и в конце всегда Я.
(1984)
Или с помощью лестницы:
Две птицы,
соединенные крученым шнуром.
Три птицы,
соединенные медной цепочкой.
Четыре птицы,
соединенные шелковым платком.
И многие другие,
объединенные идеей лестницы
из воздушных квадратов.
Щебет, свист —
лестницы поют клювами вниз.
Морские рыбы вторят хоралу,
красный коралл
прорастает в сердцах,
кальций мерцает или
кремний на крыльях.
Лестница птиц видит лестницу снов —
птичий сфинкс.
Мир строился сверху вниз,
будто падая ниц
с лест-ниц,
стра-ниц,
рес-ниц…
(1996)
Или при помощи чтения в обратную сторону — «Первый палиндромический словарь современного русского языка» (1999). Там каждый читатель может сделать это самостоятельно, вылавливая элементарные пра-формы из первозданного хаоса. Например, так: «В оке веков // начала чан. // Ход — вдох».
Но самый большой проект, объединяющий все формы создания мира, — это суперпоэма «Свалка», которая начала сама собой образовываться в 1985 г. и продолжает делать это до сих пор. Если вначале было слово и все создано из него, то каким образом? Вот это я и выясняю в поэме. Слова возникают из слов, слова мутируют, превращаясь в другие слова (слон становится мухой, лицо — рожей), они делятся, как клетки, и соединяются друг с другом, ломаются и срастаются по-другому. Там звонкие становятся глухими, а количе-ство переходит в качество:
…соединились
СТОК — КОТ — КАТ — САК —
ТРОС — ТОК — ТРАК — СКАТ —
КАРТ — СКОТ — СКАРТ — АКТ —
и получился —
С О К Р А Т:
возраст — СТАР
характер — СКОР
состояние — ТОСКА
владения — СОТКА
награда — ОСКАР
напиток — РОСА
Кто правит Сократом? — РОК
Что останется от Сократа? — СОР
Чего не останется от Сократа? — СТРОКА.
Этот фрагмент 2001 года, где Сократ разбирается на составные части, вошел в спектакль «Сократ / Оракул» Ю.Любимова и К.Кедрова в театре на Таганке.
Согласно представлениям современной психологии, слова в мозгу существуют в ра-зобранном состоянии. Каждый раз, произнося слово, человек собирает его заново — творит. И если чувства переполняют его, то он буквально «не находит слов». Так, может, и не надо их искать? Лучше сказать так, как есть — передать чистое ощущение, пока оно не потеряло первозданность:
Тен чениго иревекас депарга
Нет ничего красивее гепарда
Ягуар — гяур, гений угрозы
Красивые всегда грозны
Нио гвесад —
они всегда.
Тигр и зебра вроде играют в одну игру
Мавра-ревнивца над ланью
играет пантера, рыча
Лев играет царя молча
Он властью солнца свят
Красивые всегда играют
Аргия яргот —
играя горят
Нио гвесад
Перекатывая гортанью гравий,
вверх — пружина — прыжок —
леопард
Красивые всегда правы
Нио гвесад
Оге муш немшубес —
Его шум бесшумен.
Безумен
кто не отвел взгляд.
Красивые вроде хищные пляжи
или прожорливые ковры,
где внутри
огненные шары перебегают.
Не засыпай,
тебя растерзают.
Не убегай —
все равно растерзают.
Красивые всегда терзают
Он ен од мертис —
но не до смерти.
Но не до смерти —
он ен од мертис.
Здесь внешний повод — бег гепарда, нападение тигра на зебру, прыжок леопарда. Внутренний — освобождение от проблем, телесной скованности, реальных забот. А сам текст складывается в момент произнесения, обвиваясь, словно лоза, вокруг буквы Р.
Вообще-то, не только мы пишем стихи, но и стихи пишут нас. Все дело в том, кто на что ориентируется. Я помню свое глубокое разочарование, когда, прочитав в классе одно стихотворение, услышала практически от всех одноклассниц: «Как ты точно угадала мое состояние ( ощущение, переживание)». А я-то была уверена, что пишу о чем-то только своем, тайном, необычном. И еще помню, что очень веселилась, когда обнаружила, что романс «Калитка», революционная песня «Отречемся от старого мира» и «Соловьиный сад» А.Блока замечательно поются на один мотив. Правда, «Калитка» и «Отречемся…» — это вообще другой жанр, и нельзя их рассматривать, как поэзию, а поэма Блока относится к шедеврам русской лирики. На мой взгляд, поэзия делает то, что Мефистофель запретил делать Фаусту, — останавливает мгновения. Фауст — ученый, а не поэт, поэтому он с легкостью заключил этот договор. Ведь для ученого результат — только повод для дальнейшего исследования. Сегодняшнее открытие завтра устареет. В мире чувств все иначе. Прекрасное мгновение, запечатленное поэтом, переживается снова и снова совершенно новыми людьми.
Каждый мой текст — это ни что иное как я сама в определенные мгновения, которые удалось остановить — оставить в первозданном виде, то есть, говоря фигурально, не превращая яблоко в компот или конфитюр. Я не тащу слово за собой — я сама следую за ним. Именно это я и называю «лингвистическим реализмом». Здесь очень важен рисунок текста, так как он передает интонацию, являясь как бы записью голоса автора. В этом есть еще один важный элемент — узнавание. Когда по дурацкому недоразумению в «Комсомольской правде» опубликовали мое визуальное стихотворение «Яблоко» под фамилией Юрий Кабаков, один человек позвонил моим друзьям и сказал: «Да это же явно стихотворение Елены Кацюбы!», — хотя прежде он его не видел. Я думаю, что это вполне можно расценивать, как патент на изобретение. В 1984 году возникло содружество ДООС — Добровольное общество охраны стрекоз, куда входят Константин Кедров, Людмила Ходын-ская и я. Девиз — «Ты все пела? Это — дело!» (Название образовалось из строки стихотворения Кедрова «ДООС».) Мы занимались именно иероглифической поэзией, где главным было соответствие звука изображению и выпустили (с 1995 по 1999 гг.) 12 номеров издания «Газета ПОэзия» (с 2000 г. преобразована в «Журнал ПОэтов). Позднее вошли поэты Генрих Сапгир, Андрей Вознесенский, Сергей Бирюков, Вилли Мельников, Вадим Рабинович.
А что касается чисто женского аспекта поэтического авангарда, то можете ли вы представить себе женщину, которая всю жизнь ходит в платье одного и того же покроя и цвета, меняя только длину подола и рукавов? Такое, вы скажете, возможно только при крайней бедности и беспросветной нужде. А если женщина всю жизнь пишет стихи в од-ном ритме, ровными четверостишиями, ничего не меняя и даже не пытаясь изменить?..
СВАЛКА
Суперпоэма
«Свалка запрещена!»
Плакат на свалке
«Женбла кот сепотил йес рим
в оге нитумы коворые...»
Д.Тетвюч*
*«Блажен, кто посетил сей мир
в его минуты роковые...»
Ф.Тютчев (Перевод с языка свалки)
Не выходя за пределы слова
СВАЛКА,
в нем найдут друг друга:
АС и СЛАВА
СКАЛА и ЛАВА
КВАС и ЛАВКА
ЛАВ и ЛАСКА
ВЛАС и КЛАВА
Они наедятся САЛА
и станцуют ВАЛьС
ПУТЬ НА СВАЛКУ НЕМИНУЕМ!
СТОПКА приводит прямо на свалку:
стопка-стойка-стайка-свайка-СВАЛКА.
УТАЙКА еще ближе:
утайка-стайка-свайка-СВАЛКА.
СТЫЧКА идет тем же путем:
стычка-стачка-скачка-скалка-СВАЛКА.
СЛУЖБА проходит более длинный путь:
служба-служка-слежка-Олежка-Олечка-
овечка-свечка-сверка-сварка-СВАЛКА.
СПЯЧКА неминуемо выведет туда же:
спячка-спичка-спинка-свинка-сванка-СВАЛКА.
