Л....и мне действительно нравится проводить с тобой день в серьезной беседе, не ведущей ни к каким последствиям. Я не против умываться рядом с тобой, вытирать пыль вместе с тобой, читать одну сторону газеты пока ты читаешь другую... мне действительно не хватает тебя, и я думаю о тебе очень часто. Я не хочу утратить это счастливое место, где есть кто-то умный и легкий, кто-то, кто не заглядывает в свою записную книжку, перед тем, как назначить свидание. Всю дорогу я мысленно рассуждаю обо всех этих вещах, и все эти вещи - это прочный тротуар под моими ногами, и аккуратно сложенный забор, и угловой магазин... и жизнь и декорации. Я приветствую тихие часы уходящего дня. Никто не побеспокоит меня, я смогу заварить горячий чай, посидеть на своем обычном месте, уповая на то, что мудрость предметов имеет для меня какое-то значение. Здесь, в окружении моих столов, и стульев, и книг, я наверняка постигну необходимость осесть на одном месте. Слишком долго мне приходилось заниматься эмоциональным бродяжничеством. Разве не пришлось мне прийти сюда, с растраченными силами, с нанесенными судьбой ударами, чтобы обрести это место? ...я угрожаю себе. Моя аккуратная, честно заработанная жизнь не имеет значения. Тикают часы. Я думаю сколько еще осталось времени до того, как начнется истерика? Нет ничего необычного в этой прелюдии и предвидении, но признать это, значит отрезать себе путь к выходу; это всепрощение страсти. У тебя не было выхода, тебя охватило смятение. Какие-то силы взяли тебя и овладели тобой,усилия с твоей стороны были огромные, но сейчас все это уже в прошлом, ты не понимаешь и.т.д. и.т.д. Ты хочешь начать сначала и.т.д. и.т.д. Прости меня... Я точно знаю что случилось, и я также знаю, что я прыгаю с этого самолета по своей собственной воле. Нет, у меня нет парашюта, и, что еще хуже, его также нет у тебя. Когда ты отправляешься в путь, ты берешь с собой только одного человека. Я отрезаю ломтик хлеба. Когда других выходов нет, еда очень помогает. Я могу понять, почему для некоторых людей холодильник наилучший благодетель. Мой обычный исповедальный напиток - чашка чая из китайских кофейных зёрен, но не раньше 5 часов вечера. Возможно поэтому я откладываю все свои неприятности на вечер. И вот я здесь, в половине пятого, с хлебом и с этой чашкой чая, но вместо того, чтобы взять себя в руки, я могу думать только о том, чтобы взять в руки тебя. Во всем виновата еда... Что показывают мне китайские кофейные зёрна в гадальной чашке? Ничего, кроме заглавной Л. ПнТ J.W. (i) Ю. © Copyright: Юрий Устюжанин, 2010.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
