Книга вышла в свет 10.06.2016 г.
Тюняев А.А. Кувырок Луны. Roll the moon. Подсматривая в прошлое… / А.А. Тюняев. – М.: Белые альвы. – 576 с. ISBN 978-5-91464-157-0
Документально-фантастический роман-эпопея.
Содержание:
Пролог. Градиент A <<< http://www.stihi.ru/2015/01/07/1352
Часть I. Дивергенция
Глава 1. Посев
Гнилое зерно
Спорынья
Глава 2. Золотые поля <<< http://www.stihi.ru/2015/01/08/1051
Олигарх и Лена
Ивановы алмазы
Урановое Ура!
Глава 3. Стальной оратай <<< http://www.stihi.ru/2015/02/03/186
Дружба Хисса
Ненависть Маккарти
Глава 4. Каинада <<< http://www.stihi.ru/2015/06/20/777
НЛОизация Эйзенхауэра
Ядовитая Роза
НЛО – в массы!
Соглядатаи
Инопланетарий <<< http://www.stihi.ru/2015/06/26/8373
Советский рост
Второй кусок Эйзенхауэра
Советская Луна <<< http://www.stihi.ru/2015/08/29/6210
Глава 3. Стальной оратай
Эпиграф:
«В силу своей убеждённости, что он (Сталин) – носитель исторической
правды, отражением которой служит его идеология, он твёрдо и решительно
отстаивал советские национальные интересы», – Генри Киссинджер, Дипломатия
«Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России.
Он умел "приручать" своих врагов, не паниковать при проигрыше
и не наслаждаться победами. А побед у него больше, чем поражений», – Шарль де Голль, Военные мемуары
«Сила русского народа состоит не в его численности или организованности,
а в его способности порождать личности масштаба И. Сталина.
По своим военным и политическим качествам Сталин намного превосходит
и Черчилля, и Рузвельта. Это единственный мировой политик, достойный уважения», – Адольф Гитлер
Дружба Хисса
Эпиграф:
У алогизма «тоже есть закон, и конструкция, и смысл, и, познав его,
у нас будут работы основаны на законе, истинно новом, заумном», – Казимир С. Малевич
Работа над пактом Молотова – Хисса продолжалась весь 1944-й год. Действительно согласовать все детали удалось только осенью того же года. Это произошло на конференции в Думбартон-Оксе. А окончательное подписание пришлось провести ещё через год – в 1945 году, на конференции в Сан-Франциско.
– Сталин переиграл своих неожиданных «попутчиков», – констатировал сморщенный британский журналист, без стеснения стреляющий колючими глазками по всему, что ему было нужно и не нужно. – Если смотреть правде в глаза, то в 1945 году он стал самостоятельной фигурой глобального масштаба.
– Нет, Миллиган, с тобой невозможно не согласиться! – кивнул в ответ коллега.
Они вместе принялись шнырять туда-сюда, без масла привычно проникая в мелкие группы, постоянно собирающиеся то там, то сям. Заинтересованные лица стремились не только поучаствовать в полном составе статистов, но и торопились обменяться своими важными мнениями. Которые никому не были интересны.
Принципиально важным было то, что конференции, на которых состоялось заключение пакта Молотова – Хисса, осуществлялись по линии Организации Объединенных Наций. Но эта важность, скорее, была значима для чиновников, которые даже не представляли себе личин закулисья этого сборища.
Для первых лиц конференция являлась очевидным сходняком, который оплатил пахан мира, и на территории которого эта конференция и проходила. Но все делали вид, что этого не существует.
А из существующего наиболее важным, причём, важным для всего населения Земли, являлось то, что эти конференции патронировались Нельсоном Рокфеллером – будущим губернатором Нью-Йорка и вице-президентом США. И настоящим значением обладал только тот факт, что это был Рокфеллер. А за ним стоял весь его безжалостный клан.
В итоге пакт Молотова – Хисса стал неприятным сюрпризом для американского политического истеблишмента.
– Бойкие ребятки! Ловко мир разделили! Отныне американским политикам не следует совать свой нос в дела народов СССР и стран Восточной Европы, – пояснил Миллиган.
– А Москве закрыта политическая дорога в «британский» Иран и «американскую» Саудовскую Аравию, – согласился его коллега.
Конференций было много. Эта общепринятая форма общения начинала угнетать. В бесконечных докладах политики позволяли себе озвучивать заранее утверждённые сенсации и заявляли уже улаженные несогласия.
В последний день Ялтинской конференции (2). Хисс не делал никакого доклада. Он просто сопровождал президента Рузвельта в его поездке в Ялту. Это было ответственное сопровождение. И очень информативное. Поэтому после конференции Хисс сразу же отправился в советскую столицу.
В марте того же года Хиссу, уже вернувшемуся в США, удалось раздобыть дополнительные сведения. Они были настолько ценны, что матёрый шпион не стал прибегать к медленным каналам связи, а отправил шифровку в Москву прямо из Вашингтона. Операция «Венона» продолжалась.
А всего через два с половиной года после Ялты, 3 августа 1948 года, в Палате представителей состоялось заседание комиссии по антиамериканской деятельности. Под присягой показания давал коммунист-подпольщик Уиттекер Чамберс. Теперь он стал «бывшим», ибо в конце 30-х годов он порвал с коммунистическим подпольем.
А подполье не успело с ним порвать, потому что не знало о предательстве Чамберса.
Уиттекер, бесстыдно опираясь рукой на привычную к этому библию, сдавал вчерашних соратников.
В числе тех самых коммунистов он назвал и Хисса, заверив членов комиссии в том, что Хисс был советским агентом.
Хисс, опёршись на ту же привыкшую ко всему библию, невозмутимо отверг эти беспочвенные обвинения. И такой поворот событий устроил большинство членов комиссии.
Однако самый молодой по депутатскому стажу член комиссии, некто Ричард Никсон, настоял на том, чтобы расследование было продолжено. И оно было продолжено.
* * *
Ещё в 1906 году Гринлиф Пикард запатентовал кремниевый кристаллический детектор. За ним, в 1922 году, Олег Владимирович Лосев открыл кристадинный эффект. Автор доказал возможность усиления и генерации электромагнитных колебаний на кристаллическом детекторе. Усиление происходило при подаче на детектор постоянного напряжения смещения. К концу 1920-х годов кристаллические детекторы были вытеснены вакуумными лампами, но в конце 40-х годов изобретатели снова вернулись к полупроводникам.
«Независимое от Лосева» американское изобретение транзистора состоялось в 1948 году. За него вечно ворующая нация собрала сразу несколько Нобелевских премий. В очередной раз наплевав на реальных разработчиков и беззастенчиво выпятив себя на главные роли цивилизационного процесса.
Изобретение транзистора тоже никак не было связано с инопланетянами. Земная цивилизация за счёт своего упорства преодолевала рубежи создания ставших в последствие привычными технических устройств.
Шёл тот самый 1948 год. Сергей Павлович Королёв занимался разработкой советской ракетной техники. Именно поэтому он являлся на тот момент лучшим экспертом, способным дать квалифицированное заключение по иной технике – инопланетной.
– За время войны зафиксировано большое количество случаев НЛО, – произнёс офицер и проводил Королёва к письменному столу. – Вот здесь у нас собрана вся документация по этому делу – фотографии, шифровки, газетные материалы, печатные документы, записки и всякое другое. Вы можете ознакомиться со всеми этими документами прямо сейчас. Но выносить отсюда документы нельзя.
– Сколько у меня времени? – деловито ответил Сергей Павлович, внимательно разглядывая заваленный документами стол.
– Как закончите – выходите. Всё время в вашем распоряжении, – ответил офицер.
Когда почти через двое суток Сергей Павлович покинул секретный кабинет, у него от обилия непонятной техники голова шла кругом. Если одни свидетельства описывали некие не очень понятные явления, то другие весьма конкретно показывали, что перед нами объекты чрезвычайно высоких технологий. Каких – не было понятно. Но это не являлось оружием вероятного противника.
– Товарищ Королёв! – произнёс появившийся Сталин. – Как выдумаете, может ли то, что вы увидели, быть творением человеческих рук, и может ли в данном случае идти речь о внешней угрозе?
На последние слова Сталин сделал особое ударение.
– Нет, товарищ Сталин! – коротко ответил Королёв и пояснил: – То, что вырисовывается из этих свидетельств, не является творением человеческих рук и не является угрозой для СССР.
– Спасибо, товарищ Королёв. Вы – свободны.
Несмотря на отрицательный ответ, Сталин не стал рисковать обороноспособностью страны, а сразу же распорядился создать оружие противодействия этой неизвестной угрозе.
Руководить этим проектом он назначил Берию. Теперь в его руках сосредоточились два стратегических проекта – атомный проект и проект по противодействию агрессии НЛО. Но у последнего проекта уровень секретности был на порядок выше.
Из-за того, что вероятный противник оказался не определённым, проект пришлось разделить на два направления. Первое занялось разработкой химико-биологического воздействия. Второе – физического, и атомная бомба рассматривалась как аппарат возмездия.
– По первому направлению информации мало. Есть отрывистые сведения, что сотрудники некой лаборатории разрабатывают вакцину или средство, которое безобидно для человека, но влияет нужным нам образом на те формы жизни, существование которых основано на другом метаболизме, – доложил работник секретного НИИ (2) своему коллеге, каким-то образом тесно связанному с западом.
– Откуда такая уверенность, что метаболизм у инопланетян иной? – удивился его коллега, уже обдумывая, как всё это выгодней продать.
Он уже придумал, что важным в его донесении станет упоминание самих инопланетян, а не всяких методов их исследования. Если США найдут своего инопланетянина, то и методы у них найдутся.
– Вероятно, это просто предположение. Либо – это доказательство, что никаких реальных свидетельств существования инопланетян в распоряжении участников первого направления нет. И они действуют наугад, – объяснил первый.
– Ну, пусть действуют… наугад, – усмехнулся коллега. – А по второму направлению что?
– По второму направлению предпринято следующее, – ответил первый. – Проект первоначально ориентирован на атомный вариант воздействия. Или, возможно, в значительной части пересекается с ним.
– То есть атомная бомба рассматривалась как универсальное оружие? – удивился второй. – Русские считают, что она способна сдержать любого агрессора? Даже инопланетного!
– Вы правы. Есть люди, сомневающиеся в обоих этих направлениях, – ответил первый. – Поэтому активным является и третье, запасное, направление. По нему информации нет. Известно лишь то, что оно связано с экспериментами над временем. Что это значит – пояснить не могу. Но постараюсь узнать.
В конце 1948 года советская наука ни в коем случае не стояла на месте. Результаты военного использования автоматических устройств были тщательно исследованы и обобщены.
Математическая база в СССР всегда отличалась фундаментальностью и силой. Производственные предприятия не знали слова «не могу». Они всегда могли и были способны сделать всё, что только придумает советский конструктор.
В этих условиях с конца 1948 года лаборатория Сергея Лебедева, сформированная на базе киевского Института электротехники АН УССР, приступила к разработке первой в СССР и континентальной Европе электронно-вычислительной машины.
Следуя советским научным традициям, этому изделию дали имя «МЭСМ» – Малая электронная счётная машина.
Но параллельно шла работа и в подмосковном Специальном конструкторском бюро № 245, которым руководил Михаил Авксентьевич Лесечко. В КБ, основанном также в декабре 1948 года приказом Иосифа Сталина, шла разработка вычислительной машины общего назначения «Стрела».
В США Говард Эйкен продолжил работу над созданием новых вычислительных машин, и в сентябре 1949 года он представил обществу «Марк III/ADEC».
В СССР разработки в области вычислительной техники шли своими темпами, и к концу 1949 года советские учёные разработали архитектуру МЭСМ, а также принципиальные схемы её отдельных блоков.
Вопрос о соперничестве между командами создателей вычислительных машин остро не стоял. Большинство новых разработок курсировало между государствами в открытом режиме, используя структуры научных конференций. Те государства, граждане которых понимали суть происходящего в вычислительной технике, черпали новые факты прямо из докладов или последующих публикаций.
Но большинство стран даже не догадывалось, о чём идёт речь.
* * *
После бучи, поднятой Никсоном в отношении Хисса, кто-то должен был сесть. Только в этом случае разъярённое американское общество обещало успокоиться.
Судьи справедливо решили, что раздувание дела о шпионаже сейчас не выгодно стране. Да, и к тому же, срок давности для обвинения в шпионаже истёк – с момента последнего контакта, состоявшегося между Чамберсом и Хиссом, прошло более десяти лет.
Оказавшись в тупике, судьи вспомнили, что и Чамберс, и Хисс клялись им на одной и той же терпеливой библии. А это означало, что кто-то из этих честных граждан нарушил клятву и солгал.
Естественно, при таком общественном ожидании «короткую спичку» вытянул Хисс, и 25 января 1950 года американский суд приговорил его к пятилетнему заключению за лжесвидетельство.
Ненависть Маккарти
Послевоенный Сталин непросто набрал силу и стал самостоятельной мировой фигурой. Он набрал такую силу, что СССР практически полностью вышел из-под управления мировой синагоги!
Иосиф, прекрасно осознавая, что его кукловоды придут в ярость, всё равно пошёл на это отделение, потому что осознал, какой великой страной ему выпала честь править!
Как умный человек, Иосиф не стал педалировать свой национальный вопрос. Он поднялся над ситуацией и всем сердцем воспринял даденную высшими силами возможность.
Тех, кто не понял или не захотел понять существа построенной новой империи, Иосиф отправлял либо с пилами и топорами в лес «на монашество», либо сразу на небеса «на переплавку».
Синагога рвала и метала. Она настолько взбеленилась, что даже не смогла найти в себе остатки трезвого разума и крохи благодарности за «возвращённую свою» чужую землю, которой прилепили слюнявое название Израиль.
Ковыряясь неумелыми руками в палестинской пустыне, репатрианты вынуждено осознавали, что жить вне диаспоры им плохо – вся их немощь оказалась на виду, и не стало никакой возможность спрятаться за спину работяги и покрикивать из-за неё, утверждая, что всё это сделал «я».
В итоге получилось странное: Гитлер по заказу пастырей сгонял паству в Палестину, а Сталин утвердил эту землю за новообразовавшимися репатриантами, а в итоге и тот, и другой стали главными врагами благодарного еврейского народа.
И главный оплот международного иудаизма – США, – всего за пять лет до 1950 года подписавшие со Сталиным пакт Молотова – Хисса, своего подписанта бросили в тюрьму, а Советский Союз просто возненавидели.
К 1950 году многочисленные недовольные американские граждане, по счастливой случайности происходившие из указанного стана, выработали в США систему преследования инакомыслящих в СМИ. И начался чёс: гнали всякого, кто хоть как-то был связан с СССР.
Но развернуть американский народ в противоположном направлении было непросто. Хотя ситуация стала настолько критической, что встал вопрос об очередном маленьком холокосте – принесении жертвы. А, поскольку настоящих буйных было мало, выбор пал на хронического алкоголика, который лишь на время «вышел из штопора» и стал порядочно угоревшей душой американской нации.
9 февраля 1950 года, после провала внешнеполитического курса демократа Трумэна, малоизвестный сенатор-республиканец от штата Висконсин Иосиф Маккарти, выдыхая остатки залипшего многолетнего перегара, принялся будоражить народ. Он выступил в городе Уилинг, затерявшемся в Западной Вирджинии, со странной для этого времени речью.
Новоявленный обличитель набросился на государственный департамент Соединенных Штатов, который, по его мнению, был доверху заполнен – нет, не чёртиками от «белой горячки», – коммунистами!
И началась кровавая «охота на ведьм».
Штаты сопротивлялись не осмотрительно «завязавшему» Маккарти, как могли. Но, обладая хваткой ржавого капкана и распространяя по всей округи неприятный злобный скрежет, этот Иосиф добился своего.
– 23 сентября 1950 года Штаты приняли закон Маккарэна «о внутренней безопасности», – попивая разбавленный кофе, прокомментировал ситуацию политический журналист. – Общество настолько взбудоражено трезвым Маккарти, что этот закон преодолел даже президентское вето! Противостоять алкогольному натиску оказалось невозможно.
– А, между тем, Джон, этот закон американского Иосифа полностью копирует систему репрессий советского Иосифа, – ответил его коллега по имени Джек. – Только американские репрессии направлены, естественно, не против советских людей, а против американских.
Закон сообщал об образовании нового Управления по контролю за подрывной или антиамериканской деятельностью. Это Управление должно было расследовать и обнаруживать коммунистические организации на территории США для дальнейшей расправы с ними.
– Американская свобода слова прикусила язык, – добавил Джон, попрощался и убыл по своим делам.
Преследования инакомыслящих в СМИ стали широкомасштабными. По опыту советского Иосифа американский Иосиф стал клепать дела в различных скоплениях народа.
Так, летом 1950 года в промаккартистски настроенном еженедельнике «Каунтэрэттэк» был опубликован доклад о коммунистической «фильтрации» на радио и телевидении под названием «Красные каналы». В докладе сердобольные стукачи потрудились назвать 151 имя американских деятелей искусств, которым в итоге были предъявлены требования либо уйти с работы, либо признаться в прокоммунистической деятельности.
* * *
Американские распри с одной стороны демонстрировали, что Советский Союз не входит в число партнёрских стран США. А с другой стороны, показали, пока у себя на родине американцы сломя голову носились за «ведьмами», в СССР шли размеренные работы по формированию собственной компьютерной техники.
В результате в 1950 году машина МЭСМ была удачно смонтирована в двухэтажном здании бывшего монастыря в Феофании, расположенном где-то под Киевом. И 6 ноября 1950 года советские математики осуществили пробный пуск этого компьютера.
В ходе запуска удалось машинным способом решить специальную задачу – с участием второй производной координаты по времени. Важность этой задачи состояла в том, что она демонстрировала достижение возможностей МЭСМ по расчёту траектории космических аппаратов.
Теперь у Советского Союза появилось оружие пострашней логарифмической линейки. А было ли такое у США? Вопрос…
Ещё через два месяца, 4 января 1951 года, советские математики решили на этой же машине тоже важные, с точки зрения науки, но второстепенные, с точки зрения космоса, задачи: вычисление суммы нечётного ряда факториала числа; возведение в степень. Это всё было красиво для школьников и студентов.
С таким запасом умений разработчики продемонстрировали МЭСМ и специальной комиссии АН СССР во главе с Мстиславом Всеволодовичем Келдышем. А присутствовавшие там же «глаза» и «уши» разведок заинтересованных стран остались недовольны – они надеялись увидеть реальные возможности советского компьютера, чтобы, превратившись в «языки», привычно слизать русские изобретения и потом выдать их за свои.
Еще 15 января 1951 года, находясь в Киеве, Сергей Алексеевич Лебедев направил письмо в президиум Академии наук Украины. В письме он подробно описал области применения нового вида оружия – быстродействующей электронной счётной машины, или БЭСМ, как складывалась её аббревиатура.
– В круг задач БЭСМ входят задачи в области внутриатомных процессов, реактивной техники, радиолокации, авиастроения, строительной механики и в других отраслях, – прочитал Сергей Лебедев вслух своему коллеге, помогавшему ему накануне составлять это письмо.
– Сергей Алексеевич, давайте вставим такой абзац: «Но, пожалуй, одним из главных свойств нового оружия является то, что БЭСМ станет мозгом летательного аппарата и сможет обеспечивать активное и непрерывное изменение траектории во время полёта», – предложил помощник.
– Прекрасно! Добавляем! – согласился Лебедев, а затем ещё более детально развил предложенную мысль: – Для реактивной артиллерии это означает, что быстрота и точность производимых вычислений уже позволяют ставить вопрос о создании устройств управления реактивными снарядами для точного поражения цели.
– Каким же путём? – спросил помощник. – Если у меня возник такой вопрос, то и у читающих ваше письмо возникнет. Надо заранее дать ответ на него.
– Согласен! – ответил Лебедев. – Добавляем: «Путём непрерывного решения задачи встречи в процессе полёта управляемого реактивного снаряда и внесения корректив в траекторию его полёта».
– Вот теперь понятно, – произнёс помощник. – Значит, полёт теперь становится управляемым даже в том случае, если на борту человека нет! Для этого и нужда электронно-вычислительная машина!
Собственно, 1951 год и следует считать началом эры Интернета. Именно тогда впервые в мире советский учёный Сергей Лебедев изложил принципы удалённой связи компьютеров и обмен ими данными. США обратятся к постановке этой задачи лишь несколько лет спустя.
* * *
Надо отдать ей должное, американская синагога, привыкшая поджигать страны и континенты, не потеряла преступной хватки и в сытое послевоенное время. Несмотря на то, что американцы, впервые за много лет отъевшись на заказах с фронтов Второй мировой войны, стали страдать ожирением, хорошо организованная синагога всё-таки смогла и в этот раз разжечь истерию войны в дружественных Советам США.
Одинаковые и по-восточному чернявые журналисты, одинаково и по-восточному ненавидящие всех, кроме себя, распалили в американцах такую ненависть к советским людям, что дело стало близиться к новой войне.
На страницах американских изданий появились подробные схемы нападения на СССР и планы нанесения ядерных ударов. Сионистский журнал «Collier's, появившийся в свет 27 октября 1951 года, опубликовал полный план развития войны США против СССР.
Безмерно разжиревшие на оказании помощи воевавшему Советскому Союзу, янки рисовали такие схемы войны, в которых они побеждали русских и оккупировали СССР уже в наступающем 1952 году. И, надо заметить, забегая вперёд, продолжили это действо вплоть до 1960 года.
* * *
– Английская наиболее успешная вычислительная машина называется LEO-1 (3), – произнёс Антон, не отвлекаясь от сеанса реконструкции. – Этот компьютер интересен уже тем, что в состав команды его разработчиков входили Эдвард Ленартс и Маргарет Робертс.
– Чем они знамениты? – удивилась Майя.
– Первый в последствие стал одним из разработчиков общеизвестного Интернета. Вторая – превратилась в полусумасшедшего британского министра по имени Маргарет Тэтчер.
– Понятно, – протянула девушка. – Ноги всегда растут откуда-то.
– Работа над этим компьютером началась в 1949 году, – продолжил Антон. – Команда единомышленников получила основу для создания работающего компьютера, а также поддержку Кембриджского университета.
Маргарет Тэтчер тогда носила фамилию Робертс. Буквально на каждом перекрёстке Маргарет заставляла случайных прохожих выслушивать её плаксивую историю о невыносимом детстве, проведённом в семье бакалейщика, и о том, что в одной из двух бакалейных лавок она и жила. Люди жалели милую девочку и помогали ей.
Но Маргарет давно уже не нуждалась в помощи. Она умело манипулировала слушателями и доверчивыми англичанами. Рассказывая свои бакалейные байки, она мило забывала упомянуть о том, что в период с 1945 по 1946 год её отец-бакалейщик являлся мэром Грэнтема. Только в 1950 году он ушёл на покой, когда складывать фунты уже стало некуда.
– Свою любимую дочь Маргарет бакалейный мэр умело устроил в Оксфордский университет, – произнёс Антон, подняв вверх указательный палец. – Причём не за свой счёт, а за счёт университета. Который за ранее оказанную мэром услугу теперь выплачивал его дочери стипендию.
– Примитивная коррупция, – прокомментировала Майя.
– Не совсем, – возразил Антон. – В Оксфорде Маргарет занималась как раз теми самыми ртутными трубками и рентгеноструктурным анализом. Но это была не единственная её деятельность в стенах уважаемого университета.
