Рецензия на «дай мне беспамятства» (Аншель Мари)

память — неочень надежная штука.
калейдоскоп из размытых картинок.
помнишь ли нас в объятиях палантина?

«дай мне беспамятства» © Аншель Мари

Привет, моя хорошая Мари! В четверг у меня случился ноябрь с сентябрём. Как ты поживаешь? Знаешь, я последнее время очень много думаю, вспоминаю, связываю ниточками вроде бы разрозненные события моей жизни. Видимо, время настало вспомнить всё, как в том фильме, и всех, кто был со мною рядом, стал попутчиком, или лучше - попутчицей на моей дороге жизни. Самая значимая в педагогическом плане была, есть и будет, останется непревзойдённой - Селена. Она смогла своим безучастием вырвать меня из плена детских иллюзий, страхов, комплексов и чего-то ещё, что не могу пока описать словами. Почти девять лет прожила со мной, как она называла, гостевым браком. Девять кругов ада. А с нами кружила вся её родова - папа, мама, дочь, (симбиотов можно легко менять местами) брат, невестка, двоюродный брат и такая же сестра со своими семьями. Она, отрава и отрада, останется в шеренге "моих" женщин по праву крайней надолго, если не навсегда. О своих женщинах, я считаю, нужно говорить либо всё, либо ничего. Надо признать, что она, конечно, меня заводила, когда уходила поспешно не в ночь - она уходила от меня, как демон и ангел обиды в одном лице, демонстративно надув губки, закутав мягкостью цветного палантина грудки острые. С высоты окна моего карантина, она выглядела маленьким, беззащитным цветком незабудки перед огнём моей сексуальной, абсолютно неконтролируемой, агрессии. Она была моим громоотводом, а разделённое ложе постели - средством от моей депрессии всепожирающей. Со мной ей было тяжело. Знаешь, Мари, я в быту - не кристаллический сахар, на производстве - не янтарь карамели. Наши отношения напоминали качели в одноимённом художественном фильме с Мироновой и Мерзликиным, разве что я, в отличие от главного героя, так жёстко не служил. Её и всех кто с ней жил можно условно, но хлёстко назвать - Булгаковская Зойкина квартира. Я был самой маленькой шестерёнкой в механизме её безумно сложного мира. Он был как придорожный кабак полон татарами, которых я не без скрываемого интереса наблюдал, пытался спровоцировать на откровенность, классифицировал, заносил согласно психотипу в негласный реестр. Сейчас понимаю, что я энергиями её мира безнаказанно питался, следуя привычкам вампира самовлюблённого. Некоторые приходили парами, некоторые по одиночке. Приходили за подругой подруга её и дочки, сотрудники брата, приезжали родственники неопределённого круга издалека. Я пытался перестать бояться одиночества и стать полноценным членом большой семьи, хотя бы на выходные. Родные же Селены относились ко мне несерьёзно, как к специалисту широкого знания и богатой практики, приезжающему повесить шторы, отперфорировать бетонную стену, сделать массажи, профилактики санитарно-техническому оборудованию. Самые трудно переживаемые пассажи случались со мной, когда Селена, вырвавшись из плена суетливого, не предупредив, уезжала на море. Так она улетала в Турцию, Сочи, Новороссийск и Ялту приятно отдыхать. Так она очень устало, связанная долгосрочным контрактом лингвиста, уезжала в аэропорт, где ждал самолёт в Южную Корею. Самым драматическим актом в нашем сожительстве останется, наверно, её переживания по поводу незапланированной беременности, неподтверждённой вскоре... Я искал постоянства, а наша связь оказалась всего лишь ограниченным... обрезком... временности...

Селена научила писать меня... плавно, мягко, чисто, просто, без помарок, без конвертов и почтовых марок...

О резком... Об остром... О грязном... О самом главном...

Да прибудет с ней незвучная сила!

07.10.2018

Творческая Лаборатория Игозаленд   18.11.2018 22:28   •   Заявить о нарушении