ПРАВДА на свалку не приводит!
У нее свой путь.
ПУТЬ ПРАВДЫ
1) ПРАВДА-правка-плавка-плавки-ПЛЕВКИ
2) ПРАВДА-правка-травка-ТРАВМА
3) ПРАВДА-правка-плавка-планка-пленка-плетка-КЛЕТКА
СВАЛКА — СВАДЬБА СУДЬБЫ
Какая СВАЛКА без МАТРАСА?
Какая СВАДЬБА без МАТРОСА?
Он сине-бело-полосат,
в нем дружина пружин и все торчат.
По семейным волнам
нынче там — завтра к нам!
МАТРОС — это РОСТ, ТОРС, АМОР
это ОСТ, МАРС, ТРОС
это РОМ, МАТ, СТРАМ
КАРТА МИРА — СКАТЕРТЬ ПИРА
МЕНЮ
Завтрак: Азия — язи
Европа — репа
Обед: Австралия — салат, слива
Африка — икра, раки
Россия — рис, соя
Америка — икра, раки, крем
Ужин: Франция — яйца
Париж — жир
Берлин — блин
Москва — сом, сок, квас
БУТЫЛКА
Пустая — бука, полная — улыбка,
в ней лук и булка,
она — клуб для любителя.
Но когда из нее вылезает бык,
то ату его!
У свалки нет стен,
но есть СЦЕНА,
где всему ЦЕНА есть
и все БЕСЦЕННО.
Здесь царит МАГ БЕД — МАКБЕТ
и чего РАДИ АКТИВЕН Полоний
если стих гул и ГАМ ЛЕТ
а лиф Офелии сторожит
Розенкранц — ржавый КРАН
обтекает ГНИЛЬ циСТЕРН — Гильденстерн
и за это им ПРИЗ — РАК ржавчины
РЖА — РАдуге РАспада
в ней ЖАР и РАЖ
она из лица сделает рожу
Вот ЛИЦО
вот ЛИЦА людей
целая ЛИГА лиц
обмолотит их РИГА жизни
покроет РИЗА смерти
и где была РОЗА любви
будет РОЖА страха
СТРАХ — СТРАЖ наш
На свалке вас ждет
ЛЮБОВЬ!
В ней есть ЛОВ
есть БОЛЬ
есть ВОЛ
но нет воли
ЛЮ — БОВЬ
ЛЮ — БОЛЬ
ЛЮ — НОЛЬ
ЛЮ — НОЧЬ
ЛЮ-в-НОВЬ
ЛЮ — БОВЬ
Как это СМЕРИТЬ?
себя СМИРИТЬ
либо СМЕР-ТЬ
КУКЛА на СВАЛКЕ!
СВАЛКА на КУКЛЕ...
КУКЛА
губы — лук
щеки — лак
глаза — аул акул
в сердце — капитан Кук
характер — кулак
Но свалка знает свой срок:
кулак станет кулёк
оборки будут опорки
На свалке в здоровом ТЕЛЕ
ЕЛЕ
здоровый ДУХ
УХ
а для б-ольных (в-ольных) есть
ПОЛИКЛИНИКА — В-ПОЛЕ-КЛИНИКА
ПОЛУКЛИНИКА — НА-ПОЛУ-КЛИНИКА
НА-ПОЛ-КИНУЛИ и пошли
Вас встречает сестра — ГРЕЛКА
раньше — ГРЕЛА
теперь — ГЕРЛА
У нее БИНТ — БАНТ — ее ФАНТ — ФАРТА ФАРЦА
ее ЦАРЬ и ПРИНЦ — ШПРИЦ
ОТРАВА — ОТРАДА УКОЛ не УКОР
ИГЛА — ИГРА ИРРАциональная
ОПЕРА ОПЕРАционная
Видеосалон «СВАЛКА»
Экологический триллер
По заказу окружающей среды
и других дней недели
сериал
«СЛОН»
Серия 1
Белый СЛОН
СТОН издал —
в СТОК упал,
как УТОК в нем сновал,
но жизни УРОК кончен,
счастья УРЮК съеден.
Готовит КРЮК
с криком КАЮК
смерть — узкоглазый КАЮР.
Вот новый КАДР —
черный КАФР
сидит в КАФЕ.
Перед ним КАРЕ карт:
выпала КАРА,
жизнь — КОРА гнилая.
лопнула КОЖА слона,
раскрылась ЛОЖА нутра,
и там, где ЛУЖА
дрожит, как ЛУЗА,
МУЗА свалки —
МУХА.
Анкета манекена
Наименование______________МАНЕКЕН
Пол
МАН
Национальность____________НЕМКА
Родной язык_______________НЕМ
Историческая родина_______НЕМАН
Вероисповедание___________АМЕН
Образование_______________НЕМА
Основное занятие__________ЕМ
Жизненное кредо___________МНЕ!
Любимый цветок____________МАК
Любимый писатель__________МАНН
Любимый художник__________МАНЕ
Поэтический символ________АКМЕ
Кем можно заменить
в случае отсутствия?______НЕКЕМ
НА СВАЛКЕ ЗАМЕНИМЫХ НЕТ!
Любой стандартный предмет
на свалке приобретает индивидуальность.
Все новые башмаки новы одинаково —
каждый рваный башмак рван по-своему!
ГЛАС ЧЕТВЕРТЫЙ
1
Ад ос. Ода
аЗияние
Возвращение
Если
Заговор рек
Играю ноктюрн
Лев
Меч сна
Нить Ариадны
Происшествие
Путь
Рифма
С-л-ЕЗАМ откройся
Свеча
Свидетельство Луны
Сенсация
Синяя бутылка
След
Школа ласки
Язычные сады
Ад ос. Ода
(хит с осой – осостих)
Себе нет осы в высоте небес,
не видок осы высоко дивен –
в осе были силы бесов.
Нет осам ума сотен,
у тел сил и взяв, язвили с лёту.
Солистка – факт сил ос –
жуж-
ж-ж-ж-
ала,
жалила ж!
– Да где осоед гад?
– Леди, вон осоед. Где ос он – о! – видел,
согнал фланг ос.
Как ясли в аду делал еду, давился как:
«Я ел, аж жалея,
сор и жир ос».
12
аЗияние
Безумный кузнец созвездий
загородил зверей из бездны
забором гвоздезвездным
Зов муэдзина
алмазным лезвием разрезал
занавес заката
Ознобом звёздным разбежались
заоблачные знаки Зодиака
Закрыты Близнецов глаза:
Азиза и Азиз
измученные розами
забылись
Зуб золотой в зенит вонзился –
Возничий запоздалый,
не задень!
Раздвинуты запретные затворы
звездочасам приказано звенеть:
– Одзин… одзиннадцать… звенадцать…
Шахерезада
казни избежав
из вазы Азии загадочные вензели сказаний
извлекает
Забыты праздники и состязанья
заброшены законы и приказы
в забвении разбойники в зинданах
визирь измаялся бездельем
и заговор задуманный завис
Змеиные зрачки зелёных глаз
гипнозом звёздным связали разум
И сызнова заря зарю узнав
сказала:
– Звеликий зарь, звенец земли,
дозволенное завершаю.
Засни, забот не зная».
Замолкла и зашла за горизонт
Возвращение
(палиндром-триллер)
Мимо длим ход. – Звони! Но вздох – мил дом им.
Жар и вечер – тс! – встрече. Вираж
дорог Азии за город.
Али памяти бит яма пила?
И не триллер зрел – лир тени,
ром армии роз, и зори, и мрамор…
Но вход – вдох вон:
мох, этаж сжат эхом
и тел пепел к свече, в склепе плети.
Навзрыд у дыр зван
ада голос или соло гада?
Кот у стен кричал, и пила – чирк! – нет суток,
кот ужаса жуток.
А ритуал зла у тира.
Али скор у кого курок – сила!
Им я лупила дали пулями,
и
мело праха сахар полем.
