вот таким я был в 23 года
ПЕСНЬ О СТЕКЛЯННОМ РОБОТЕ.
Я плачу от голода ласки,
но сердце мое заржавело,
и каждый глоток воды
становится купоросом.
Кариатиды рыдают ночами
на камни ложится туман
и дома рассыпаются в пепел
и мнртвые петли
повисли над головой.
Не трогайте меня.
Я стеклянный робот.
Ничего не понимая,
уйду от вас.
Вдруг северное сияние
вдаль в глубину себя
и я очнулся черный, как дерево в снегу
и так же неловко пытаюсь я броситься в небо...
Останутся только слова
соленые, как поцелуи.
Вот я вырезал человечка
я вырезал его из своего сердца
вместо себя...
новедь надо еще объяснить...
От кнута похожий на зебру
я бежал по кругу
видел только горящие глотки и губы
лиц целующих и зовущих.
Круг Луны
круг солнца
мы бежим по кругу
мы с тобой то и дело натыкаемся друг на друга.
Телефонный круг вращается как рулетка
я пытаюсь выиграть время
язвоню тебе чаще и чаще.
И в мозгу моем вертятся белые цифры
дня и ночи
и я среди чисел-
колесованный странник...
Плоть стонущей земли
я ощутил внезапно
пошел за голосом,
но не нашел себя.
Вдруг сердце вывернулось наизнанку
и среди вас я оказался голым.
Около окон пролет полета
и этот стон среди белых стен.
Какой-то прохожий щагнул в пространство
и рухнул замертво сквозь столетья.
Вода текла сквозь бетон и вечность.
А дворник сметал с тротуара звезды
и в мокром асфальте ломались люди.
- 2 -
Я выщел к себе ЧЕРЕЗ НАВСТРЕЧУ ОТ
и ушел ПОД воздвигая НАД.
Трамвай перерезал путь паралелями линий.
Они сошлись у кладбища на могиле Лобачевского.
Неборушилось вниз
придавлен обвалом света,
я остановился -
тупик вселенной.
Я перечитывал чугунную эпитпфию
"ЧЛЕН ОБЩЕСТВА КОРОЛЕВСКИХ АНТИКВАРИЕВ..."
"веиравкитна хиксвелорок..."
прочитал я наоборот
и понял необратимость времени.
Я вышел к себе ЧЕРЕЗ НАВСТРЕЧУ ОТ
и ушел ПОД воздвигая НАД...
Две параллельные прямые
пересекаются в моем сердце.
На черном озере белый лебедь
на белом озере черный лебедь.
Белый лебедь плывет
и черный лебедь плывет.
Но если взглянуть в отраженье
все будет наоборот
на ченом озере белый лебедь
на белом черный плывет
Стать иероглифом табачного дыма.
В столпотворении лет в пляске раскупоренных звезд
голый вой поднимается к небу
губная лавина.
Тебе золотая рыбка в сетях бесконечности...
Там тихоконкатым тонут тени листые
лес стоит – лета перелистывает
там ты тоже теряешь тождество даже
может выживет все же
журавль тонконогий – время.
Черная точка на белом фоне
белая точка на черном фоне
таков портрет взаимопроникновенья
двух расторгнутых душ.
Нуль миров вращается в небе звезд
это взгляд возвращается к своему истоку.
О чем бы ты не говорил, мой маленький мальчик
пробъет час и ты ни во что превратишься.
Но сербряный гонг... он ударил в отдаленьи
и между нами образовалось пространство непонимания.
Но не бойся вытягивать смычок из ночи
ты тянешь бесконечную звуковую нить.
Сколько лучей ты вытянул и тьма проходит
но клубок темноты запутанней и темней.
Вытяни мне нитку потолще потом другую
я сплете из них радугу
и на ней повешусь.
С деревьев головы ссыпались.
Деревья голые, как женщины в кино.
Но около полей
О колокол печальный
Одушевленный звук
Замри
усталых уст не разомкну
молчанье.
Я канул в лето
прощебетала ласточка полет
Одногорбый верблюд и двугорбый верблюд и двуногий
немного аист немного собака
идет одногорбый верблюд, глотая пески и туманы
идет одногорбый верблюд,
все в память и в сон превращая.
А в городе плачет луна
над городом пляшет луна слезами домов и людей
но это лишь дождь запоздалый
Как будто нас не было
боль это просто случилось.
Нет страха,
но есть продолженье тебя из тумана.
И молча идем мы
сквозь песчаную бурю дождя
немного аисты немного собаки
с глазами людей очень маленьких и нереальных
Но гордых собой до конца.
И тоскливо бредут мне навстречу
одногорбый верблюд
и двугорбый верблюд
и двуногий.
ТУМАН
В то утро помывали стекла
На всех витринах белый мел
Туман... я в коридоре окон
то отражался, то тускнел.
Туман все утро впереди
случайный встречный ждал кого-то.
Растаявший на полпути
он не дошел до поворота.
ПОЭМА ПРЩАНЬЯ
Кто сказал,
жизнь прошла напрасно...
Через голову
в ночь,
в мертвецы.
Как вытряхивают матацы
по купе расползлись подлецы.
Или душу свою тревожа
страсть стреноженную в поля.
Снова вылезут вон из кожи
очумелые тополя.
Незабудки твои забыты.
Где пыльца?
Оседает пыль
и тебя окружают заботы.
Это прошлое
Боль как быль.
Как бывает иной раз так
тихо - тихо
и часы:
тик-так
стихли.
А если пульс
раз
и замер.
Как в воду глазами
в сон.
Тишина...
И все...
И сон висит надо мной как гиря
как свайный сад
и в душе заглушая героя
прорастает ад.
Ад щемящих пульсов
и перебоев
рывков вперед
и небо
красное
голубое
горит как рот.
Первой горечи дым немой
первый дом в облаках не мой
Дай мне быть для тебя во всем
Дай любить, как дается всем
небеса твой гончарный круг
дай мне силу гончарных рук.
12 ударило
унесло.
Стрелки сносит,
как сносит весло.
Уже нас вынесло из углов.
Уже нам выситься из голгоф
Мой дом в огне
мой огонь во мне.
Уже не пятясь
дымясь
в окне.
Уже над всеми
один как перст
уже из семени
вырос крест.
Уже распни
поднимает высь
уже раз пни
и избитый весь...
Горе мне
вот и мне гореть.
Вот мне не о чем говорить.
Горний дым превратился в чад
нарожаем в угаре чад
Чудо.
Нет.
Чуда просто нет
только копоть золы и зла
только пыль
только пот
только брех
и зола...
В ладони рук
вдруг брошусь щек ознобом.
Прильну к лицу
коснусь губами слез.
Потом луна
окна
и снова
мир перемелет рельсами колес.
Прости, что твой уют мне недоступен
Прости мне все нелепые поступки
и ночь затерянную в лепете и страхе
и то, что я любил тебя до смерти.
Как мне грустно и как тревожно
нужно жить
а жить невозможно.
Горизонт как гекзаметр
величаво раскинулся в ширь
я взглянул
и замер
и расцвел в ледниках души.
Озираю с трепетом
гор края, берега
воздвигается в небе тайга.
Величественно как месса
поднимается мысль горе.
Дркгие тоже
а я не мог
Та же гибель
у тех же ног
четвертованный в четыре угла
за чертой
там где ты легла.
Ночь как дуло вошла в рассвет
звезды стянутые к виску
только выстрелом
да и нет
пуля отлитая в тоску
Значит все начиналось так
значит кончилось
значит нет
Жизнь протиканная в тик-так
и слепящая пыль планет...
Врешь так не бывает
были вместе
врозь
нет
Небо взывает
нёбо взывает:
Нет.
Приду и буду в твоих руках-вехах
как незабудки в синих реках
как падает небо в океан свой
с осатанелых сосновых свай.
Врешь
так не будет.
Так
будет только.
Меж нами вражда-
Ложь.
Как током
как пульсом тонким.
Как живот в животе живешь.
Будешь вся на губах
на руках
живая
только так
иначе ничто
вызываю тебя
взываю
все что есть без тебя -
не то.
Дай руки воззвание пальцев
озарение лиц во тьму
Или душу стянув на пяльцах
вышиваешь мою тюрьму
И дурманит меня сиренью
самолеты уходят в высь.
Как сирены поют сирены
О вернись Одиссей вернись.
Обезвредили
нет
напрасно
Жизнь готовая для броска
и уже нестерпимо ясно
звезды встали у стен виска
Торжество ныне торжествует
месть двоих-это месть за всехЭто торжище негодует
за отбранный их успех.
Значит кончилось время самоубийств
Есть такое самоубийство-
жизнь.
Есть на свете страна голубой печали
Там тоскливо мамонты качают гибкие ветви
Там на гибких ветках печальные обезьяны
Из стеблей лиан вяжут мамонтам гибкие петли
Япришел из эпохи великой людской печали
Яходил со слонами по диким лесам разлуки
И меня обезьяны, как маленького качали
На ветвях тоски на ветвях голубой печали.
Там видала ты любимая как плачут ихтиозавры
Вот такие же слезы текут по моим щекам
И опять трубят надо мной голубые мамонты
И печаль плывет по великим материкам
Обезьяньи морды усыпали гибкие ветки
Я сказал тебе: " Это просто глупые рожи"
НИчего подобного, милая.
