Игорь Померанцев.Скажете, некрасиво примазываться к славе человека. А что делать, если мы много лет были с Игорем коллегами, техническими переводчиками, "отбывавшими свой срок на галерах" в патентной библиотеке в Киеве, на бывшей пл. Дзержинского, в здании УкрНИИТИ? Похоже, Игорь не очень любит вспоминать эти "галерные" годы - не к лицу было будущему писателю и журналисту "Радио Свобода" торчать в этом захолустье, перелистывать пыльные патентные журналы и переводить какие-то патенты. Один из переводчиков шутил тогда над нами всеми и самим собой: - Вы так листаете эти журналы, как будто на каждой следующей страничке вас ждут очередные 100 баксов! На тот момент я еще не держала в руках ни единого доллара... ...Помню, с каким ужасом я пыталась остановить поток диссидентских высказываний Игоря не просто где-то, наедине, а во всеуслышание в фойе или столовке УкрНИИТИ. Не потому, что я боялась ГБ. К тому времени я уже успела не один раз побывать в разных кабинетах на различных уровнях, вплоть до какого-то генерала, который все предлагал мне написать "отчет о встрече" со знакомой американкой. Как вступительное сочинение для приема в их организацию. Чего я никогда так и не сделала. А мама все шептала: - Посадят, как пить дать, посадят.... Я просто боялась за Игоря, что он так смело выражал свою поддержку Сахарову, Солженицыну и другим диссидентам. Да и о себе уже начала беспокоиться – у меня уже было двое маленьких детей. Я только что вышла на работу после рождения второй дочери. Потом он сообщил по секрету, что его увольняют, так как уже есть решение по его депортации. И предложил мне список книг, которые он хотел продать. Каждая копейка была на счету. Там были, на английском, конечно, и "Поминки по Финегану", и "Улисс", и много английской поэзии. Всего не упомню. Где-то есть еще записная книжка со всеми названиями книг. Потом Игорь уехал, верней, его "уехали". Я еще какое-то время перезванивалась с его тещей с детским Именем Мальвина, которая оказалась подругой тещи брата. Но через какое-то время и она уехала... А потом я услышала сквозь треск одно из первых интервью Померанцева на радио RFI - Французское радио, вещающее на заграницу. Я вслушивалась в его слова сквозь треск глушилок и шептала: - Игореша, мы тебя слышим. На следующий день я поспешила рассказать об интервью сотрудникам и знакомым. Но оказалось, что они тоже слышали и, самое смешное, тоже шептали, говорили, а кто-то даже кричал: - Я тебя слышу, Померанцев! Мы тебя слышим!!! Прошло много лет. За эти годы Померанцев работал на RFI, BBC, потом на «Свободе». И я старалась не пропустить ни единой его передачи, пробивавшиеся сквозь вой и треск глушилок. Потом сняли глушилки. Стали появляться его стихи и проза в печати. А потом как-то по возвращении из отпуска мне мои домашние сказали: - А тебе звонил Померанцев. Он приглашал на свой творческий вечер в Доме Учителя…. А потом я написала ему по «мылу», найдя его адрес на сайте «Свободы». И, как ни странно, он ответил! Расспросил об общих знакомых, в основном, о барышнях, которым симпатизировал. Было еще какое-то сообщение. И все заглохло. Я, помнится, предложила ему пару тем для его культурологических программ, кое-что о киевских авторах. Но его на тот момент интересовали только те темы, которые могли бы иметь звуковое оформление: исполнители песен, какие-то оригинальные жанры, рассказчики…. Ниже я привожу несколько текстов Померанцева и линки на сайты, где можно будет почитать побольше, если вам это будет по вкусу. Итак, ИГОРЬ ПОМЕРАНЦЕВ Родился в 1948 г. в Саратове, вырос в Черновцах, окончил филологический факультет Черновицкого университета. С 1978 г. в эмиграции. Многолетний сотрудник радио "Свобода". Публиковал стихи, прозу, эссе. Первый лауреат учрежденной альманахом "Urbi" Премии имени Вяземского.
Вулиця Гонти Все утренники моей школьной жизни в Черновцах прошли под чардаш Монти. Даже поэму "Цыганы" я читал под чардаш: он, Монти, забежал вперед. Уже сейчас в мюнхенской библиотеке я пытался найти след Монти в музыкальных справочниках - русских, английских, немецких - но безуспешно. Цыганской энциклопедии там не нашлось. Может, Монти - однофамилец Киже?
Обнаженный поэт Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. В.Гаршин. "Лягушка-путешественница" Обнаженность чувств составляет суть лирики. В переводе на древнегреческий "обнаженный" - это "gymnos". Отсюда "гимнастика". На примере поэта Николая Кононова я попытаюсь показать, что суть лирики - это не только обнаженность чувств, но и обнаженность тел, находящихся в динамическом взаимодействии. Слово-ловитор захватывает слово-вольтижера у лучезапястного сустава, раскачивается с ним и возвращает вольтижера обратно в стих (рис.2). Подбрасывается же слово батутом, впервые примененным авангардистом Эвальдо в 1928 году. Н.Кононов за редким исключением (например: "...Пешеходоперебеганье сдерживать от шага дерзкого...") работает не партерную, а воздушную лирику. Его снаряды и аппараты подвешены к небесному куполу. Перекладины его стихов обмотаны крепкой тесьмой, а слова натерты магнезией. Впрочем, последнее не столь важно, если поэт выполняет вис на пятках, на носках или "обрывы". Традиционным финалом стихотворения на раскачивающейся ординарной трапеции является "мертвая петля" (англ."looping the loop"), т.е. вращение вокруг штамборта: Только шум угадывается, шум Двойная трапеция (доппель-трапе) предназначена для двух сквозных слов. Сначала они действуют, как бы не замечая друг друга. Затем одно из них повисает на подколенках, а другое, ухватившись за приставку партнера, "обрывается". При этом особенно важно ни на секунду не забыть, что вис на подколенках осуществляется без упоров или захватов носками строк (рис.3). В заключительной фазе слова, сплетаясь, вращаются вокруг грифа валетом или, вися на подколенках, слово-ловитор держит вращающегося в зубнике партнера: Там, где в мельнице Шмидта теперь комбикормовый с заводью По словам, выделенным мною курсивом, видно, как двойная трапеция переходит в завершении в групповую. Опорные слова, повиснув на подколенках, держат прочих участников стихотворения в причудливых позах. Подобные летучие конструкции создают захватывающую фигурную композицию в воздухе (рис.4). Малейшая ошибка может привести поэта к полному провалу. Стихотворения такого рода начинаются не из виса: Лоза июня уже зеленые тесемочки выпростала, ручки... а из упора: И во вторник не пошел, и в следующий профилонил, и еще раз, и еще... Стихотворениям на воздушных турниках жанрово близки стихотворения на рамке. Исходное положение слова-ловитора - вис на рамке на подколенках. Острота чувства возникает в тот момент, когда слова размыкают руки. Основные элементы подобной стиховой вольтижировки - маховой перехват попеременно префикса-суффикса, кабриоль (рис.5), грече. Разве ты В лирике Н.Кононова одинарный полет регулярно чередуется с групповым. В первом случае слово-вольтижер перелетает с одной трапеции на другую, наслаждается жизнью в одиночку, без соучастия ловитора. Вначале оно садится на длинный стих и раскачивается. Достигнув максимальной амплитуды, повисает на руках и перелетает на другой стих, висящий в непосредственной близости. Здесь особенно важна точность, выбор мгновенья полета; рассчитывать не на кого, стих навстречу не устремляется, а как бы пассивно ожидает прикосновения. Или, по Гафизу, стаканом - в автомате газированной Курсивом я выделил аллотропное слово-вольтижер, которое в полете поворачивается разными сторонами и в конце концов после всех пертурбаций убедительно завершает строфу. У поэтов часто вырабатывается привычка к одной и той же ритмической дистанции. Им страшно менять амплитуду раскачивания. Но Н.Кононов ничего не боится. Он бесстрашно оттягивает встречу ловитора с вольтижером, и благодаря этому читательское наслаждение обретает пространственное измерение. Стиховед же может отчасти утешиться тем, что в состоянии отличить один вид наслаждения от другого: двойное заднее сальто с пируэтом в руки к ловитору, два с половиной сальто в сетку, двойное заднее сальто в мешке с завязанными глазами, оборотный двойной твист, прыжок-падение из-под небесного купола. Лично я больше всего люблю, когда летящие по разным траекториям слова заполняют воздушную сферу стихотворения. Иные из них комичны, как бы нелепы, мешковаты, трусоваты. Но это игра. Они не уступают в мастерстве словам атлетичным, героическим. Эти - "мешковатые", "трусоватые" - помогают читателю поверить в собственные силы: раз мы, рохли, буквально на глазах побеждаем страх и немощь, то и ты, читатель, раскачавшись на качелях, сможешь достичь высшей точки. Помешай мне, попробуй. Приди, покусись потушить Декабрь 1991 Рисунки см. по адресу: http://www.vavilon.ru/texts/pomer1-4.html
* * * Божья коровка * * * Поступок совершён, * * * Завтракают клопы около полуночи, * * * Поздно вечером * * * Стыдное ТИФЛИС * * * И как только * * * Ночами, такими туманными, http://www.vavilon.ru/texts/pomerantsev5-1.html#5
* * * Нет. * * * Маслины? * * * Если спросят, о чём эта повесть: * * * Сперва теплота, * * * Между Ларисой и Катерини http://www.vavilon.ru/texts/pomerantsev5-3.html#1 Если дочитали до этих слов, значит у Вас все в порядке, еще не потеряли способности удивляться и желания познавать. :)
© Copyright: Ирина Гончарова1, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|