Если
Если отвергнешь
холодный транс черёмухи
если балетные позы сирени
тебя не сведут с ума
если сбежишь от жасмина –
в нём осколки фарфора
китайских семейных ссор –
значит жёлтые глаза липы
возьмут тебя в летний плен
Если двери рождают шаги из утробы звука
если стёкла звенят и роняют на пол
квадратный свет
если закат вторгается в окна
режет рамой стены и двери
значит молчаньем минувшему не мешай
но с будущей осенью говори
Если же снова наступит «снова»
если в двери опять постучит «опять»
если уже и «уже» приходит
если ещё и «ещё» требует свою часть
значит зима стоит на пороге –
больше нечего выбирать
Поэтическая викторина
Заговор рек
Лагуна Юношеской Близости Илисто Тепла Если
Лоза Южанка Бутылкой Изабеллы Тревожит Ежевечерне
Лидию Юбилейных Бокалов Инспектирует Тресковый Евнух
Дон Радиоволн Уведомит Горизонты
Двина Ревности Утратит Глубинную Ауру
Лодки Юлят Бортами Избегая Траверса Единобрачья
Лопасти Юбок Бьются Из Темноты Едва
Линь Юркий Блеснет Искрами Телесных Единичек
Днепр Речи Утроит Гнев
Днестр Русалок Убежит Где Амазонка
Летит Юзом Бравада И Тяготит Естество
Ласка Ютится Бездонно Иная Теснина Ей
Лиман Юродивых Бережет Их Тайна Есть
Даугава Разгула Уговорит Ганг
Дунай Рук Утратит Границу Антропоморфа
Замбези Африки Громом Охнет Внутрь Омута Рта
Заговор Рек Еле-Еле Терпит
Играю ноктюрн
…на флейте водосточных труб?
Владимир Маяковский
Я узнаю вас позвоночно
флюиды флейты в трубах стока
когда размытое утрило
в дали палитры мокрых окон
Бурливо гулькает в решетках
реки подземное бульканто
и дней закадры завершает
багрово тучное адДанте.
Лев
На берег музыки
выходит разгневанный лев
гриву склоняет, ложится на камни
воду призрачную лакает
и присмирев
говорит с луной языками пламени
На берегу музыки
грохочут волны безмолвия
оглушают молчанием чайки
Здесь убивают любовью
воскрешают отчаянием
Мудрость музыки высока и строга,
Зорким слухом миры прозрев.
Нет у музыки берега
нет у музыки берега…
но есть лев
ГЛАС ПЯТЫЙ
Меч сна
Меч – палиндром обоюдоострый.
Вертикальный – страж жизни.
В горизонтальном полете – служитель смерти.
Его обивает канат надежды.
Его время – нуль.
Его цвет – лунный.
Его цветы мак и лилия.
Меч, а звон сводов снов зачем?
Меч в ответ: «Идите в сон, но свет. Идите в то, в чём
узором на древе сна титан Север дан морозу.
Я дал нуль лет, ибо во сне Рим смирен – сов обитель, лун ладья.
А Коран сынам боя – обманы сна рока».
Вот сон – улитка, Шиве – лев и Шакти – лун остов.
Лев из яви маками вязи вел.
Лев умен, мак сонлив, слезу в узел свил, но с камнем увел –
зал грез озер глаз.
Вол сном един и демон слов.
От каната снов вон, Сатана! Кто
в окне видел Имя и лилиями – Леди Венков?
Цедив он смолы богам – маг, о былом сновидец,
но свят. Иди, дитя, в сон –
ночемеч он.
Нить Ариадны
тебе – меня плеНИТЬ
раНИТЬ
мне – тебя замаНИТЬ
одурмаНИТЬ
в лабиринте НИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
чтобы нас соедиНИТЬ
оборвется НИТЬ
некого виНИТЬ
ничего не измеНИТЬ
только в памяти храНИТЬ
помНИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
НИТЬ
помиловать
нельзя
казНИТЬ
Происшествие
В каналы брошенные башни
на части рвутся
морщат окна
куда упала с парапета
та что смотрела в эти окна
на мокром камне поскользнулась
когда задумалась о жутком
и пожалела что сломалась.
На каблука тупую острость
упала солнечная сырость
реаниматор праздный молвил:
«Здесь капельницы не помогут
она обманывала много».
И увеличил жизни скорбность
златой улиткою валторны.
Путь
Кто нашёл
шёл
шёл
шёл
шёл
шёл
шёл
шёлковый путь к сердцу женщины?
Рифма
В горящий закат
вечерний ракат
выпустил рифмы ракет
Только на западе знаки востока
обретают форму и цвет
Рифма блуждает меж языками
рождая словесный кайф –
в русском рифмуются НОЧЬ и НОЖ
в английском NIGHT and KNIFE
С-л-ЕЗАМ откройся,
дверь сокровищ
сердечных,
а ума палату пусть опечатает сургуч
в окне расплавленного солнца
Свеча
Свеча боится темноты
Чем больше страх свечи – тем ярче свет
Чем ярче свет – тем жизнь свечи короче
Чем жизнь короче – тем сильнее страх
Чем страх сильней – тем ярче свет свечи
Чем ярче свет – тем жизнь короче
Чем жизнь короче – тем сильнее страх…
ГЛАС ПЯТЫЙ
САЛЬЕРИ И МОЦАРТ
Блог им. elena2008
Сальери, господин преклонных лет
в огромных башмаках скрипучих
и челюстью, гремящей при ходьбе,
по сцене движется причудливым зигзагом
и что-то ищет. Видимо, парик.
Бормочет он: «Нет правды на земле,
но правды нет и выше, – добавляет,
на стул вставая,
из-под ладони озирая зал.
Но тут, парик увидев на шкафу,
торжественно его он надевает,
идет за клавикорды, говоря:
«Мне это ясно, как простая гамма».
Играет гамму и поет:
«До, ре, ми… тьфу!»
Затем встает и, шаркая ногами,
идет к столу.
А на столе под белым покрывалом
как будто вроде женщина лежала,
и вот Сальери начал монолог:
«Родился я с любовию к искусству», –
сказал он и движением искусным
он покрывало с женщины сорвал.
Та женщина была виолончелью.
Сальери начал рыться в ее теле,
он в ней отверткой понаделал щели
и, наконец, кувалдой доконал.
«Музыку я разъял, как труп», – сказал он,
затем накрыл остатки покрывалом
и простонал: «О, Моцарт, Моцарт!»
А в это время Моцарт постучал
и, осторожно двери отворя,
на сцену ввел слепого хипаря –
хипарь зарос по пояс волосами
и потому не видел ни черта.
А Моцарт, он известный был задира,
всем объяснил, что около трактира
он этого маэстро подобрал
и осторожно вел его до двери,
чтоб позабавить милого Сальери:
«Из Моцарта нам что-нибудь сыграйте!»
Хипарь достал из-под волос гитару,
она была расстроенной и старой,
в ней явно были лишние детали,
и завопил: «Под музыку Вивальди…»
У них, у хипарей, своя мораль.
При этом Моцарт радостно смеялся,
Сальери громко топал и плевался,
он челюстью стучал о клавикорды,
а музыканта просто выгнал вон.
Тот мимо двери пару раз промазал,
потом раздвинул волосы
и глазом
Сальери смерил с ног до головы.
Сказал Сальери с миной благородной:
«Мне не смешно, когда маляр негодный
мне пачкает мадонну Рафаэля».
Потом икнул, как с тяжкого похмелья,
и возле клавикордов сел на стул.
Тут Моцарт, полный ложного смиренья,
игриво сел к Сальери на колени,
схватив его за букли на ушах,
и не сходя с колен его дрожащих,
сыграл на клавикордах дребезжащих
очередной какой-то пустячок.
Тут у Сальери вылезли гляделки.
Не мастер на подобные безделки,
он в музыке был истинный педант:
полжизни в нотных знаках разбирался,
а как до сочинения добрался,
так знай себе по правилам строчит.
Запрется в кабинете и пыхтит.
А Моцарт встал, окончив безделушку,
и, в парике поправив завитушку,
спросил:
«А правда Бомарше кого-то отравил?»
Сальери пасть разинул в изумленье,
а Моцарт продолжал: «Ведь он же гений,
как ты да я,
а гений и злодейство –
две вещи несовместные».
Сальери комплиментом счастлив был
и Моцарта на ужин пригласил.
Но только дверь за Моцартом закрылась,
в душе Сальери буря разразилась.
Оскалив зубы и расставив ноги,
стоял, как указатель у дороги,
рукою тыча Моцарту вослед,
и бормотал: «Как некий херувим,
он несколько занес нам песен райских…»
Завидовал Сальери и терзался:
он целый день над музыкой корпел,
а этот на – вспорхнул и полетел.
А нравственно ли это?
Скрипя крестцом и матеря погоду,
нужны ли эти Моцарты народу,
Сальери думал.
Да, это повод был для разговора,
но в монологе слишком много вздора.
Тут приплелась какая-то Изора…
Старинная, наивная love story!
Не зря Сальери вспомнил об Изоре.
Она его любила? Да, к несчастью,
и умерла в бесплодных муках страсти,
наглядно убедившись и проверив,
увы, несостоятельность Сальери.
Яд в это время был не дефицит.
Что общего меж Моцартом и девой?
Но у Сальери взгляд на это дело
был, как мы видим, несколько иной.
Но пробил час, и Моцарт вновь приходит,
одетый и причесанный по моде,
но вроде как не весел и грустит.
Сальери, впрочем, до того нет н;жды.
Он говорит: «Последний дар любви,
переходи сегодня в чашу дружбы», –
и высыпал в бокал любимый яд.
А сделав дело, сразу стал добрее
и Моцарта просил быть веселее,
но тот никак не начинал гулять.
Обиделся Сальери: это слишком!
И Моцарт начал нудно, как по книжке:
«Играл я на полу с моим мальчишкой…»
А дальше шел сюжет вполне реальный,
хотя, конечно в чем-то сюрреальный,
сюжет там примешался матерьяльный
и реквием какой-то инфернальный…
Сальери, впрочем, слушал невпопад.
Давно в бокале растворился яд,
и Моцарт наконец-то взял бокал
и тост, как полагается, сказал:
«За искренний союз,
связующий Моцарта и Сальери –
двух сыновей гармонии».
«Ты думаешь? Ну, пей», –
сказал Сальери. Надо бы скорей,
история рассудит, кто чей сын.
Когда, шатаясь, Моцарт удалился,
в Сальери червь сомненья поселился:
«А, может быть, он прав, и я не гений?
А Буонаротти?
Иль это бред бессмысленной толпы,
и не был убийцею создатель Ватикана?»
Взглянул на дно моц;ртова стакана
и, глядя в зал, задумался навек –
«…как будто член болезненный отсек».
1982
ГЛАС ШЕСТОЙ
Звезда
Сошли сыны Божию на землю и стали входить к дочерям человеческим, их земной красотой обольщённые. Встретил Шамхазай одну девицу по имени Истеарь и пленился ею. Но Истеарь сказала: «Я соглашусь ответить на твою любовь, если ты откроешь мне “Шем-Гамфорош”, произнося которое ты возносишься на небо, когда этого пожелаешь». Ангел исполнил её требование. Тогда Истеарь произнесла святое имя и вознеслась на небо, сохранив беспорочность свою. В воздаяние за её добродетель Всевышний обратил Истеарь в звезду и поместил её в Плеяде.
Агада
Всемирный потоп – брак земли и неба
скачет по волнам скорлупа ковчега
ни окон, ни дверей
полна горница зверей
Всемирный потоп
вдоль и поперёк
по холмам по лицам
вниз по груди
вдоль ног
Смеётся блудница:
«Я вознесусь на небо
я светлым светом буду сиять на восходе
осенённая месяцем
возвещающая мессию»
Раскаты её смеха
превращаются в раскаты грома
Пока Ной по волнам носился
Христос в пустыне постился
на каменной коже праматери пустыни
Из жаркого её черва вышел, качаясь от ветра
Голубь вернулся с зелёной веткой
Ушла вода обратно
от вершины Арарата
а на горе Арарат
растёт крупный виноград
Не знавший вина
выпил Ной вина
развалился, задрав рубаху, в винограднике
а над ним крупной виноградиной
висит звезда Иштар
допотопное чудище
звезда двуполая –
утром женщина
вечером мужчина
Ной в смущении
Смеются сыновья над отцом
смеётся отец над сыном
смеётся звезда над ними –
в городе Содоме
над садами
– Лот
отдай нам твоих гостей
ждёт
их брачная постель
ждёт
их каменное ложе
и алтарь – богини лоно
Там
Сплетясь телами в танце
красоты познаем тайны
окровавленные плети
нам откроют тайны плоти
и звезда, сияя лоном
будет будет благосклонной
к нашему Содому
А когда напряглись в поцелуях уста
и на каждое ложе взошла Иштар
волной до горла –
раскаленная лава накрыла город
Вино глумливо, сикера буйна
с горя выпил Лот много вина
сикера буйна, вино глумливо
дочери Лота нетерпеливы
– Да будет нам мужем наш отец
наш бог-отец, наш творец
да будет отец нам во имя сына
да будет сын нам отца во имя
да не прервётся наш род
о, Аштарот!
А пока на земле творится брак астральный
переходит на небе Таммуз в Астарту
преображается мужское тело в женское
до последней капли блаженства
превращается в утро вечер
переходит в Венеру Веспер
Спит Господь умиротворённый
после мира творенья
Спит Адам перед Евы явленьем
обращённый к Луне ребром прободенным
Спит Ной
обвитый виноградной лозой
В комнате, пропахшей мускусом и лавандой
спит Иаков, обманутый Лаваном
Спит Иосиф в девственном чреве Рахили
прозревая разгадку снов фараона
Спит Моисей в тростниковой корзине
Спят апостолы после тайной вечери
А над краем неба
разлеглась Иштар – Венера
склонила виноградные грозди
полные вином Нового Завета
Камень отвален волной света
спит стража у двери гроба
вечного гроба
пуста утроба
1978
ГЛАС СЕДЬМОЙ
Татьяна БОНЧ-ОСМОЛОВСКАЯ
Общие наблюдения над характерными чертами поэзии Елены Кацюбы
Вводные замечания к главе «Основные комбинаторные формы как средства выражения универсальных творческих идей в стихотворениях Елены Кацюбы» из диссертации Татьяны Бонч-Осмоловской «Современная русская поэзия эксперимента в контексте европейской литературы техне» (UNSW, 2010)
Известный русский поэт Елена Кацюба — автор поэтических книг «Свалка» (1995), «Красивые всегда правы» (1999), «Эр–Эль. Стихи и стихийные мутации» (2002), «Игр рай» (2003) и «Свидетельство луны» (2008). Ее стихотворения опубликованы во многих литературных изданиях и антологиях, включая переводные: «La nouvelle po;sie russe», «Diapazon», «Музы: Москва–Пекин», A Night in the Nabokov hotel и др. Ее две книги: «Первый палиндромический словарь современного русского языка» (1999) и «Новый палиндромическийй словарь» (2002) — также представляют собой поэтические сборники, несмотря на то, что фразы представлены там в алфавитном порядке, на что указывал С. Бирюков: «всюду будет осознаваться стиховая природа этого текста, появившегося из самого языка». Кацюба также широко использует альтернативные возможности публикации, как то: записи авторского чтения в аудио-книгу (Азбука, 2007), интернет-публикации, включая анимации (http://flashpoetry.narod.ru/svalka/00.htm) и видео-представления ее стихотворений (http://video.mail.ru/mail/libel46/727?page=11).
