сегодня в Известиях К. Кедров о М. Волошине
Слава Макса Волошина растет не по дням, а по часам. Если в середине прошлого века о нем знали только филологи и поэты, то сегодня знают даже чайки над Коктебелем. Правда, и Коктебель из замкнутого когда-то курорта превратился в место всеобщего паломничества. А все-таки мне искренне жаль тех, кто не застал пустынные бухты и побережье, еще не обезображенное строительным гравием. После шторма прямо под ноги идущим море выбрасывало агаты, опалы, которые тут же на берегу можно было вставить в перстень или превратить в кулон. А старожилы говорили, что еще раньше эти полудрагоценные камни вывозили телегами - повезло, например, семейству Ульяновых... Когда-то Замятин написал буриме: "В засеянном телами Коктебеле, / На вспаханном любовью берегу / Мы о незнающих любви скорбели. / Но точка здесь. Я слух ваш берегу". Среди этих тел разгуливал Волошин. Иногда в трусах, иногда в хитоне, а порой и совсем голый. Какая-то дама недовольно заметила: "Добро бы был хорошо сложен...". Грузный Макс великолепно вписывался в скалистый пейзаж. Он сам был живой, ходячей горой поэзии. Не на него ли глядя, задумала Марина Цветаева свою "Поэму Горы". Во всяком случае, она верила, что Макс силой заклинания однажды потушил пожар. Именно здесь, в доме Волошина, похожем на обсерваторию, Мандельштам написал строку, вобравшую всего Гомера: "И море черное, витийствуя, шумит / И с тяжким грохотом подходит к изголовью". Профиль Волошина на скале, замыкающей залив, - лучший памятник ему, созданный самим Богом. С другой стороны - могила Волошина на горе, куда гроб подняли с большим трудом. И Макс тяжел, и гора крутая. Каждый год в сентябре туда восходят поэты и читают стихи, обращенные к небу, к морю и к солнцу. А внизу дымятся шашлыки, играет музыка, резвятся дельфины в специально отстроенном дельфинарии. Волошин давно стал поэтом-пейзажем. Когда-то он этот пейзаж создавал. Осушал болото, строил дом, обустраивал пляж. Во время прихода красных в его доме прятались белые. А при белых находили убежище красные. Тогда ему удалось удержаться над схваткой. И он уверовал, что новую власть можно перевоспитать милосердием и красотой. Бунин в ярости укорял Макса, принявшего участие в украшении Коктебеля в дни революционных праздников. "Украшение чего? Виселицы, да еще и собственной?" - пророчески предостерегал Бунин. Так оно и случилось. Повесить не успели, но вспомнили о немецком происхождении поэта и стали называть его немецким шпионом. Травили не только его, но и его собак. В прямом смысле. Всех отравили. Макс слег с инсультом и вскоре умер. Сегодня мы видим Коктебель глазами Волошина благодаря его сохранившимся акварелям. Он писал по нескольку акварелей одновременно. Удивительное изобретение. По сути дела, поэт-художник открыл новый жанр - акварельный фильм. Не всякому удается оставить после себя пейзаж. Реальный волошинский Коктебель сегодня наполовину исчез. В стихах и акварелях он останется навсегда. Есть поэты, которым идет музей. Волошин всю жизнь был собирателем и хранителем. Он осмотрел все лучшие музеи мира и оставил о них весьма основательные статьи. Но главным его музеем стал сам Коктебель. Редкий случай, когда пейзаж неотделим от личности, а личность от пейзажа. Дом Волошина в Коктебеле - это музей в музее. Но ведь и сам Коктебель вмонтирован в Крым как музей всего полуострова. Сегодня только маленький ручеек, источающий адский запах серы, да свирепое комарье напоминают, каким диким, безжизненным болотом был Коктебель, когда туда впервые приехал Волошин со своей Пра. Так ласково именовали его мать от слова "прародительница". Годы и годы понадобились, чтобы возвести здесь дом, больше похожий на теософский храм. Это и был храм, но не теософии, а поэзии. Башня из слоновой кости. Волошин хотел превратить свой дом в рай для поэтов. Каким-то странным образом волошинский быт сохранялся в Доме творчества писателей примерно до 1993 года. Сейчас все застроено под восточный курорт. Рестораны, кафе, ларьки вдоль моря. Дом творчества поделен на множество частных владений. И только домик Волошина все еще стоит как неприступная крепость. Его разбирали полностью, и было опасение за его судьбу. Но, слава богу, собрали.
Оцените статью: Теги: кедровволошинкоктебельзамятинбунин © Copyright: Кедров-Челищев, 2009.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