Главным, что осуществляла ушлая химичка, было то, что Маргарет Робертс уже в 1946 году, то есть когда её отец был ещё мэром, стала председателем Ассоциации Консервативной партии Оксфордского университета. В 1948 году Маргарет уже участвовала на политической конференции в качестве представителя Консервативной ассоциации выпускников университета. А в январе 1951 года Маргарет была избрана кандидатом и включена в избирательный список кандидатов от Консервативной партии.
– Получается, что всё было спланировано? – спросила Майя. – Только при сращивании капитала и политики в те годы мог появиться продукт? Ведь Маргарет уже не была учёным, она была политиком.
– Да. И такой член команде разработчиков LEO-1 был, безусловно, очень необходим, – согласился Антон. – Это были не только связи с руководством стремительно пошедшего на контакт Кембриджского университета, но и связи по финансовой части. Теперь не нужно было ломать голову и искать пути оплаты услуг лоббистов – всё уже было налажено матёрыми «бакалейщиками».
При такой поддержке 17 ноября 1951 года компьютер LEO-1 выполнил своё первое коммерческое приложение. Машина предназначалась для расчёта цен, но затем её роль расширили до расчёта зарплаты сотрудников, учёта товаров и других задач.
Никаких космических амбиций у LEO-1 не было.
* * *
Тем временем, народ СССР, всего шесть лет назад победивший Гитлера, не знал, что теперь с ним воюют США.
Советский народ мощными темпами создавал свою вычислительную технику, понимая, что она уже в самое ближайшее время станет главным орудием на пути достижения государственного успеха.
Не обращавшие на истерию США никакого внимания, советские руководители всё же подложили некошерную свинью американским раввинам. Точно на рождество Христово, то есть 25 декабря 1951 года, после успешного проведения испытаний Советский Союз приступил к регулярной эксплуатации машины МЭСМ (4).
МЭСМ находилась в Киеве, а под Москвой в этом же месяце запустили другую «Автоматическую цифровую вычислительную машину» – М-1. Советское государство применяло эту машину не для расчёта роста цен, а для решения задач ядерных исследований в институте Курчатова.
Эхо волны гнусавого негодования докатилось и до ушей Сталина.
Разведка докладывала, что поток мигрантов, приезжавших под разными предлогами в СССР, позволял США проводить в Советах свою разрушительную линию.
– Большинство шпионов пользуется каналами журналистики и науки, – сообщали докладные записки. – И, если засланные «учёные» опасны на предмет воровства и саботажа, то «журналисты» несут более серьёзную опасность. Они имеют допуск к средствам массовой информации, через которые могут транслировать самые негативные вбросы.
На появление советского компьютера МЭСМ Штаты ответили психической активностью своих агентов. В очаге американского влияния в России – «Литературной газете» – за поручение взялись со всей своей продажной ответственностью.
И уже утром 5-го апреля 1952 года откровенно слабый журналист с откровенно «избранной» фамилией Ярошевский, взяв свежий номер «Литгазеты» и явно выпендриваясь перед коллегами, вслух дочитывал свой обличительный пасквиль:
– В судорожных попытках реализовать свои агрессивные замыслы американский империализм бросает на карту всё – бомбы, чумных блох и философствующих невежд. Усилиями последних и сфабрикована кибернетика – лжетеория, предельно враждебная народу и науке.
Космополитические товарищи рукоплескали убийце кибернетики. И было совершенно не понятно, как всего за семь лет эти людишки докатились до того, что плевали на патриотические интересы своего государства? И плевали не только сиюминутно, но и на века.
Крикливо обернув истоки кибернетики в фольгу американского империализма, ярошевские настойчиво вбивали в головы обывателей очередную историческую фальсификацию. По их писулькам получалось, что Советский Союз, уже обладающий своими вычислительными машинами, получил эти технологии от США, у которых таких машин не было.
Главный редактор «Литгазеты», Кирилл (5) Симонов смотрел на заразившуюся американизмом часть диаспоры и близоруко не понимал сложившейся ситуации. У него никак не получалось охватить проблему, с одного конца которой двадцать миллионов советских людей, погибших за Родину, а с другого конца кучка горластых и безмозглых идиотов, воющих о космополитизме на ещё не поросших многолетними травами могилах.
– Кибернетика – «наука» мракобесов, – дочитал Ярошевский и в чувстве переполняющей гордости выпучил глаза.
«Зачем я пошёл у них на поводу? – вздохнул Симонов. – Всё равно не разбираюсь ни в физике, ни в математике. А вдруг кибернетика – это то, что сейчас нужно для СССР?»
Талантливый писатель, Кирилл Симонов, как и Иван Ефремов, всегда подбирал жён на ступеньках синагоги. И эта стратегия с одной стороны, принесла ему возможность массово публиковаться и стать-таки писателем, а с другой – попасть в сети жены-космополитки.
Пока писатель раздумывал над последствиями своего безответствия, советские математики получили изрядный пинок в спину, отчего настроение гоняться с США в области создания вычислительных машин заметно поубавилось.
В Штаты полетели доносы, что, мол, советский научный корпус деморализован усилиями выдающихся журналистов и писателей. И затем в документе пестрели имена особо отличившихся. Среди них по какой-то уже установившейся традиции не было ни одного русского.
* * *
– Успешная антисоветская деятельность, осуществляемая космополитами в СССР, вселила новую уверенность в американских заказчиков, – прокомментировал Антон. – Уже в июне 1952 года маккартистами был принят билль Маккарэна – Уолтера. Он ограничивал миграцию.
– И что? – удивилась Майя. – Маккартисты всерьёз считали, что собственные необразованные силы и те учёные, которые были захвачены в качестве военных трофеев в Германии и некоторых других странах, смогут обеспечить США победу в любой научной гонке?
– Наверное, так и считали, – пожал плечами Антон. – Потому что ничего не смыслящий в созидательной деятельности генерал Эйзенхауэр сильно сблизился с Маккарти на почве карательных действий. Причём настолько сильно, что головы неугодных учёных полетели с плеч американского общества. Постепенно все усилия по интегрированию трофейных учёных в американское общество сошли на нет.
Более того, маккартизм был уже на грани того, чтобы стать официальным государственным курсом страны. Ещё в ходе своей предвыборной кампании президент Эйзенхауэр заявлял, что он поддерживает усилия, предпринятые сенатором Маккарти по «очистке правительства от коммунистов».
– Да, это было простое заигрывание с республиканцами! – улыбнулась Майя.
– Нет. Не было, – возразил Антон. – Проблема борьбы с коммунистами находилась в гораздо более глубоких пластах государственного строительства. Не все её понимали. Точнее, не понимали почти все.
– Для чего всё это делалось?
– Суть маккартизма этого периода в стратегии Эйзенхауэра сводилась к следующему. Нужно было любыми средствами разъединить общества, уже начавшие сливаться, – коммунистическое советское и капиталистическое американское, – ответил Антон. – В противном случае, ни о какой секретности в области стратегических военных программ не могло быть и речи.
Главной целью на данном этапе была сфера вычислительных машин. Она становилась не только новым мощным экономическим рынком, но и выводила военных на новые рубежи понимания современного оружия. В таких условиях разведка и секретность становились главными условиями достижения успеха.
Но простым людям это было объяснять ни к чему.
* * *
Осенью того же, 1952, года в СССР завершили разработку компьютера, который по принятому на тот момент правилу назвали «Быстродействующая электронно-счётная машина». Детищу дали аббревиатуру БЭСМ и первый порядковый номер.
Эта серия советских электронных вычислительных машин общего назначения предназначалась для решения широкого круга задач.
Разработка Института точной механики и вычислительной техники (6) АН СССР была построена на 5000 электронных ламп и имела быстродействие 8 – 10 тысяч операций в одну секунду.
– Система представления чисел в машине – двоичная с учётом порядков, – докладчик деловито представил аппарат высокой советской комиссии; потом посмотрел и понял, что сказанные слова не для всех членов комиссии оказались понятными; осознав свою ошибку, докладчик пояснил: – То есть в форме чисел с плавающей запятой. Количество разрядов для кода числа – 39. Цифровая часть числа – 32 разряда; знак числа – 1; порядок числа – 5 разрядов; знак порядка – 1 разряд. Диапазон чисел, с которыми оперирует машина, примерно от 10–9 до 10+9.
– Какова точность вычислений? – прозвучал серьёзный вопрос комиссии.
– Точность вычислений примерно 9 десятичных знаков, – не спасовал докладчик и продолжил: – Система команд – трёхадресная. Код операции – 6 разрядов; коды адресов – 3 указателя по 11 разрядов каждый, что позволяло адресовать 2048 ячеек памяти для операндов и результата. Регистры общего назначения отсутствуют.
Со стороны казалось, что человек несёт какую-то тарабарщину или, на худой конец, неизвестно с кем и непонятно на каком языке общается в ожидании специальных санитаров. Однако специалисты, знавшие этот «инопланетный» язык, понимали, что машина имеет параллельное 39-разрядное АЛУ с плавающей запятой. В систему её команд входят 9 арифметических операций, 8 операций передач кодов, 6 логических операций, 9 операций управления.
– Машина имеет общее поле памяти для команд и данных. Оно состоит из 2047 39-разрядных ячеек, – продолжал изъясняться ребусами докладчик. – Ячейка с номером 0 всегда возвращает машинный нуль. Специальный бит в поле кода команд позволял отключить нормализацию с плавающей точкой и выполнять адресную арифметику.
Как потом признались друг другу американские шпионы, присутствовавшие на этой «презентации», работать в таких условиях им ещё никогда не приходилось. И так трудности с русским языком оставляли довольно крупные дыры в американском понимании докладчика. А тут ещё и специальные термины, которые в мире знали-то всего два-три десятка человек.
Приходилось полагаться только на свойства своей памяти и буквально слёту заучивать сказанное докладчиком наизусть. Потом, когда услышанное было уже упаковано в донесения и отправлено в США на дешифровку, некоторые американские шпионы потратили много времени, чтобы самостоятельно вникнуть в значения заученных ранее фраз.
– Основное, – заканчивал в другом кабинете свой доклад главный конструктор БЭСМ-1 Сергей Алексеевич Лебедев. – Заключается в том, что эта машина позволяет учёным СССР производить расчёты сложных траекторий полёта, будь это снаряды или самолёты, и будь это космические летательные средства. Если на Земле можно откорректировать стрельбы и полёты, то космос ошибок не простит. Нужно будет сначала всё точно обсчитать и только затем отправлять космические корабли в полёт.
– Можем ли мы подготовить результаты для космического полёта так, чтобы нужные из них добавлять к следующей задаче? – спросил сотрудник военного ведомства.
– Да. Для этих целей есть внешняя память, – ответил Лебедев. – Она организована на магнитных барабанах.
– Какова её ёмкость?
– Два барабана по 5120 слов, – ответил Лебедев. – Есть ещё магнитные ленты. Четыре ленты по 30 000 слов. И это притом, что скорость обмена с барабаном составляет 800 чисел в секунду, а скорость записи-считывания с ленты – 400 чисел в секунду.
– Прекрасно, Сергей Алексеевич! – одобрительно закивал головой офицер. – Последний вопрос касается ввода и вывода.
– Первоначальный ввод программы и исходных данных осуществляется с перфоленты со скоростью 20 кодов в секунду, – добавил Лебедев. – Печать результата осуществляется на бумагу со скоростью до 20 чисел в секунду.
Коллеги по вычислительной технике, работавшие в подмосковном Специальном конструкторском бюро № 245, под руководством Базилевского выпустили семь цифровых вычислительных машин общего назначения «Стрела». Это была первая промышленная ЭВМ.
* * *
Изгнанный из IBM Говард Эйкен продолжил работу над созданием новых вычислительных машин. В 1952 году появилось его очередное детище – большой калькулятор по имени «Марк IV».
Фирма IBM, изгнавшая зазнавшегося Эйкена, в том же году выпустила свой первый большой компьютер. Он был устроен на лампах памяти. Это была коммерческая американская машина IBM 701. Её поставки начались уже в декабре 1952 года.
В машине в качестве памяти использовались не ртутные линии задержки, а запоминающие электронно-лучевые трубки. Это позволило ускорить считывание. Процессор IBM 701 отличался быстродействием: мог в секунду выполнять почти 17 тысяч сложений и вычитаний. Накопитель IBM на магнитной ленте на 8 миллионов байт тоже был очень хорошим.
Таким образом, к началу 1953 года СССР и США подошли с новыми серьёзными техническими достижениями. И той, и другой стране удалось освоить производство вычислительной техники, которая достигла примерно одинакового уровня.
Различия были, на первый взгляд, несущественными. Американские образцы были направлены на решение коммерческих проблем и стремились занять свою нишу среди товаров широкого пользования. Советские машины создавались лишь с одной целью – достичь высоких показателей в произведении расчётов. А на коммерческую сторону проблемы Советскому Союзу было, откровенно говоря, наплевать.
Примечания:
1. С 4 по 11 февраля 1945 года.
2. Научно Исследовательский Институт.
3. Lyons Electronic Office.
4. Малая электронная счётная машина.
5. Псевдоним – Константин Симонов; дан по библейской традиции.
6. Аббревиатура – ИТМ и ВТ.
Содержание:
Пролог. Градиент A <<< http://www.stihi.ru/2015/01/07/1352
Часть I. Дивергенция
Глава 1. Посев
Гнилое зерно
Спорынья
Глава 2. Золотые поля <<< http://www.stihi.ru/2015/01/08/1051
Олигарх и Лена
Ивановы алмазы
Урановое Ура!
Глава 3. Стальной оратай <<< http://www.stihi.ru/2015/02/03/186
Дружба Хисса
Ненависть Маккарти
Глава 4. Каинада <<< http://www.stihi.ru/2015/06/20/777
НЛОизация Эйзенхауэра
Ядовитая Роза
НЛО – в массы!
Соглядатаи
Инопланетарий <<< http://www.stihi.ru/2015/06/26/8373
Советский рост
Второй кусок Эйзенхауэра
Советская Луна <<< http://www.stihi.ru/2015/08/29/6210