Елена Кацюба — активный участник литературных мероприятий как в России, так и за рубежом: она читает свои стихотворения на многочисленных литературных фестивалях, включая Sorbonne Russian poetic reading (2002), Leipzig book fair (2004), Seminarium hortus humanitati in Riga (2008), Russian poetry days in Vienna (2009) и других. Ее работы были награждены на фестивалях «Другие» (2006), Волошинский фестиваль (2007), «Славянские традиции» (2012), отмечены журналами «Дети Ра» (2007) и «Окно» (Window, 2008, 2009). Кацюба также развивает экспериментальное литературное движение, будучи ответственным секретарем поэтического издания «Журнал ПОэтов». Таким образом, Елена Кацюба вовлечена во многие аспекты поэтической активности как поэт, а также как редактор.
В своих работах Кацюба часто использует формальные литературные ограничения. Она разрабатывает экспериментальные поэтические приемы, как то: буквенные комбинаторные методы, превращая их в методы изучения сути слов, предметов и явлений. Кацюба сама определяет свой метод как «лингвистический реализм», подчеркивая представление реальности через языковые единицы — слова. Для нее буквенное ограничение представляет собой способ освободиться от телесного ограничения, так как модификация порядка букв в слове трансформирует его таким образом, как это невозможно трансформировать обозначаемый словом телесный объект: «освобождение от проблем, телесной скованности, реальных забот». Цель написания «Первого палиндромического словаря современного русского языка», как Кацюба сама это объясняет, было предоставить читателю основу для творчества, материал, с помощью которого «каждый читатель может сделать это самостоятельно, вылавливая элементарные пра-формы из первозданного хаоса». Кацюба понимает творческий процесс как воспроизводство процесса первичного Сотворения и постоянно задает в своих работах вопрос: «Если вначале было слово и все создано из него, то каким образом?» Поэзия Кацюбы есть ответ на этот вопрос. Соединяя изначальное Сотворение с литературным творчеством, Кацюба поднимает вопрос о самой природе, перечисляя возможные творческие методы: в зеркале, «лесенкой», обратным чтением, в алфавитном порядке. В моем анализе я показываю, что Кацюба интересуется комбинаторными поэтическими методами, в которых новые значения возникают при преобразовании порядка букв, в процессе, аналогичном созданию новых существ преобразованием изначальных сущностей.
В этой главе я проанализирую некоторые из стихотворений Елены Кацюбы, в которых ее поэтические методы представлены наиболее отчетливо. В основном я остановлюсь на стихотворениях из сборника «Игр Рай», в частности, на поэме «Свалка». Уже в самом названии «Игр Рай», автор призывает читателя к литературной игре: стыковка одинаковых согласных по границе двух слов делает прочтение неоднозначным, возможно, это не только распространенное существительное с дополнением (игр рай), но и обращенный к читателю призыв участвовать, разделить с автором его творчество: «играй!».
Стихотворения в сборнике представлены в алфавитном порядке: «Азбука», «Алхимик», «Антология меда», «Aurum», «Бабочка», «Близнецы», «Блюз», «В баре», «Вальс цветов», «Вересковый ветер» и так далее. Здесь Кацюба вторит традиции барочной поэзии, в которой были приняты сходные алфавитные методы организации структуры поэтических книг, как например, в книге «Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого (1678). При этом Кацюба не создает стихотворений, озаглавленных буквами ь, ы, ъ, хотя они перечислены в отдельном стихотворении: «ъ, ы*, ь // *Ы — знак умножения. См. текст Азбука», состоящем из одного заглавия и отсылке к стихотворению «Азбука», первому стихотворению сборника. Здесь очевидна реминисценция традиции стихотворений без текста, среди которых «Поэма конца» Василиска Гнедова, созданная в 1913 году, видимо, наиболее известная в русской экспериментальной поэзии.
Алфавитная структура целой книги воспроизведена в первом стихотворении сборника, в котором слова перечислены в алфавитном порядке их первых букв:
1 — Алая и Белая розы — это А и Б любви,
2 — далее — Война Глаз, Дар Евы, Желание, Забвение,
3 — Искренности Йод, Кошка Ласки, Мед Неведения,
4 — Опиум Поцелуя, Разорение Сада, Тьма Упрека,
5 — Фарфор Хрупкости, Церемония Чайная, Шепот и Щека.
6 — Ы — знак умножения: розЫ — буквЫ.
7 — Значит, переход на ты
8 — не сделает тебя одиноким
9 — в розарии азбуки,
10 — где Эхо Ютится
11 — и в конце всегда Я.
Здесь алфавитное ограничение вместе с практически забытой силлабической рифмой становятся методом организации текста в комбинаторную структуру. В стихотворение включены слова, организованные в алфавитном порядке, причем этот порядок подчеркнут выделением первых букв слов заглавным начертанием: Алая, Белая, Война, Глаз, Дар и так далее для остальных букв. Таким образом, Кацюба открыто демонстрирует поэтический метод в соответствие с требованием русских футуристов «обнажения приема» (Шкловский 1919). Строки стихотворения сгруппированы попарно: забвение — неведение, упрека — щека, буквы — ты, одиноким — азбуки, ютится — я. Эти пары не могут быть названы фонетическими рифмами, хотя в эпоху русской силлабической поэзии XVII-XVIII веков такие пары воспринимались как рифмы: не фонетические, но визуальные, силлабические. Позже они будут воспроизведены в опытах Хлебникова и Маяковского. Таким образом, в данном случае Кацюба обращается к опыту русской силлабической традиции, обновленному русским поэтическим авангардом, превращая этот метод в современное поэтическое средство. Алфавитное ограничение вместе с силлабической рифмой становится методом комбинаторной организации текста, отличающимся от стандартной поэтической структуризации. В отличие от алфавитных стихотворений Брюсова и Авалиани, Кацюба свободно пользуется этим приемом, ограничение становится скорее исходным толчком, предоставляющим возможность говорить с читателем на современные и вечные темы, чем строгим формальным ограничением, необходимым для соблюдения по всему стихотворению.
Кацюба рассматривает свое собрание стихотворений как целое: с названиями отдельных стихотворений, связанных вместе, так что одни стихи поясняют и отсылают к другим, а структура отдельного стихотворения отзывается в структуре всей книги. Такие черты свойственны гипертекстам. Современный термин «гипертекст» относился изначально к компьютерам и технологиям компьютерной коммуникации (Nelson 1981). В отношении литературы гипертекст понимают как нелинейный текст, который может быть прочитан различными способами посредством системы внутренних связей, комментариев и системы ссылок, называемых также гиперссылками (Друк 2009). Читая отдельный фрагмент гипертекста, читатель может перейти по соответствующей ссылке, а затем вернуться к чтению первоначального текста. В сборнике «Игр Рай» гипертекст проявляется алфавитным перечнем отдельных стихотворений, связанных с общей идеей сборника. Отдельные стихотворения снабжены комментариями, расширяющими их смысл. Например, в открывающем стихотворении «Игра вечера» автор дополняет его шестью палиндромными комментариями, предоставляющими ключевые слова стихотворения: рама, дверь, зеркало, картина, туз и ветер. Это стихотворение было изначально опубликовано без комментариев (http://metapoetry.narod.ru/doos/doos001.htm), которые были добавлены позднее, чтобы углубить понимание стихотворных идей. Так сложность стихотворения возрастает со временем, а существующее стихотворение развивается от статического к динамическому. В комментариях к отдельным словам стихотворения автор предоставляет читателю интерпретации этих слов и целого стихотворения, соотносящиеся с названием книги: игра вечера — игр рай. В этом стихотворении демонстрируются некоторые основные буквенные приемы, которые будут широко использованы далее во всей книге. В добавление к палиндромным комментариям тут можно увидеть короткую анаграмму: грот сов — восторг, палиндром: и игр оргии, и метод замещения отдельных букв: мистика — мостика. В этом смысле, открывающее стихотворение предвещает весь сборник в целом.
Соответствие целого частям стихотворения с превосходством целого характерно и для других стихов Кацюбы. В ее интервью журналу «Дети Ра» (2009) Кацюба подчеркивает, что она не претендует быть открывателем определенного палиндрома, в смысле создания новых поэтических смыслов. Кацюба утверждает, что палиндромные фразы уже существуют в языке, а авторским произведением она полагает цельное стихотворение, состоящее из нескольких палиндромных фраз, соединенных вместе в определенном контексте: «палиндромный стих — это нечто единое целое. Скажем, как рояль. Отдельно можно использовать дощечки — качественное дерево, ножки тоже можно приспособить в хозяйстве, да и струны в быту пригодятся. Но рояля-то не будет. С палиндромом тот же случай». Таким образом, Кацюба утверждает, что поэтический аспект палиндромного стихотворение создается комбинацией и объединением отдельных фраз, а не самими этими палиндромными фразами. Следовательно, палиндромы Кацюбы должны рассматриваться как единый текст, в котором образы создаются как комбинации отдельных строк. Также, в понимании Кацюбы, палиндром есть частный случай анаграммы, который позволяет ей «расширять возможности словотворчества» и применять модификации палиндромных методов в ее творчестве.
В большинстве стихотворений Кацюба использует комбинацию основных буквенных ограничений, как то: анаграмма или палиндром, скорее, чем только одно ограничение. Например, стихотворение «Морские пчелы» напечатано с использованием на странице графических элементов. Некоторые буквенные методы используются в этом стихотворении: нестрогие анаграммы (ума — аум, пчела — плеча — плаче — печаль), логогриф как цепочка слов с убывающим числом букв в каждом слове: «Вчера / ПЧЕЛА / с чужого / ЧЕЛА / ЕЛА / ЛАкомый мед ума / Ам!». В последовательности «пчела — чела — ела — ла — a» Кацюба разбавляет прием интерпретационными ремарками, подчеркивая заглавные буквы, составляющие логогриф: «ла» в слове «лакомый» и «а» в слове «ам». С другой стороны, ограничение усложнено сочетанием с анаграммой пчела — плеча — плаче — печаль и акростихом, поскольку все первые буквы строк стихотворения образуют то же слово «пчела». Начальные буквы строк подчеркнуты начертанием жирным шрифтом, так что читатель легко обнаружит здесь акростих, также в соответствие с указанием «обнажения приема» (Шкловский).
Поэтическая цель Кацюбы — представить мир в его разнообразии — сходна с поэтической целью средневековых поэтов, провозглашающих величие мира в его многообразных проявлениях. Для достижения этой цели Кацюба использует необычные поэтические техники, которые она полагает более эффективными, чем традиционные поэтические средства. В следующем стихотворении выражена эта концепция поэтики:
«Марш»
Истинный музыкант пренебрегает инструментами,
предназначенными для извлечения музыки из звука.
<…>
Он бьет камнями по гусеницам танков,
фотонами по сетчатке глаза,
улавливает подземные толчки
сквозь кимберлитовые зрачки
алмазной Родезии.
Он изобретает знаки для записи солнечного удара
на нотно-прокатном стане,
удара птицы о стекло,
мотылька о лампу,
боксерской перчатки о челюсть.
Здесь автор декларирует свое предпочтение естественному процессу как аналогии поэтических методов для наиболее яркого выражения широкого спектра явлений. Эти предпочтения соотносятся с футуристическими прокламациями идей новых поэтических методов (Маяковский, «Приказ № 2 по армии искусств»), хотя, в отличие от Маяковского, Кацюбу не интересуют прикладные, социальные аспекта поэзии.
В центре моего исследования будет поэма Свалка, опубликованная с 1985 года неоднократно с различными вариациями и в различных печатных носителях: в журнале (http://metapoetry.narod.ru/poetry/poet02.htm), на интернет-сайте в форме текста (http://www.rvb.ru/np/publication/01text/40/02katsyuba.htm) и в форме анимационной презентации (http://flashpoetry.narod.ru/svalka/00.htm). Опубликованные версии отличаются количеством стихотворений и содержанием отдельных стихотворений, при этом невозможно определить, какой из вариантов является окончательным. Напротив, различные версии соотносятся друг с другом как гипертекст, состоящий из изменяющихся текстов. Кацюба следующим образом определяет концепцию Свалки: « существует / во множестве вариантов, / каждый из которых является истинным». В этом смысле, это собрание стихотворений можно соотнести с аналогичным свойством романа «Улисс» Джеймса Джойса, который также публиковался в различных изданиях с вариациями. В противоположность концепции завершенного поэтического сборника Кацюба здесь продолжает экспериментировать с текстом, следуя по пути Джойса.
Концепция «Свалки» может быть понята на различных уровнях: как реалистическое описание выброшенных объектов, как метафора превратившегося в свалку мира или как перечень давно известных, многократно использованных и стертых слов. Современность концепции «Свалки» подчеркивается К. Кедровым по ассоциации с современным компьютерным письмом. Тем не менее, словарь и грамматика стихотворений традиционны, как и используемые комбинаторные техники, а именно, основные буквенные перестановки. По этим признакам написание поэмы может быть отнесено к широкому временному промежутку существования русской поэзии. В действительности постмодернистская концепция открытого и известного мира, уже использованного и отброшенного на «свалку» — вот то, что отличает эту поэму от поэм прошлого. В этом сборнике, в противоположность барочным сборникам, представляющим мир в виде сада, полного разнообразных красот и чудес, мир представлен как постмодернистское собрание всякой ненужной и непонятной всячины. В мире Полоцкого поэт повторяет действие Адама, называя предметы и описывая явления, в прекрасном саду, созданном по замыслу Создателя. В противоположность тому в поэме Кацюбы в этой груде объектов автор находит или создает красоту из хаоса беспорядочных слов — свалки, перетасовывая уже многократно использованные, стертые слова. Других в этом мире просто не существует.
Характерными чертами подборки стихотворений «Свалка» являются бесконечность в пространстве и времени, стохастичность и противоречивость. Как реальная свалка постоянно пополняется использованными и выброшенными объектами, так же и поэтическая коллекция «Свалки» понимается как бесконечная и бесконечно обновляемая: «не имеет / начала, конца, четких границ во времени и пространстве, / а также / одного постоянного состояния». Стохастический характер этого явления становится заметен при произвольной комбинации уникальных отдельных объектов, представленных на «свалке», показанный по аллюзии с известной максимой Л. Толстого о несчастливых семьях: «Любой стандартный предмет на свалке приобретает индивидуальность. / Все новые башмаки новы одинаково — / каждый рваный башмак рван по-своему!» Таким образом, даже объект массового производства становится уникальным после его частного использования. Здесь автор находит положительные стороны в разрушающей трансформации использованных объектов, возвращающих им индивидуальность, в противоположность созданию массового производства. В отношении слов это утверждение означает, что слово, произнесенное множеством людей, не стирается при таком употреблении, как это понимали поэты лианозовской группы (Кулаков 2007), но напротив, приобретает индивидуальность. Кацюба утверждает абсолютную различимость слов, которая становится заметна при внимательном рассмотрении.
С другой стороны, включая в свою картину мира социальный аспект, Кацюба провозглашает: «На свалке заменимых нет!» — отсылая к известному высказыванию Сталина о функциональности и заменяемости людей. В противоположность строящемуся сталинскому социалистическому обществу на «свалке» Кацюбы каждый объект уникален и не может быть заменен никаким другим. Противоречивость системы «свалки» проявляются уже в утверждении принадлежности, взятом в эпиграф сборника: «запрещенная / (на каждой свалке есть табличка: “Свалка запрещена!”». Это утверждение помещено «на входе» на «свалку» как в буквальном, так и в реальном мире: открывая сборник стихотворений и как запрещающее правило на въезде в ворота свалки. Этим утверждением существование свалки как системы запрещено по ее собственным законам, приводя к внутреннему противоречию.
Поэзия Кацюбы близка к центонной поэзии, в которой стихотворения создаются комбинацией цитат из известных литературных произведений. Это свойство уже продемонстрировано приведенными аллюзиями на Толстого и Сталина. Кацюба использует не точные цитаты, но изменяет оригинальные фразы подобно тому, как энтропия изменяет объект. Среди других известных фраз можно привести: «Какая свалка без матраса — какая свадьба без матроса», «Путь к сердцу мужчины лежит через смерть коровы», «На свалке в здоровом ТЕЛЕ / ЕЛЕ здоровый дух». Эти изменения, также как и соответствия элементов текста, связываемых автором вместе в псевдо-центонном стиле, становятся у Кацюбы методом производства новых значений из давно известных фраз, предоставляющих концепты и сочетаясь с другими значениями.
В моем анализе я представляю стихотворения Кацюбы, следуя их формальным структурам: анаграмматическим трансформациям, палиндромическим трансформациям и другим комбинаторным приемам, демонстрируя, как автор достигает своей поэтической цели: найти новый язык поэтического описания, пригодный для современного мира.
ГЛАС ВОСЬМОЙ
Константин Кедров-Челищев
После Лены
(Словотворный памятник Елене Кацюбе)
День и ночь я шепчу устало
Красота которой не стало
Красота которой не стало
Красотой быть не перестала
Красота мой Ангел хранитель
Я Ее красоты хранитель
Я любитель и я ласкатель
Я хранитель и собиратель
День и ночь я шепчу устало
Красота живого кристала
Даже сомкнуто шепчут губы
Красота Елена Кацюба
Ты всех волн ажурная пена
Афродита волна Елена
Пусть волна о брег разобьется
И Елена в наш мир вернется
Ты вернулась в день нашей встречи
На волнах сияющей речи
Откатилась волна а море
Затаилось в своем amore
Ты теперь волна не частица
Как теперь к тебе причаститься
Ты теперь всех хоров хористее
В поэтической Ев_хористие
Продолжаю сердца окрыление
Продолжаю линию любви
Не остановись и не мгновение
А живи живи живи
Оставайся в звуках и фонемах
Храм словесный но не на крови
Говорящей и поющей немо
Вслух и молча только о любви
Как живой кристал стиха таинственный
Вся из граней бытьилинебыть
Ты не перестанешь бытть единственной
Ты вообще не перестанешь быть
Вся жизнь напоминанье про нее
Зачем то нас из праха возродила
Вот небо мы смотрели на него
А вот земля ведь ты по ней ходила
Вся жизнь одно свидание с тобой
С тобой с тобой
Дарованной судьбой
Я вспоминаю был я человек
С тобой с тобой дарованной навек
В храме Пушкина и Вяземского
Отпевали поэтессу
Многое над гробом сказано
Сказано светло и веско
Над отпетою отпето
Слава вышняя поэта
Во благих и во благия
Совершалась Литургия
Отдавалось целование
Совершалось Отпевание
Той которая ВСЕ пела
Оказалось ЭТО ДЕЛО
Еще мне над гробом рыдать и рыдать
От неба до гроба рукою подать
От неба до гроба от гроба до неба
Творится небесная Божия Треба
Может и меня на свете нет
Я живу проекцией себя
В мире где семь бед один ответ
Страждущий и любящий тебя
Звезды посылающие свет
Умерли и это так интимно
Моожет быть и мира в мире нет
Впрочем это все не обьективно
Все может статься может статься
Но мне с тобою не расстаться
Пускай весь мир о нас забудет
Тебя не будет и меня не будет
За столько лет я так и не успел
Сказать слова которых ты достойна
Ты только пела я с тобою пел
Новопреставленная ты новопрестольна
Но я успел прощаясь и любя
Шепнуть тебе пусть это вечно длится
Чтобы увидеть и любить тебя
Мне стоило здесь жить и здесь родиться
Ты улыбнулась и уже сквозь грусть
Промолвила как будто возродилась:
Пожалуй так я вправду возгоржусь
Уже пожалуй даже возгордилась -
Вот исповедь навеки разлученных
На жизнь и смерь судьбою обреченных
Твой полушепот вряд ли опишу
Я им дышу поэтому пишу
Сколько лет вы еще проживете
Я желаю подольше вам жить
Пусть он так и лежит томик Гете
Тыего не успела раскрыть
Ты еще ничего не успела
И ушла ничего не успев
Ты все пела
А это ведь дело
Дело жизни и главный успех
Ты все пела
О как же ты пела
Вызывая сердечную дрожь
Ты конечно допеть не успела
И доныне все так же поешь
На все я уже не отвечу
Все жизнь пополам раскололась
Я может уже не замечу
Как в горлышке прячется голос
Теперь я другое увидел
Как вырвался голос из горла
Молчите Гомер и Овидий
Я вижу как вылетел голос
На небе он звездами вышит
И я никого не обижу
Другие его только слышат
А я его слышу и вижу
Откуда откуда оттуда
Звучат эти звездные были
Все небо закрывшие кудри
Сквозь небо глаза голубые
Что там термины научные
Есть глаголы беспредельные
Мы с тобой единосущные и конечно нераздельные
Припадаю на колени
Всеми тяжкими веригами
Верую в любовь к Елене
Вот и вся моя религия
Не подвластен я иному
Все теперь неполновесное
Бог простит что по земному
Я любил Ее Небесную
Я знаю точно знаю наперед
Пока я жив Елена не умрет
Пока я жив не умерла Елена
В любви в поэзии не существует тлена
Жить с Ангелом совсем не просто
То крылышко помнешь то ранишь словом
Но с Ангелом я прожил до погоста
Мы жили под одним небесным кровом
Теперь Ему каноны тропари акафисты молебны песнопенья
Пари мой Ангел трепетный пари
Я слышу твое ангельское пенье
Поверить трудно что тебя не будет
Меня твое дыханье не разбудет
Твое дыханье и мое дыханье
Двух парусов упругих колыханье
Под этим ветром плыли мы пол века
Мы были два влюбленных человека
Таков удел двоих он с нами стался
Ты умерла в любви а я в любви остался
Над нами парус бесконечный веет
Я знаю что любовь не устареет
Миры исчезнут сокрушатся грады
Любовь останется и мы с тобою рады
Среди могил надгробий и гробов
И жизнь и смерть переживет любовь
Поверить трудно что тебя не будет
Меня твое дыханье не разбудет
Твое дыханье и мое дыханье
Двух парусов упругих колыханье
Под этим ветром плыли мы пол века
Мы были два влюбленных человека
Таков удел двоих он с нами стался
Ты умерла в любви а я в любви остался
Над нами парус бесконечный веет
Я знаю что любовь не устареет
Миры исчезнут сокрушатся грады
Любовь останется и мы с тобою рады
Среди могил надгробий и гробов
И жизнь и смерть переживет любовь
Не для себя я продолжаю жить
А чтобы стих про Леночку сложить
Сложить сложить сложить
Служить служить служи ть служить
Я слышу даже щебетанье птичьем
Прощанье Данте с дивной Беатриче
Но музыка всех сфер моей вселенной
Заполнено сиянием Елены
Сияй вселенная вселенная сияй
Сия Елена музыка сия сия
Все завершилось неожиданно
Так неожиданно и странно
Все видимое вновь невидимо
Все как туман Моне туманно
Все неправдоподобно подлинно
Все слишком подлинно чтоб было
Как будто вышли все на подиум
А зрителей волною смыло
Я понял смерть волна цунами
Она и с нами и не с нами
Незримая волна цунами
Она навеяная снами
В то что возможна смерть не верил никогда
И в час когда она свершилась
Я понял Лялечка что ты была всегда
Ушла во все а жизнь не завершилась
Пока она продолжится во мне
И облачком расстает в вышине
Все тексты не закончены и мысли
таятся в переполненны созвездиях
Меня к своим секретарям причисли
В комиссию по творческим наследиям
Наследник я наследник твой наследник
Бессмертия Елены проповедник
Чтобы толпа стихи твои орала
А я горел как твой Саваноролла
Костер из слов в тебе не уместился
И пламенем на небо возносился
Сказала честно: МЫ СЫНЫ ОГНЯ-
Себя в виду имея и меня
Костер из нас горел немного косо
Сияя нервным пламенем ДООСа
Да будет мир и благодать
На всех кому дано рыдать
Да обнажится бездны дно
Комуу рыдание дано
А что такое небо звезд
Лишь океан из наших слез
Кораблик тонущий в тумане
Колумб плыв ущий в океане
Ну хватит всех собой печалить
Пора уже к Тебе причалить
Не верю я и ты не верь
Что мы не встретимся теперь
Там в космос приоткрыта дверь
Проверь проверь проверь проверь
Прснись проснись проснись проснись
И в небо с неба оглянись
Помимо всех поминовений
Я помню тысячи мгновений
Где всё любовию обьято
И каждое мгновенье свято
Да что там Фауст с Маргаритой
Когда огонь любви горит мой
Неугасающей лампадой
Мой жесткий рок любви с ламбадой
Неопалимый как Палама
Неугасаемое пламя
Еленомыслие мой образ мысли
Еленочувствие
Моя печаль
Тебя в душе я к Ангелам причислил
Отчаянье и чаянье отчайнь
Еленобожие в поэзии моей
Мне сам Господь велел любить Елену
И жизнь и смерть возможны только с ней
Моя Елена не подвластна тлену
Мой поцелуй в разверстые уста
К губам Елены
И к стопам Христа
О Боже расставанье с Леной
Прощание со всей вселенной
Со всей вселенною прощаюсь
И только к Лене обращаюсь
Я знаю что не обратимо
Все что могилой поглотимо
И со слезами на колене
Я обращаюсь только к Лене
Прими от юности влюбленной
Мой стих коленопреклоненный
Прими от необьятной страсти
Мой стих разорва.нный на части
Не ведаю где верх где низ
Растерзанный как Дионис
Один один во тьме бездонной
Сир как Осирис расчлененный
О как же мне сегодня дико
Моя Елена-Эвредика
Ты перекрывшая ор фей
Я вой я твой я твой Орфей
Мысленно уже стою у гроба
Где тебя опутывает мгла
Знаю я тебя убила злоба
Слишком к людям ты была добра
Слишком ты была для них красива
Слишком гениальна и умна
От стихов твоих исходит сила
В каждом слове мысли глубина
С Ангелом любви прожив пол века
Я всю жизнь понять его хотел
Ангел оказался человеком
Словно Ангел взял и улетел
Разве можно быть такой любимой
Разве можно было так любить
Быть такой во всем непобедимой
Даже смерть любовью победить
Смерть не смогла пожрать мою любовь
Люблю тебя как будто ты жива
Твоя поэзия вот мой молитвослов
Молитвослов где главные слова
Пока я жив любовь сильнее смерти
Пусть смерти нет запас исчерпан слов
Снемите мерку рост мой смерте
Когда умру останется любовь
Ты умерла а я еще не умер
Мой разум не вмещает
Эту грусть
Грусть по тебе переполняет ум мой
Ум дервенеет от избытка чувств
Не может быть чтоб ты и впрямь исчезла
Как облачко истаяв в вышине
Так электричеству молился Тесла
В тебе я умер ты жива во мне
Вот еще одна звезда сгорела
Грела грела и
перегорела
Натяну потуже одеяло
А ведь как светила как сияла
Но и через тыщу лет ее сияние
Будут видеть все на расстоянии
Звездный свет сияет ночами
Я привязан к тебе лучами
Я привязан к тебе привязан
Я с тобою лучами связан
Я твой лучник
Твой неразлучник
Неозвученый света звучник
И до самых далеких звезд
Путь к тебе далеко не прост
Данте шлялся меж раем адом
А была так недавно рядом
Ну а мне ни Рая ни ада
Ничего без тебя не надо
Я звал тебя но ты не отзывалась
Пускай не вижу милого лица
Та пустота что вдруг образовалась
Заполнена тобою до конца
Я привыкаю к жизни с пустотой
Наполненной сияющей святой
Я даже разговариваю с ней
Как жаль что не приходишь ты во сне
Усну усну и больше не проснусь
Когда с тобой во сне соприкоснусь
Следить бы надо за собой
Я и слежу хоть дни умчались
Встречаюсь текстами с тобой
Так и при жизни мы встречались
Ты за компьютером всю ночь
Я на диване ганашу
И день и ночь и сутки прочь
Я и сейчас тебе пишу
О моя поэзия всемирная
Много много много мнлголирная
О моя поэзия прекрасная
Много много много многострастная
Я твое всемирное изгнание
Не отдам на злое поругание
Нас изгнали из себя изгнали
Мы в финале словно в криминале
Всюду только нал и кримигал
Только это вовсе не финал
Ты поэзия как кремниевый нож
Рассекаешь пошлости и ложь
Ты поэзия как кремниевый диск
Сохранишься ты и сохранишь
Ты нагая и поэт нагой
Друг из друга высекли огонь
Ах почему душа так пламенна
Когда вокруг все твердокаменно
Я пламенею пламенею
И в бессловесности немею
На небе где ни ангелов не птиц
Л ишь рокировка тел в турнире блиц
Я в шахматы небесные играю
То умираю то не умираю
Сказать по честному то плачу то не плачу
Решая очень трудную задачу
В той теореме быть или не быть
Я не смогу другую полюбить
Я отвергаю этой жизни схему
Я облачаюсь в небо словно в схиму
Я схимник неба к миру не причастен
Я безучастен и не безучастен
Ну что тебе еще парнишка треба
Мне ничего я просто схимник неба
О нет не в ахилесову пяту
Сегодня смерть убила кра с оту
Дясителетия она ее терпела
А красота она так нежно пела
И дальше я гляжу и ближе
О Боже я тебя не ви ж у
Смерть красоты оплакивал народ
Ее убили а она поет
Вот истина она давно открыта
Душа она как девочка Лолита
То припадет то прыгнет на колени
Моя душа принадлежит Елене
Она теперь в словах ей посвященных
В грехах прощенных или не прощенных
Душа она теперь то слышима то видима
Обидима она и необидима
Я знаю что душа нематерьяльна
И потому особенно реальна
И я уже признанья не нарушу
Учусь любить ее родную душу
Что сказать мне
Смерть такое дело
Но осталось очень много дел
Ты покинула земное тело
Но остался сонм небесных тел
Кружатся слова твои как души
Заполняя зрение и слух
Если бы жила ты было б лучше
Ну а я живу за нас за двух
Учусь любить тебя за очно
Там за пределами очей
Звезда сияющая ночью
И ты ничья и я ничей
Учусь любить тебя энмерно
Не видя и не осязая
О ноосфервная Минерва
Моя сияющая зая
Учись любить учусь любить
Иначе нам с тобой не быть
Но без тебя как без себя
Живу любя умру любя
От этой истины святой
Мне не уйти она открыта
Жизнь не бывает прожитой
Бываает только недожитой
Опять мы с Лялечкой навек соприкоснулись
Соприкоснулись но ведь не проснулись
Но как корабль вдруг выйдя из глубин
Проснулся я проснулся я один
Не восходил я с Леной на Памир
Взошел на Четырдаг звенела лира
Однажды на меня обрушился весь мир
Разбился мир и я теперь без мира
С твоего последнего мгновения
До момента где еще нас нет
Я иду в обратном направлении
За тобою следуя след в след
Все словесно
Полновесно
Бессловесное телесно
Но хранит твое молчанье
Полновесное звученье
Мы с тобою неразлучны
Потому что не беззвучны
Мы с тобою не беззвучны
Потому что небом звучны
Пусть хранит твое молчанте
Небонебное звучание
И стихи твои небесные
Но телеснополновесные
Без тебя мне и небо и звезды не милы
Научи меня жить без тебя в этом мире
Имитировать жизнь там где жизнь невозможна
Научи научи если это возможно
Ты умела решать не такие задачи
Научи меня видишь я даже не плачу
Я учусь я учусь без тебя быть с тобой
Если ты не жива то и я не живой
Если ты умерла значит все безполезно
Если ты умерла значит небо беззвездно
Над сияющей бездной шепчу я слова
Бездна ты не беззвездна
И Лена жива
Значит Лена жива
Другие статьи в литературном дневнике:
