Новое хорошо заставляет забывать староеИзменяя язык, большевики смотрели далеко вперед. С введением новой реформы они фактически отрезали будущие поколения от «царского книжного наследия» без уничтожения оного. У человека, обучавшегося по новым правилам русского языка, контакт с книгами, напечатанными при прошлом режиме, был бы весьма затруднительным. Попробуйте почитать на болгарском или сербо-хорватском языках.
В декрете Луначарского об изменениях в русском языке нет упоминания о букве ; («ижица»), которая была последней буквой в дореволюционном алфавите. К моменту реформы она встречалась крайне редко, и ее можно было найти в основном только в церковных текстах. В гражданском же языке «ижица» фактически употреблялась только в слове «миро». В молчаливом отказе большевиков от «ижици» многие увидели знамение: Советская власть как бы отказывалась от одного из семи таинств – миропомазания, через которое православному подаются дары Святого Духа, призванные укрепить его в духовной жизни. БОЛЕЕ СТА ЛЕТ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ ТРАГЕДИИ...О, бедный русский язык!
Хранителем чистоты русского языка был и святой царственный мученик — Император Николай II. Как свидетельствуют современники, Государь весьма отрицательно относился даже к необоснованному употреблению иностранных слов. «Русский язык так богат, — говорил он, — что позволяет во всех случаях заменять иностранные выражения русскими. Ни одно слово неславянского происхождения не должно было бы уродовать нашего языка». Но Временное правительство одобрило новшества орфографии, узаконенные впоследствии большевиками. После публикации в газете «Известия» декрет Совнаркома РСФСР «О введении новой орфографии» стал руководством к действию. Срочно перейти на декретное правописание обязаны были все типографии, издательства, учебные заведения. На радость нерадивым ученикам, из русского алфавита изгнали «ненужные», «мёртвые» буквы ; «ять» (ъ), «фиту» ( ), «десятеричное» (і) и «ижицу» (у). Изменения коснулись написания прилагательных, причастий и местоимений. До революции приставки «бес» не было в русском языке, по понятным причинам. Ныне упоминание об этой нечисти оскверняет русскую речь и русские тексты непрестанно. Как вам нравится слово «бес-полезный»? Как отмечалось в декрете, всё это делалось «… в целях облегчения широким массам усвоения русской грамоты и освобождения школы от непроизводительного труда при изучении правописания». Довод о преимуществах облегчения и упрощения языка очень зыбок и неубедителен. Об этом очень остроумно написал в статье «Заключительное слово о русском национальном правописании» великий русский философ Иван Ильин: «Это наглядный пример того, когда «проще» и «легче» означает хуже, грубее, примитивнее, неразвитее, безсмысленнее или, попросту, — слепое варварство. Как пример «кривописания» новой реформы Иван Ильин приводит выражения: «пока у нас ещё есть, что есть» или «я люблю её собаку». В старой орфографии было бы: «я люблю ея собаку», то есть собаку женщины, а не женщину-собаку, как следует из «кривописания». В этой же статье философ отечал: «Была энергичная группа формалистов, толковавших правописание как нечто условное, относительное, безпочвенное, механическое, почти произвольное, не связанное ни со смыслом, ни с художественностью, ни даже с историей языка и народа». По словам Ивана Ильина, те, кто затевал реформу, отличались формальным, недуховным мышлением, но были чрезвычайно активны и напористы. Упрощения дали мощный импульс к искажению и дальнейшему уродованию великого языка наших предков, языка просветителей славянских святых — равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, больно ударили по тонкому, органичному, создаваемому веками организму русской грамматики. В своей статье «К вопросу о старой и новой орфографии» архиепископ Аверкий (Таушев) писал: «Грамоту дала нам наша св. Православная Церковь, и потому недопустимо, помимо Церкви, решать вопросы орфографии, произвольно признавая те или другие буквы нашего алфавита