Мамы не стало три года назад. Стоял жаркий июль 2010 года, температура в тени доходила до 40 градусов. 16 июля маме исполнилось 87. Она чувствовала себя с каждым днём всё хуже и хуже. В начале августа весь город был окутан ядовитым дымом от лесных пожаров. 7 августа мама умерла. В этот день наполовину умер я. Всё мгновенно утратило смысл. Если бы не Аня, я не знаю, сумел бы я справиться с тоской, от которой в такие дни никуда не деться…
…Она появилась, так, как и положено появляться ангелам. Приехала из Москвы, чтобы помочь мне. Я ещё никогда не встречал такой девушки. Божественной девушки. Именно девушки. Потому что мужчин в её жизни не было до меня вообще, хотя ей было уже 36. Я был безумно счастлив, потому что рядом была она. Мне кажется, именно её я искал всю свою жизнь. Потом я узнал, что она живёт с мамой в однокомнатной квартире в Москве на Борисовском проезде, в десяти минутах ходьбы от станции метро «Домодедовская». Она была не просто божественно красива. Она была для меня олицетворением Милосердия. И Любви. Той Любви, о которой я мечтал всю свою жизнь. Аня привозила мне деньги, покупала дорогие лекарства для моей мамы, помогала мне по дому, оставаясь у меня на три-четыре дня…
... После смерти мамы мы виделись реже. Но Аня ждала меня в Москве. Мы ехали в Царицыно или в Коломенское, гуляли по старым московским улочкам. 23 сентября 2010 года, в день её рождения, я подарил ей обручальное кольцо и золотой крестик на цепочке. Но она постоянно напоминала мне, что она Ангел, а не барышня. Она обувала и одевала меня, дарила мне тепло своей души. В ней не было даже намёка на то, что мы называем пошлостью. Она была нежной и хрупкой, но мужество никогда не изменяла ей. Я жил и дышал ей, я задыхался без неё, забывая, что рядом с ней находился близкий человек, который тоже нуждался в её внимании: когда-то её мама болела туберкулёзом, а потом тяжёлой формой гепатита...
… Я посвящал Ане стихи. Мы часами болтали по телефону. Она считала, что наша любовь – это Таинство. И никто, кроме нас, не должен об этом знать. Меня она называла Поничкой, видимо, за то, что я постоянно ей о чём-то рассказывал. Я считал её ветерком: она появлялась неожиданно и так же неожиданно исчезала… Мои родные обожали её. А потом… Нет, о том, что случилось потом, мне уже не хочется вспоминать. Мы расстались. Её мама с самого начала не желала видеть меня. Два года эта удивительно светлая девушка была рядом со мной. Два года любви и блаженства – разве с этим что-нибудь может сравниться в этом мире? Когда-то Кьеркегор назвал поэта «гением воспоминания». Только теперь, мне кажется, я понимаю, что побудило его отказаться от Регины Ольсен, которая мечтала стать его женой. Понимаю и Аню, которая так же внезапно исчезла из моей жизни, как когда-то неожиданно появилась в ней…
