Съемки "Свадьбы моего лучшего друга" проходили как в сказке. С первой же сцены, которую мы с Джулией Робертс сыграли, стало ясно, что между нами действует некая киношная магия.
Как в жизни люди нравятся друг другу без видимых причин, так и в кино живые отношения иногда без усилий материализуются.
Когда это происходит, работа становится праздником, а ты как актер хорошеешь. Диалог так и прыгает с языка. Взгляд в глаза партнера исполнен странного блеска.
Ты не напрягаешься, и это здорово, - стоит хоть чуть-чуть влюбиться в партнера, и фильм оборачивается восхитительной горой девственно чистого снега, с которой вы оба несетесь на лыжах, сияя.
Джулия была красавица с сумашедшинкой, непременным ингредиентом легендарной кинозвезды. Почти всё время она проводила как тихая, практичная, приземленная мать, в вязаной кофте в кресле режиссера склонившись над спицами и пакетом шерсти. Но порой вставала на дыбы, как необъезженная кобыла, раздув ноздри и кося глазом на некое невидимое лассо.
У нее на лбу была вена, которая иногда взбухала. Это означало предупреждение: избегайте резких движений. Она могла брыкнуть вас - или уволить.
Мы снимали в Чикаго, и в пятницу вечером после работы она иногда подвозила меня в Нью-Йорк частным самолетом киностудии. И я на себе прочувствовал весь этот скрежещущий механизм, размах Голливуда, перевозящего свой живой товар из пункта А в пункт Б.
С коктейлем в хрустальном бокале, в мягком платьице босая мокроволосая Джулия выпрыгивала из своего вагончика прямо в машину. Единственным ее багажом были ключ от квартиры и я - свежеприобретенный душевный друг-гей.
Живо беседуя на темы, которые женщина может обсуждать лишь с мужчиной, не питающим скрытой эрекции, мы уютно устраивались на заднем сиденье лимузина и потягивали напитки, - а за окнами проносились пригороды и приближался частный аэропорт. Ворота открывались как по волшебству, и мы подъезжали к огромному самолету посреди пустого поля.
Ковер разворачивался через этот краткий кусочек реального мира; она на цыпочках пробегала и вспрыгивала на борт. Двери закрывались, и самолет тут же приходил в движение.
Мы сидели на большой двуспальной кровати с напитками и замечательными закусками, которые приносили симпатичные девушки в форме. Время и Америка пролетали. Сейчас всё это кажется невозможно далеким.
Потом мы заходили на посадку. У открытой дверцы очередной машины стоял телохранитель в обнимку с большим букетом цветов.
Прежде чем выйти, Джулия надевала пару старушечьих тапок, нужных для преодоления единственной бреши, не заделанной Голливудом - куска тротуара между машиной и ее входной дверью. Звезда никогда не должна касаться земли.
Повелительницы Вселенной часто сходятся с собственными тренерами; Джулия ходила с тренером по имени Патрик.
Я очарован этими сильными женщинами.
Вместо того чтобы эскортировать президентов, они кончают замужеством со своими парикмахерами. Это сказочные принцессы, запертые в башнях из слоновой кости. Все, с кем они видятся - звезды-партнеры и персонал.
Как и Мадонна, Джулия слегка пахла потом, что я счел исключительно сексуальным. Это мужское качество женской звезды. Оно обязательно. Девочка, желающая выжить в Голливуде, нарабатывает особый опыт человеческого общения.
Стаи должностных чаек налетят ухватить ее и уронить на скалы. Она обязана научиться поиметь их раньше, чем они поимеют ее, поэтому она превращается в некоего женосамца, красавицу с яйцами-невидимками. После секса с мужчиной она перебарывает желание этого мужчину съесть.
Для него, и для всех ему подобных их, запах ее пота - странное и сильное напоминание, притягательное и страшащее, о том, кто же здесь хозяин. Этим запахом она метит мужчину, как свою территорию.
И этот фильм был территорией Джулии. Но первые шаги на той же съемочной площадке сделала еще одна зарождающаяся звезда: Кэмерон Диас. Кэмерон была Джулиина полная противоположность. Долговязая, брызжущая весельем, сорванец с ногами газели, она хорошо смотрелась на каблуках, - а Джулия плохо. Она обожала жирные бургеры и плевать хотела на прыщи, а после еды вытирала руки об джинсы. Появлялась она с Мэттом Диллоном.
Почему Кэмерон рядом со мной так напряжена?, спросила Джулия однажды. На самом деле это Джулия не могла расслабиться рядом с Кэмерон.
Суперзвезде нужно большое мужество, чтоб согласиться на роль, где она уступает мужчину более молодой сопернице. Это означало, что девочку Джулии уже не сыграть.
Возле нее нежданно возник этот эффектный котенок, всеми любимый, называющий шторы "оконными декорациями", и естественный до неестественности. Не действовать ей на нервы это не могло.
Мы снимали, и Кэмерон взрослела у нас на глазах. Она заявила о праве на корону Джулии. Возможно, сама не зная об этом, - но Джулия-то знала.
Но это мелочи: главное - всё было хорошо сработано. Не ладят девочки - ну так что? Сцены, где они вдвоем, оказались полны опасной энергии, которую не купишь ни за какие деньги - это флирт искусства с жизнью.
Джулия еще никогда не была лучше. Иного она не могла себе позволить.
это глава из demoверсии книги:
Руперт Эверетт. Красные ковры и прочая банановая кожура
Полная версия тут
http://www.stihi.ru/avtor/moscaliovam&book=2#2
другие главы demo:
http://www.stihi.ru/2011/03/16/5690
http://www.stihi.ru/2011/03/05/2943
http://www.stihi.ru/2011/02/23/6059
http://www.stihi.ru/2011/03/02/5938
http://www.stihi.ru/2011/02/19/2858
http://www.stihi.ru/2011/02/19/3104
Rupert Everett. Red carpets and another banana skins
Shooting My Best Friend's Wedding was an enchanted time. From the first scene I played with Julia Roberts, it was clear we had a strange on-screen chemistry.
Just as in real life you click with someone for no apparent reason, similarly on screen sometimes a vivid relationship effortlessly materialises.
When it happens, work becomes a party and already you are a better actor. Dialogue trips off the tongue. Eye contact is charged with a strange glitter.
It feels so great not to be straining for once that you fall a little in love with that other person, and the film turns into a delightful mountain of virgin powder snow across which the two of you slalom, looking radiant.
Julia was beautiful and tinged with madness, that obligatory ingredient for a legendary film star. Most of the time she was a calm, practical earth mother, curled up on a director's chair in a cardigan with her knitting needles and a bag of wool. But sometimes she would rear up like an untamed filly, with flared nostrils and rolling eyes at some invisible lasso.
She had a vein on her forehead that occasionally stood out. That was a sign not to make any fast moves. She could buck you, or kick out.
We were filming in Chicago and sometimes on a Friday night, at the end of work, she would give me a ride back to New York in the studio's private jet. Then I witnessed the whole machine grind into action, the grandeur of Hollywood in transporting its livestock from A to B.
With a cocktail in a crystal glass, wearing a towelling robe, Julia would hop barefoot with wet hair from the trailer to the car. The only baggage was the key to her apartment and me - her newly acquired gay confidant.
Chatting intensely on subjects that a girl could only discuss with a man who was not nursing a hidden erection, we huddled in the back of the limo and sipped our drinks as we sped through the suburbs towards the private airport. Gates opened as if by magic and we drove towards a huge plane in the middle of an empty airfield.
A carpet stretched across that brief yard of the real world; she tiptoed across it and jumped on board. The doors were shut and the jet moved simultaneously.
We sat on the large double bed with drinks and delicious snacks served by sympathetic girls in uniform, and time flew as America passed by. It seemed impossibly far away now.
Then we lay back for touchdown. Standing by the open door of another car was a bodyguard with a large bouquet of flowers in his arms.
Before getting out at her place, Julia put on a pair of grandmother's slippers to bridge the only gap that Hollywood could not control - the sidewalk between the car and her front door. A star never really has to touch the ground.
The Mistresses of the Universe often end up with their trainers, and Julia was going out with hers, a man called Patrick.
I was fascinated by these powerful women.
Instead of being the escorts of presidents, they ended up marrying their hairdressers. They were the fairy princesses trapped inside ivory towers. They only met co-stars and staff.
Like Madonna - of whom, much more tomorrow - Julia smelt vaguely of sweat, which I thought was very sexy. There is a male quality to the female superstar. There has to be. If a girl is going to survive in Hollywood, she must develop special 'people skills'.
Flocks of executive seagulls will try to take her and drop her onto the rocks. She must learn to f*** them before they f*** her if she is to survive, so she becomes a kind of she-man, a beautiful woman with invisible balls. After sex with a man, she fights the desire to eat him.
For him, and all the hims like him, the smell of her sweat is a strange and powerful reminder, attractive and terrifying, of who is wearing the trousers. It marks him out as her territory.
And this film was Julia's territory. But there was another embryonic superstar taking her first tentative steps on the same set: Cameron Diaz. Cameron was the antithesis of Julia. She was gangly and exuberant, a tomboy with gazelle's legs, and good in high heels, which Julia wasn't. She loved greasy burgers, didn't care that it made her spotty, and she wiped her hands on her jeans after she ate. She went out with Matt Dillon.
'Why can?t Cameron relax around me?' asked Julia one day. Actually Julia couldn't relax around Cameron.
It requires a strong nerve for a superstar to take a part where she loses the guy to a younger girl. It meant that Julia was no longer an ingenue.
Suddenly here was this gorgeous kitten whom everybody loved, who talked about 'window treatments' instead of curtains, so natural as to seem unnatural. It must have been unnerving.
As we made that film, Cameron came of age before our very eyes. She staked a claim for Julia's crown. She might not have known she was doing it, but Julia did.
Still, nothing matters when the job is well done. If the girls didn't hit it off, so what? The scenes between them were charged with the dangerous energy that money can't buy, when art flirts with life.
Julia was never better. She couldn't afford to be anything else.
• Extracted from Red Carpets And Other Banana Skins by Rupert Everett, published by Little Brown on September 21 at L 18.99. © 2006, Rupert Everett.