устаревшими и «ненужными». По словам архиепископа, только старая орфография и есть в собственном смысле «орфография», или правописание, а та порча русского правописания, которая насильственно введена в употребление большевиками в порабощённой ими России в декабре 1918 года, не может и не должна претендовать на то, чтобы именоваться правописанием, а есть только искажение его, превратившее в безсмыслицу многие выражения, поговорки, пословицы, крылатые фразы. Даже большевистский лозунг «Миру — мир» стал выглядеть кричаще абсурдным. Сопротивление реформе русского языка продолжилось и после 1918 года, в советской России, где это приравнивалось к контрреволюции с соответствующими последствиями, и в русском Зарубежье. Среди противников реформы в послепереворотные годы были Марина Цветаева, Иван Бунин, Иван Шмелёв, Александр Блок, Михаил Пришвин, Иван Ильин, Вячеслав Иванов, Марк Алданов, Дмитрий Лихачёв… Почти все представители первой волны русской эмиграции сохранили верность прежнему правописанию. Иван Бунин говорил по этому поводу: «Невежда и хам ни с того ни с сего объявил заборную орфографию: опять покоряйся, пиши по ней! Я отвечаю: "Не могу, не хочу —уже хотя бы потому, что по ней написано за эти десять лет (революции) всё самое низкое, подлое, злое, лживое, что только есть на земле”». Некоторые издательства русского Зарубежья и по сей день пользуются исключительно старой орфографией. Глумление и издевательство над традициями русского языка продолжаются и в наши дни. Особенно усердствует в этом телевидение, некоторые периодические издания. Они словно соревнуются в хулиганском отношении к языку. Вседозволенность выражений, засилье иностранной терминологии, блатные словечки стали, увы, не просто делом обыденным, но даже привлекательным и престижным. Мат захлестнул Россию. Наряду с хамством, бескультурьем, пьянством, наркоманией, разбоем… На отвратительном жаргоне воспитываются наши дети. Но сейчас, похоже, начинается движение за возврат к традиционному русскому правописанию. Это нашло отражение в названиях православных издательств (например, «Даръ» в Москве), некоторых предприятий, изделий. Даже не в православных изданиях всё чаще можно встретить написание слова «мiр» (в значении Вселенной) с десятеричной буквой «i», как это было принято в старой русской орфографии. Всё громче раздаются голоса ревнителей русского языка о нынешнем правописании, об убийственной деградации разговорной речи. Знаковым стало появление обществ, ратующих за возврат к традиционной русской орфографии. На сайте «Движенiе за возрожденiе дореволюцiонного правописанiя» его создатель петербуржец Алексей Журавлёв опубликовал своего рода воззвание с программой действия. Он ведёт переписку с читателями. Вот ответ одному из них: «Я всегда боролся за то, чтобы исконно русские слова не вытеснялись иностранными, тем более в том случае, когда необходимое русское слово существует. Согласен: надо провести тщательную «русификацию русского языка». Нечто подобное предлагалось и в других странах (например, в Германии век назад) против засилья слов французского происхождения. Теперь пришло время ограждать язык от наплыва английских слов. Если в русском языке нет подходящего слова или выражения, то на помощь придут другие славянские языки или церковно-славянский язык. Например: итальянское слово «фреска» можно заменить болгарским словом «стенопись». Александр Журавлёв считает, что к церковно-славянскому языку надо относиться с большой любовью. Его должны преподавать во всех школах. Стыдно не знать основ языка, который до сих пор используется Церковью и который подарил современной речи столько прекрасных слов и выражений. И можно только гордиться тем, что наши предки придумали не одну, а несколько азбук. Кириллица вытеснила глаголицу естественным путём, тогда как реформа правописания 1918 года была, по сути, навязана. Именно поэтому и возникло движение за возврат к старому правописанию... Николай Алексеевич ГОЛОВКИН © Copyright: Вера Гиоргадзе, 2024.
Другие статьи в литературном дневнике:
|