это просто прощальный ветер.
Он пришел и ушел
Он придет опять
ну и что же...
Просто есть на свете страна голубой печали
Я молчу я любимая больше не буду
Это просто мамонты прокричали
Но ведь их все равно никогда не услышат люди.
БЕСКОНЕЧНАЯ
На обнаженный нерв нанизывая
звуки все глубже чувствую
великий диссонанс
моя земля ушла за горизонт
предсмертный крик зовет меня
в дорогу о радость возвышенья
над миром-поэзия -вершина бытия...
и вагоны стиснутые в железном
рукопожатьи
и деревья и станция и тишина
и ты в тишине уходящей ночи и все
что связывает с тобой
и миллионами которые спят рабами
ничего не понимая в такой любви...
Еще недорисованное утро
по белому расплесканы тона
Зеленый луч упал на попугая
и попугай заговорил стихами
И синий день и красная волна
и я бегу бросаясь под трамваи...
И мелькаю кадры рождений и превращений
На экране безмолвия я вижу твое лицо
Ты выходишь на улицу из трехмерного мира спален
сквозь кружеье фар как круженье планет
ты плывешь пылинкой в хаосе тяготений...
Ежедневно слышу тебя
как то странно звучат слова
закрываю глаза и всюду передо мной
эти крики рожденные тишиной
эти краски рожденные темнотой
Я живу в стране превращений
превращается солнце в растения
рыбы лезли на сушу и превращались
в птиц...
Я прежде всех хочу тебя найти
в неясности порываистых движений
и в неуклонной замкнутости слов
из хаоса разбуженных лучей
ты вдруг вошла и вдруг заговорила
все это непонятно потомучто
оживает как воспоминанье.
Человек оглянулся
и увидел себя во сне.
Это было давно в очень прежнем
было давно
человек был другой
и другой был тоже другой
так они оглянулись и допрашивая
друг друга в телеграфе памяти
восстанавливали слова и никто
не мог понять кто прежний кто
настоящий ктото спрашивал, на
ему отвечал другой и слушал уже
другой. Потому в голове был хаос
прошлое перепуталось с настоящим
человек протянулся и увидел себя
во сне...
Песенка о кораблике
Ты красный кораблик ,
а я голубой
и вместе нам плыть через смерть
Как я тебе расскажу о своем покое
если вдруг разрушена тишина
кто-то вышел на улицу
кто-то заходит в дом
тихо падают с неба звезды-самоубийцы...
Двое нас это очень много
никогда не приближусь к тебе
ближе чем цветок приближается
к солнцу
всюду где чувствуется несовершенство
ты возникаешь
как тоска по стройному миру.
--- " ---
(рукописное на обороте переснятого)
Я вышел к себе
через
навстречу
от
и ушел
под
воздвигая над
тебе золотая рыбка
в сетях бесконечности
там за тихо - тонкатым
тонут тени листые
лес стоит
лета перелистывает
там ты тоже
теряешь тождество даже
Может выживет все же
журавль тонконогий - время
Стать иероглифом табачного дыма
в столпотворении лет
В пляске потухших лучей
Сколько влечений в бутылке
раскупоренных звезд
голый вой поднимается к небу
губной лавиной
Нежился на солнце остов звучания
Сосны молчали, но были немы
не мы.
Из газеты "Ленинец" за 20 января 1964 года.
С Ф И Н К С
По небу ходит тишина.
И ты стоишь, любимый всеми.
Земли задача решена -
Она пойдет туда, где все мы.
Но ты, что многое постиг,
Молчишь в задумчивости строгой.
Бег времени тебя настиг,
И ты окаменел, как боги.
Над облаками в облик лет Прорезаны глаза густые.
И взгляд, заброшенный, как лот,
В горячий обморок пустыни.
И пустотою озарен,
В предчувствии иных предвестий
С тоской глядит за горизонт
Страж фараонов и созвездий.
* * *
куда они,клоуны,клонят?
кого они,клоуны,корчат?
с арены клоунов гонят,
в застенках клоунов топчут....
а клоуны всё смеются?
их головы всё рыжеют?
а клоуны не сдаются,
хотя дураки жиреют.
смеются они веками
над жирными дураками.
* * *
Пан сидит в глухом логу- и ни гугу….
Он не грозен, не свиреп…а он…свирель….
Ко-лу-па-ет червячков, короедов, жужелиц…,
Жижицу из лужиц пьёт- и не тужит
* * *
Как мерный страус, прошагало время,
Как фокусник по острию ножа….
И в зоопарке, брошеные всеми,
Затихли звери, дрыхнут сторожа….
Другие статьи в литературном дневнике:
