Жарки Сибирские
Из сердца не извлечь…
Сборник стихотворений
Уважаемые авторы и читатели «Жарков Сибирских»!
Предлагаем Вашему вниманию наш новый проект – тематическую серию: серию «Т». В этой серии мы планируем публиковать произведения наших авторов, выбранные редакторами сайта и альманаха «Жарки Сибирские» по определённой тематике. Так, в настоящее время в нашей серии составляются коллективные сборники стихотворений «О Родине», «Стихи для детей и о детях», «Пейзажная лирика», «Стихи о любви» и другие.
В канун праздника Победы редактор нашего сайта и альманаха Галина Толмачева (Новосибирская область) публикует первый сборник серии «Т» под названием: «Из сердца не извлечь…». Все стихи в нём посвящены военной и армейской тематике.
Сергей Алимеев, Новосибирск
Офицер
http://www.sib-zharki.ru/portal/node/14257
Пусть лично для меня
Такое непривычно,
Пусть сам не испытал
Такого на веку,
Мне нравится твоя
Военная привычка
Подбрасывать ладонь
К литому козырьку.
Мне нравится твоя
Уверенная твёрдость,
Умение стоять
И в жизни, и в бою,
Мне нравится твоя
Оправданная гордость
За Родину свою,
За Армию свою.
Ты понял навсегда
Высокие законы
И совести людской,
И ратного труда.
И если на плечах –
Погоны,
Так погоны!
И, если честь, – везде,
И, если честь, – всегда!
Алексей Беляничев, Вологодская область
Всё для фронта! Всё для Победы!
http://www.stihi.ru/2009/10/29/7951
Моей бабушке Галине Макаровне посвящаю
Тихо трескает лучина,
Да поют сверчки.
Мамка, убаюкав сына,
Ткёт половики.
Старший – дремлет на полатях,
Дочки – на печи.
На рубахах да на платьях
Дыры. Хоть кричи!..
Стужа лезет в половицы.
Бьёт холсты станок.
Встрепенувшись, будто птица,
Зарыдал сынок.
– Не ори ты, золотушный! –
Вынимает грудь.
Тот уткнулся вмиг, послушный,
Чтобы вновь уснуть.
В измождённом женском теле
Нету молока…
Хлеб-то ведь – из жмыха ела!
Грудь сосёт… тоска!
Молоку откуда ж взяться…
Лес валила днём,
А как начало смеркаться
– К детушкам бегом…
И в отчаяньи рыдает:
– Где ж ты, любый муж!..
… Тот уж третий год таскает
Свой, солдатский гуж!..
Бабы, труженики тыла…
Силы нет грозней,
Чем та яростная сила
Русских матерей!
Юрий Беридзе, Москва
От и до
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material
от колыбели до шинели была не жизнь, а благодать…
потом учились умирать, хотя, конечно, не хотели…
и каждый день нам шел за три, но мог последним стать нежданно,
кровавым испятнав туманом небес афганский лазурит…
и нас везли (а свет не ближний) к последней взлетной полосе…
мы улетали насовсем не только из войны – из жизни…
и наши мамы ждали нас, чтоб нам беду свою проплакать
в одеждах, сотканных из мрака…
они их носят и сейчас…
Нина Борисова, Новосибирская область.
Памяти отца
Я в первый раз увидела отца,
Когда пришел с войны он в сорок пятом.
И не было прекрасней для меня лица,
Чем это, папино лицо – лицо солдата.
Он бабушку спросил: – Возьмете ночевать?
– Ой, нет, солдатик, в доме нет мужчины,
И стала как-то грузно оседать:
– А Боже ж мий! Це ты, моя дытына!
Ну, вот и дома! – тихо он сказал
И снял свою шинель устало,
– Какая дочка у меня, а я не знал!
Я, замерев от радости, стояла.
Семь долгих лет ждала его изба,
И даже половицы не скрипели,
А, стосковавшись по хозяйским сапогам,
Как громко, радостно они запели.
По улице мгновенно слух прошёл.
Как в праздник, все соседки ликовали:
– Ой, бабы, Мишка Жерелов пришёл,
Бежимте! – и со всех сторон бежали.
– Какой ты стал! Как возмужал, подрос! –
И на плече его рыдали и смеялись,
А на устах у всех один вопрос:
– Вы, Мишенька, с моим там не встречались?
Все гладили погоны на плечах,
Все трогали звенящие медали
И проливали слезы в три ручья,
Как будто с фронта своего встречали
Чуть сгорбившись, сидел он у стены,
Сложив на стол натруженные руки,
Как олицетворение страны,
Прошедшей через тяготы и муки.
А мы с подружками с печи, тайком,
Смотрели и, не понимая, удивлялись,
Как перед воином-фронтовиком
В земном поклоне женщины склонялись.
Памяти мамы
В войну у нас в Сибири не стреляли,
Но так же, как и наша вся страна,
Хоть дети и не все осознавали,
Мы полной мерой, до конца, узнали,
Что значит эта страшная война.
Не знаю, где брались у мамы силы,
Ведь семью – четверых – тянуть смогла.
Я помню, как она траву косила,
Зимой дрова из лесу привозила,
С коровой – силой тягловой была.
Я помню: вместе плуг они тащили,
От слабости качаясь на ходу,
Уже совсем без сил, остановились –
Вдруг ноги у обеих подкосились –
И повалились разом в борозду.
Корова обессилено лежала,
Боками запаленными дыша,
А рядом – мама билась и рыдала,
Всё исступленно к Зорьке припадала,
Как будто разрывалась в ней душа:
– Ой, Зорюшка, прости меня, родная,
Что загнала тебя по самый край.
Ты видишь, ведь и я совсем такая ж,
Не покидай, не вытяну одна я!
Открой глаза, открой, не умирай!
И тяжело, натужно поднимаясь,
Придавленные бременем войны,
Хрипя, бока друг другу подставляя,
Собрав последние остатки силы,
Шли вместе две страдалицы России –
Великие кормилицы страны.
Александр Бывшев, Орловская область
Ветеран
Он носил осколок возле сердца –
В память о проклятой той войне.
Никуда от прошлого не деться.
Продолжал он воевать во сне.
Вот опять упрямо лезут фрицы,
А вокруг клубами вьётся дым.
Злобой перекошенные лица.
Ничего, сейчас мы вам дадим!
Боль в груди – и в землю он уткнулся,
Пулею сражённый наповал...
Ветеран на утро не проснулся.
За окошком ветер бушевал.
Старец весь в отметинах металла
Ратный путь прошёл здесь до конца.
В воинстве небесном больше стало
В эту ночь на одного бойца.
Николай Губин, Липецк
Солдатская вдова
http://www.stihi.ru/2009/05/31/922
Ей много лет,
Уж не берут в больницу,
И собираясь к мужу в дальний путь,
Попросит медицинскую сестрицу,
Себя лицом к божничке повернуть,
На той божничке – светлая иконка,
Окошечком надежды манит в даль,
А рядом - фронтовая похоронка,
Да пулями пробитая медаль.
Липецк
2009 г
1945
http://www.stihi.ru/2009/05/25/4269
Конец войны.
Суровая Таганка
цветами и улыбками бурлит,
А у метро
"Прощание славянки"
Играет на гармошке инвалид,
И вслед мехам
потрепанной тальянки,
взлетают поминальные слова,
роняют слезы
гордые славянки,
и обнажает головы Москва.
Москва - Липецк
2005 г
Наталья Дурнева, Новосибирская область
Весной цветущей в сорок пятом…
http://www.stihi.ru/2011/04/28/4408
Весной цветущей, в сорок пятом,
Совсем покончено с войной.
Был мир добыт простым солдатом,
Но, Боже мой, какой ценой!
Четыре года длилась битва,
Четыре года - кровь рекой!
На миллионы - счёт убитых,
Да, и на раненых такой.
И тыщи вёрст солдат протопал,
Прошёл пешком он полстраны,
Прошёл пешком он пол-Европы -
Везде лежат его сыны.
Россия! Родина! Отчизна!
Они за это полегли.
Мир подарили нам и жизни,
Чтоб мы счастливо жить могли.
Неизмеримые потери
Мы принесли ей на алтарь.
Но наш солдат, в победу веря,
Закрыл военный календарь
Вот он - Великий День Победы!
И над рейхстагом красный флаг!
Спасибо вам, отцы и деды!
Повержен вами грозный враг!
Не заживут на сердце раны.
Поклон вам низкий, до земли!
Живите долго, ветераны,
Чтоб мы вам долг отдать могли.
Воспоминания солдата
http://www.stihi.ru/2011/04/28/4284
Гремела пушек канонада,
В атаку наша рота шла.
Высотку взять нам было надо
Где эта нечисть залегла.
То к ним, то к нам переходила
За день уже в который раз,
И артиллерия бомбила
Высотку эту битый час.
Земля горела под ногами,
Дым расстилался над горой,
На смертный бой мы шли с врагами.
И каждый павший был герой!
Сгорел закат - и только ночью
Была отбита высота.
Земля, изодранная в клочья,
Зияла, словно пустота.
Здесь полегли друзья-солдаты,
Не уступившие врагу,
За то, что им так было свято.
И я забыть их не могу.
Артур Ермилов, Ростовская область
Дед, с Днём Победы!
http://www.stihi.ru/2010/05/03/4339
Николаю Трофимовичу Ермилову -
солдату Великой Победы…
Здравствуй, дед!
У нас Весна,
Зацвели деревья...
Как ты там, на небесах,
Скоро ль Воскресенье?
Как там бабушка, поёт,
Как когда-то, песни?
Знаешь, вишня зацвела,
Что сажали вместе!
Речка наша уж не та,
Рыбы мало стало,
Деревянного моста
В прошлый год не стало...
Лодки нашей тоже нет,
Ускользнула в небо,
Ты встречай её там, дед,
Слышишь, с солью, с хлебом!
В этой лодке мы с тобой
Переплыли Время...
Светлой памяти во мне
Прорастает семя -
Вижу домик у реки,
Огородик, садик.
Яблонь белый сарафан,
Рядом виноградник!
И клубничный аромат,
И малины свежесть -
Вашу с бабушкой храню
И любовь, и нежность.
Запах мёда, пенье птиц
И цветов гирлянды,
И прохлады летней тень
Старенькой веранды.
Помню, как меня с собой
Брал ты на охоту,
В лес, за нашею рекой,
Каждую субботу!
Мотоцикл помню твой,
И ружьё двустволку...
Как водили вы меня
С бабушкой на ёлку!
Фотокарточку храню,
Где мы вечно вместе -
Дорогие вы мои,
Нет тех лет чудесней!
Помню, ты мне подарил
Все свои медали -
Как на солнышке они
Золотом блистали!!!
Слышишь, скоро праздник твой,
Скоро День Победы!
Поздравляю, от души,
Дорогой мой деда!
Обнимаю, мой родной,
Как когда-то в детстве,
Ведь от памяти своей
Никуда не деться...
Елена Ительсон, Санкт-Петербург
Метроном
http://www.stihi.ru/2010/10/12/1776
В блокадном Ленинграде, когда по Радио не шли передачи-в репродукторе работал метроном. Его слышали все Ленинградцы. Радио было включено у всех. Быстрый темп означал начало воздушной тревоги. Медленный - отбой тревоги. Когда в годы совершенно мирные, годы моего детства, по Ленинградскому Радио в перерыв (с 15.00 до 16.00) стал работать метроном - люди писали письма. Просили изменить звук. Они боялись этого звука. Но радио по привычке не выключали.
Это просто счётчик ритма-
Метроном.
Звук Блокады.
Ритм пощады
входит в дом.
Иногда бывает страшно
Слышать стук.
Это холод .
Это голод.
Смерти звук.
Это знак, что есть живые.
Звук в стене.
Это там, они больные
Верят мне.
Верят, что спасёт от смерти
Метроном.
Верят, что беда в конверте
Минет дом.
Верят, что наступит счастье
Навсегда.
Метроном-войны участник.
НИКОГДА.
(Никогда я не считала
Ритм с тобой.
Даже в щколе
Музыкальной
Отбивали ритм ногой
Или хлопали в ладоши,
Чтоб не слышать метроном).
Он стоял в шкафу как память
О Блокаде,
О Блокаде.
Облака тянули детство
За окном.
9.10.2010
Ольга Киевская, Новосибирск
Баллада о матери
http://www.stihi.ru/2010/09/16/6682
Сорок первый – год потерь и страха
Заревом кровавым пламенел…
Двух парней в растерзанных рубахах
Выводили утром на расстрел.
Первым шёл постарше, тёмно-русый,
Всё при нём: и силушка, и стать,
А за ним второй – пацан безусый,
Слишком юный, чтобы умирать.
Ну, а сзади, еле поспевая,
Семенила старенькая мать,
О пощаде немца умоляя.
«Найн, - твердил он важно, - растреляйт!"
«Нет! – она просила, - пожалейте,
Отмените казнь моих детей,
А взамен меня, меня убейте,
Но в живых оставьте сыновей!"
И ответил офицер ей чинно:
«Ладно, матка, одного спасайт.
А другого расстреляем сына.
Кто тебе милее? Выбирайт!»
Как в смертельной этой круговерти
Ей сберечь кого–нибудь суметь?
Если первенца спасёт от смерти,
То последыш – обречён на смерть.
Зарыдала мать, запричитала,
Вглядываясь в лица сыновей,
Будто бы и вправду выбирала,
Кто роднее, кто дороже ей?
Взгляд туда-сюда переводила...
О, не пожелаешь и врагу
Мук таких! Сынов перекрестила.
И призналась фрицу: «Не могу!»
Ну, а тот стоял, непробиваем,
С наслажденьем нюхая цветы:
«Помни, одного – мы убиваем,
А другого – убиваешь ты».
Старший, виновато улыбаясь,
Младшего к груди своей прижал:
«Брат, спасайся, ну, а я останусь, -
Я пожил, а ты не начинал».
Отозвался младший: «Нет, братишка,
Ты спасайся. Что тут выбирать?
У тебя – жена и ребятишки.
Я не жил, - не стоит начинать».
Тут учтиво немец молвил: «Битте, -
Отодвинул плачущую мать,
Отошёл подальше деловито
И махнул перчаткой, - расстреляйт!"
Ахнули два выстрела, и птицы
Разлетелись дробно в небеса.
Мать разжала мокрые ресницы,
На детей глядит во все глаза.
А они, обнявшись, как и прежде,
Спят свинцовым беспробудным сном, -
Две кровинки, две её надежды,
Два крыла, пошедшие на слом.
Мать безмолвно сердцем каменеет:
Уж не жить сыночкам, не цвести...
«Дура–матка, – поучает немец, -
Одного могла бы хоть спасти».
А она, баюкая их тихо,
Вытирала с губ сыновних кровь…
Вот такой, – убийственно великой, -
Может быть у Матери любовь.
Берта
Вины фашизму не избыть.
В октябрь скатывалось лето…
Ужели можно позабыть
Расстрел Долгиновского гетто*?
Пять тысяч душ там полегло,
Но двести - вырвалось от смерти.
А почему им повезло,
Ты обратись с вопросом к Берте.
Услышьте те, кто не палач.
Взгляните в прошлое, поверьте.
О, русские! Услышьте плач,
Несчастный плач еврейской Берты.
Она мала. Ей страшен лес.
И ей родители не рады.
Орущий ангел - сущий бес,
Угроза беглому отряду.
Необходима тишина,
Фашисты рядом. Берта плачет.
И то родителей вина,
Что дочка им чего - то значит!
В отряде целых двести душ…
А дочка плачет слишком громко.
И мать с отцом решили уж
Убить несчастного ребёнка.
Но спорили до хрипоты,
У речки дочку отпевали.
И с криком «Ты – давай!», «Нет - ты!»
Друг другу девочку бросали.
И дочка всё смогла понять.
Уж не любимица, а жертва.
«Не надо, мама, убивать,
Я жить хочу», – рыдала Берта.
И тут… явился политрук.
Безносой выдал он отсрочку
И вырвал из дрожащих рук
Родителей он кроху-дочку.
И нёс ребёнка в тишине,
Спасая от конца лихого,
И дочь притихла на спине
У Николая Киселёва.
Страдал от голода и ран,
Не допускал Костлявой пира
Простой советский партизан,
И Праведник народов мира.
Вины фашизму не избыть.
В октябрь скатывалось лето…
И мир не смеет позабыть
Расстрел Долгиновского гетто.
Пять тысяч душ там полегло,
Но двести вырвалось от смерти…
А почему им повезло,
Ты обратись с вопросом к Берте.
*) В гетто Долгиново (Белоруссия) к лету 1942 года было уничтожено 5000 евреев. Около 200 из них вывел через линию фронта партизан Николай Киселёв, за что был удостоен звания Праведника народов мира. Среди выживших - маленькая девочка Берта.
Война и Смерть
На ниве жизни зрели рядом
Все нации. Мой щедрый край,
Повыбило свинцовым градом
Людей поспевший урожай.
Сгребала жадно Смерть колосья,
Несла на мельницу Войны.
Зачем пожаловала гостья?
С избытком закрома полны.
Раскрошены и смяты судьбы,
Из муки – смолота мука,
Подругам сесть и отдохнуть бы,
Да не отстряпались пока.
Вдвоём приплясывали жутко
На кухне под бравурный марш.
Крутилась бойко мясорубка,
Выплёвывая смачно фарш.
Сначала ржавыми весами
Отмерили страданий вес,
Затем разбавили слезами
Они стряпни крутой замес.
Подстёгнутая, вспухла злоба.
От власти низменных дрожжей.
Ноздрилась будущая сдоба
Под зорким взглядом сторожей.
Вздыхая горестно, опара
Сползла на противень земли,
Старательно трудилась пара.
Аж слюни длинные текли!
Начинку уложили просто
В воронок ровные круги.
Тяп – ляп! Готовы для погоста
Кладбищенские пироги.
Одна – румяными руками
Их в жаркую бросала печь,
Другая – погремев костями,
Осталась выпечку стеречь.
Потом, давясь, они глотали
Лихого пиршества куски,
Вином кровавым заливали
В себе пожарище тоски.
Прожорливы. А всё им мало!
Но сытая сморила лень.
И Смерть усталая сказала:
«Ну, хватит. Завтра будет день».
Теснят пророческие клещи.
Тревожно времечко бежит.
Вы слышите? Война зловеще
Живые угли ворошит…
Николай Климкин, Курган
Орден Красной Звезды
Орден Красной звезды и медаль «За отвагу»
Протянул мне сосед чуть дрожащей рукой.
И заплакав, сказал: - Этот орден за Прагу,
А медаль получил я за то, что живой.
Я прошел всю войну от Москвы до Берлина,
Кашеварил, солдатушек кашей кормил,
Подвозил на коняжке снаряды и мины,
И России своей - верой правдой служил.
А теперь - я никто, отголосок Победы,
Я песчинка, я миг отгремевшей войны,
Сколько горюшка- горя я в жизни изведал,
Не жалея ни сил, ни себя для страны…
А награды - возьми, это наши награды,
И храни их сынок, чтобы память жила.
А когда я умру, крест поставь да ограду
Да сирень посади, чтоб весной расцвела.
Я недавно услышал рассказ…
Я недавно услышал рассказ,
Как под камнем, в лесу возле Буга,
Обнаружили противогаз
С документами Виктора Струга…
В сорок первом у Брестской стены
Он стоял до последнего вздоха,
И пробитый в начале войны
Партбилет он запрятал под мохом.
Пересылка, тюрьма, лагеря…
Три побега в течение года.
И нашивку пришили не зря,
А он жил, веря в черта и в Бога.
Он не рвался к стремящимся в рай,
Он бежал от погони в дверь ада.
Он бежал, словно в прятки играл,
Полосой, где свистели снаряды.
Вот траншея, последний бросок,
Впереди - каски с красной звездою,
И скатившись в горячий песок,
Прошептал: «Русь, я снова с тобою»...
Много жизней война унесла,
Разбросала могилы по свету.
Нет им, холмикам малым, числа,
Скорбным холмикам нашей планеты.
Пётр Корытко, Новосибирская область
Живая кровь
http://www.stihi.ru/2010/09/21/1655
История, услышанная 8.05.2005 года
из телепередачи о Дне Победы.
На фронте временно затишье.
В палаты перешли бои. –
Наполнен госпиталь. – И, слышно,
Средь выживших – не все свои.
Усталый врач вошёл в покои,
Глазами раненых обвёл,
Заметил: «Это что такое?» –
Во взгляде немца ужас цвёл
Надломленным чертополохом,
Истоптанным в пыли цветком…
«Осколок мины? Очень плохо.
На стол фашиста! Шнеллер! Ком!»
Хирург немедленно затеял
Переливание… В крови
Бинты, израненное тело…
Сумей, такого, оживи!
Но крепок немец. Улыбнулся
Кровавым сгустком на губах,
И тут внезапно встрепенулся,
А в беспокойном взгляде – страх:
«Герр доктор, битте… Кровь какая?
Камрад, арийскую бы мне…».
«Намного лучше есть, – вздыхая,
Сказал хирург. – В моей стране
В ходу иная – человечья,
Живая, русская!.. Тебе
Она понравится… И вечно
Ты будешь рад своей судьбе,
Что получил теперь людскую,
А не зверей-нацистов, кровь!»
И, новость услыхав такую,
Впервые ощутил любовь
Ариец гордый и надменный. –
Любовь к заботливым рукам.
И вновь в бреду забылся пленный,
«Братишка» русским мужикам.
Ледовое прибежище
Русские женщины, угнанные в рабство в Германию,
бросились навстречу нашему фронту по льду реки
Шпрее... Так повторилась история с тевтонскими
рыцарями, но...
И лёд весны 45-го тоже не выдержал.
На ломком льду не устоять.
В зигзагах трещин
судьба старается держать
бегущих женщин.
Они бегут. Россия - там,
за горизонтом,
где по сугробам и кустам
бежит за фронтом
холодный ветер... А мороз
трещит всё злее:
сковать старается невроз
и лёд на Шпрее...
Они бегут. Россия - там,
горит востоком.
Весне навстречу и цветам
бегут потоком.
А лёд трещит! Ещё чуть-чуть
бежать осталось...
Ах, этот бег в последний путь -
такая малость!..
...И пахнет воздухом сырым.
В реке - могила.
Вслед за дыханием вторым -
постель из ила.
А там - Россия! И восток
в заре рассветной!
На льду раскинулся платок
как знак заветный
далёкой Родины... Они
не добежали.
Тяжёлый плеск чужой волны
над снежной далью...
В конце войны
Мир - унылая концовка
самой бешеной войны:
на плечах висит винтовка,
в сердце - эхо тишины,
а в глазах - лучи печали,
искры боли и тоски...
Ордена бы не бренчали! -
разрывают на куски
память эти перезвоны!.. -
В лёгком шуме мирных дней
воскресают крики, стоны,
и становится больней,
чем тогда, в бою, на фронте,
под лавиною свинца
и в палате, "на ремонте"
в ожидании конца...
Владимир Лежнин, Томск
Два деда
http://www.stihi.ru/2005/11/29-159
Мои деды –
Моих две ладони пустых,
Оба деда мои за порогом…
Дед один –
В подмосковных просторах глухих,
Дед второй –
На уральских дорогах.
Первый дед –
В «сорок первый» шагнул и во прах…
Ни холма, ни штыка, ни воронки.
Дед второй –
Обожённым Берлином пропах,
Зря пришли на него похоронки.
Улыбнулась судьба!
Ухмыльнулась беда –
Слишком много кровавых отметин.
И на свежем холме – резеда, лебеда…
– Дед, а дед?!
Только ветер ответит.
Он уже далеко,
там, где первый лежит,
Не вернувшийся с дымного поля.
Будут деды во мне продолжаться и жить,
Отзываясь особою болью…
Анатолий Лемыш, Киев, Украина
Песенка о белых воронах
Нам не забыть, как сворой оголтелою,
Бросая в бой холеное хамьё,
На нашу небольшую стаю белую
Слеталось вороное вороньё.
Держали круговую оборону мы -
Не Бог весь кто, но все-таки бойцы!
Нам виделись еще неоперённые,
С белейшим пухом звонкие птенцы.
Нас было мало - больше было зрителей.
Мы были белы - всем чертям назло.
Но вот грозой, весёлой и живительной,
Воронью сотню временно смело.
И стало ясно всем - не зря старались мы,
И в птичьей стае все цвета равны!
Но отдышались мы, и увидали мы -
Кровавы наши перья и страшны!
Да, в шрамах мы - мы славно дело делали!
Но что-то примечаем невпопад:
Птенцы, что так любили перья белые,
Теперь на нас с усмешкою глядят.
Мы их растили - бережно, отчаянно,
Мы их кормили песнями с руки.
Теперь они, представьте, не прощают нам
Того, что не добили нас враги!
И с памятью короткой, с юным гонором
Они клюют с врагами заодно.
Приятно быть, наверно, белым вороном,-
Теперь, когда сие разрешено!
Их берегут, им подсыпают зёрнышки,
И их напевы не кровоточат.
Но всё нахальней серенькие пёрышки
Из оперенья белого торчат!
Евгений Лысенко, Крым
Сопливая пехота
Родился в мае до войны,
Друзья - чуть старше кто-то;
Играли вместе пацаны,
Сопливая пехота.
Игрушки: пушки, броневик,
И палка - как винтовка.
Военный помогал язык -
такая обстановка!
Снаряд для пушки - царь-горох -
В карманах мы носили.
Он пацанам в боях помог:
Фашистам им грозили.
От вишни косточкой стрелял
Из «трубки-пулемёта».
Бежали немцы в фатерлянд,
Гнала врагов пехота!
В атаку мчались босиком,
За нами пыль клубилась.
Нас на Берлин повёл "главком".
Победа всем явилась.
Отец живым пришёл с войны,
Потрогать дал медали,
Сказал: "Спасибо, пацаны,
Вы смело воевали!"
Михаил Мазуркевич, Санкт-Петербург
Медаль
http://www.stihi.ru/2004/01/23-654
Иные бойцы с гимнастерки
Медали в войну не снимали,
А войлок и пепел махорки
Металлу сиять помогали.
Коль дали - по месту в наличии,
Как скатка, пилотка, винтовка,
Какие на фронте отличия? –
Равняла всех смертушки бровка.
Остаться в живых - вот награда...
Бывало, что в огненном шквале
От пули, осколка снаряда
Спасал и щиточек медали.
Матвей Мамаев, 13 лет, Новосибирская область
Письмо ветерану
http://www.stihi.ru/2010/11/24/6669
"Добрый день, ветеран!
Как живёшь ты сейчас?
На войне много ран
Получил ты за нас.
Может быть, до сих пор
Ты в атаку идёшь…
Может быть, ты в печали, не знаю…
А потом ты приляжешь и тихо уснёшь,
Ожидая 9-е Мая.
А уснув, – вдруг – и взрывы, и дым,
И товарища стоны услышишь,
Что остался навеки совсем молодым,
Что так часто во снах своих видишь.
Вспомнишь лица друзей,
И окоп, и солдатскую кашу –
На душе сразу станет светлей:
Ты ж сражался за Родину нашу!
И берёза, конечно, приснится тебе
Со своей белоствольной красою,
И покажется вдруг: словно ты не во сне,
А товарищи рядом с тобою…
Светлана Митина-Конопляник, Архангельск
Солдатский медальон
http://www.stihi.ru/2010/04/25/1825
Как посланье далёких военных времён
На забытых карельских болотах
Следопытам попал на глаза медальон
С русой прядкой и крошечным фото.
Уголок порыжел: то ли ржа, то ли кровь...
А на снимке - девчонка в берете:
Чуть раскосы глаза и приподнята бровь,
И подписано: "Щукина Света".
А потом отыскался солдатский жетон,
Портсигар, оловянная ложка,-
И как будто ожил Иваницкий Антон -
Незнакомый российский Антошка.
Следопытам хвала! И великую весть
Сообщит областная газета.
Над заметкой всплакнет, коль придется прочесть,
Поседевшая Щукина Света.
До сих пор она письма Антона хранит
За окладом семейной иконы.-
Знать, сердца повязала, как вечная нить,
Заржавевшая цепь медальона.
Хлябь болот под ногами - как дЕвичий всхлип,
Стон распахнутой в прошлое дверцы...
И никто не забыт,
И никто не погиб,
Коль остался он
в любящем
сердце!
Юрий Мочалов, Новосибирская область
Ода шинели
http://www.stihi.ru/2011/02/23/9196
Зачем вы стыдитесь шинели,
Военной одежды своей?
Нет мягче солдатской постели
На ложе осенних полей.
В них деды в атаку ходили.
Вперёд! И ни шагу назад!
Под ними друзей хоронили
В могилах, без всяких наград.
А летом, бросая окопы,
Скатав, их несли на плечах,
Даруя народам Европы
Свободу и цвет кумача.
В Берлине, победу венчая
Салютом над вражьим гнездом,
Не спится солдатам ночами.
Их мысли всегда об одном.
Вернуться б домой на рассвете,
Обняться с любимой женой.
Заплачут от радости дети
Уткнувшись носами в сукно
Отцовской шинели в надежде
Примерить её поскорей.
Гордитесь, ребята, одеждой –
Военной одеждой своей!
Нашим защитникам
http://www.stihi.ru/2013/02/23/2379
У нас есть две достойных даты.
Под шелест боевых знамён
К нам возвращаются солдаты,
И даже те, кто без имён
Из-под суровых обелисков,
Кто отстоял свою страну
С последним автоматным диском.
Сегодня ИХ я помяну.
Александра Огневая, Киев, Украина
9 мая. За победу!
(Авторская песня)
Молча кружки наполнены,
хлеб раздал старшина...
Мы бы лучшее вспомнили,
да вмешалась война.
Так помянем, сердешные,
кто дожил до седин,
нашу юность, сгоревшую
в Свешне, в двадцать один.
* * * * *
Фриц скосил меня мAстерски:
горло...брюхо...бедро...
Спирт разбавленный, трассиром
выжигает нутро.
Худо печени сжавшейся,
но... до дна, так до дна!
Нет в войне воздержавшихся,
так как это - война.
В судьбах каждого третьего
вдоволь чёрных полос.
Нет ни Саньки Столетьева,
ни Галины Колосс...
Жизней счёт убедителен...
Ведь, во все времена:
нет в войне победителя,
так как это - война.
Вот и встретились. Встретили...
Чем ещё дорожить?
Скольких пуля приветила,
тех... что жить бы, да жить?
И как нЕ было больно б мне,
пью я каждой весной,
ЗА ПОБЕДУ НАД ВОЙНАМИ!
Ну, хотя б над одной.
Владимир Пеньков, Хабаровский край
Двадцать секунд
Ветер в лицо бьёт плетьми дождевыми,
душу тревожа в предутренний час,
двадцать секунд между нами и ними,
двадцать секунд, разделяющих нас.
Ноет под ложечкой, как-то протяжно,
холод противный щекочет живот.
Двадцать секунд, и кому-то отважно
броситься нужно атакой вперёд.
Сделать бы шаг… сил найти б хоть немного,
чтоб на глазах у других не сробеть,
двадцать секунд до надежды на Бога,
где помолиться так надо успеть.
Выстрел….. ракета….. плевки через плечи,
чьё-то ворчание, грязная речь,
жаром в лицо, как из доменной печи,
брус, у которого можно залечь.
Взрыв…… дикий крик, трескотня пулемёта,
кровь и вода заливают глаза,
жёлтые блики из вражьего ДОТа,
жуть добавляет атаке гроза.
Пули свистят: «Не мои, это точно,
та, для меня что, не будет слышна».
Дрожь уцепилась в шинель мою прочно,
как же солдатская доля страшна!
Сколько ж ещё подыматься и снова
падать на землю небритым лицом?
Всё не старо в этом мире, не ново,
и завершаемо должным концом.
Так же и утро пройдёт, непременно,
став для кого-то в свой срок роковым;
шаг, снова шаг, и вперёд, постепенно,
мы наступаем с дождём грозовым.
Двадцать секунд позади, а навстречу
чаши весов с грузом шансов моих.
День впереди, и, конечно же, вечер,
только дожить ещё нужно до них.
Сергей Прилуцкий, Алатырь, Чувашская республика
Листва моих солдат
http://sib-zharki.ru/portal/node/12906
Осенний листопад на плечи мне упал,
Теперь я офицер октябрьского толка.
Внезапно для себя командующим стал,
И не жалею о такой судьбе нисколько.
Листва моих солдат не ведает преград,
Земля на данный миг в атаке стала нашей.
И пусть то будет лишь опять моя игра,
Зато победа так изящна и блестяща.
Придём ещё не раз и завоюем вас.
Вы будете сходить с ума от удивленья.
Конечно нелегко войной идти подчас,
Огнём гореть и уходить потом в забвенье.
В промокшем даже дне не истребим сюжет,
Закончив этот бой, уйдём в места другие.
Оставили мы след, сменив вокруг паркет,
Оброк вам заменив одною ностальгией.
Геннадий Прохоров, Новосибирск
Лычки две да две медали…
http://www.stihi.ru/2011/01/29/7126
Лычки две да две медали -
За короткую судьбу
От щедрот высоких дали
Парню в цинковом гробу.
Плыл по храму сладкий ладан...
Не по возрасту седой
Всё грозил кому-то: "Гады",
Лейтенантик молодой.
Гроб дышал суровой тайной
Над притихшею толпой.
Выводил дьячок печально:
"Со святыми упокой..."
У стены шептались служки,
И с гвоздиками в руке
Тихо плакала старушка
В чёрном вязаном платке.
Оплывали воском свечи...
В мире, сотканном из грёз,
Сладко спал, обнявши вечность,
Всепрощающий Христос.
Александр Самодумов, Новосибирская область
Кумачовую кляксу осколок…
http://www.sib-zharki.ru/portal/node/14174
Кумачовую кляксу осколок
Выжал с сердца – к земле голова…
И замолкнул берёзовый колок,
За которым стояла Москва.
Танки ждали. В лесочке невнятно
Пропищала бездомная мышь.
Развернула машины обратно
Эта жуткая русская тишь.
Гул моторов – на запад – и тише.
Не успел он понять в том бою,
Что допел, только сам не услышал,
Лебединую песню свою.
Через час снег замёл краски боя,
Чуть подстыла под ним кровь-трава.
Он на запад лежал головою,
А за колком виднелась Москва.
Галина Толмачёва, Новосибирская область
Я не был на войне…
Нет-нет, я не был на войне,
Не умирал от пуль…
Ползла сестричка не ко мне
Предсмертный щупать пульс.
И не меня осколком, нет,
Задело в той войне,
И маме плакать много лет
Пришлось не обо мне…
А жаль друзей, что без отцов,
И маму жаль свою…
С войной столкнулся я лицом,
Хоть не бывал в бою.
Война… Однажды среди дня
Вдруг зарыдает мать.
И первый раз в «войнушку» я
Не захочу играть!
Укрывшись ночью с головой,
Заплачу в тишине…
И прошепчу: «Вернись, живой,
Ты нужен, папка, мне!»
Отца посмертная медаль,
Да фото на стене…
И мамы вечная печаль…
Вот – память о войне…
Ту боль, что нанесла война,
Из сердца не извлечь...
Опять на улице весна…
Давайте мир беречь!
Ты где-то есть
http://www.sib-zharki.ru/portal/node/12657
...Не все вернулись с т о й войны...
Ты где-то есть… Тебе б я рассказала
Всё то, что не успела до войны.
Составы возвратили на вокзалы
Не всех... не всех солдат моей страны...
Ты где-то есть! Моря не обмелели,
Туманов нет – прозрачен небосвод…
В жару и слякоть, в стужу и метели
Я жду тебя уже который год…
Ты где-то есть… Я верю с каждым вздохом –
Откроешь дверь… появишься вот-вот…
Проходит жизнь, сменяются эпохи...
Праправнуков – на целый хоровод;
Ты где-то есть! Но где так слишком долго?!
Как часто о тебе я вижу сны:
Идёшь ко мне, израненный осколком…
Ты – есть! Ты просто... не пришёл...с войны.
Ты где-то есть… Состарилась я, милый:
Морщин не счесть, седая голова.
Ты столько лет давал для жизни силы –
Найдись, молю, пока ещё жива...
Ты где-то есть… Тебе б я рассказала
Всё то, что не успела до войны.
Владимир Томский, Красноярский край
Вечный огонь
http://www.stihi.ru/2011/01/21/8019
Я не видел войны,
не шагал с автоматом
и победный салют
прогремел без меня.
Так родился мой долг
тем уставшим солдатам,
что легли отдыхать
навсегда у огня.
Тот не вечен огонь,
что осыпан цветами,
что горит день и ночь,
обрамлённый в гранит.
Вечен только лишь тот,
что, закованный в память,
обжигая слезой,
в твоём сердце горит.
Ни застывший в суровом
безмолвии камень,
ни парадных колонн
оркестровая медь,
только этот огонь,
не угасший с годами,
не позволит душе
твоей заледенеть.
Обелиски, цветы,
рядом внуки и деды,
воздух памятью будто
пропитан в тиши,
но чем дальше вперёд
от парада Победы,
тем быстрее назад
к охлажденью души.
Не спасёт нас Христос
и Аллах не поможет,
и от ада они
нас не смогут спасти,
и застонет душа
и остынет, быть может,
если сами тот путь
не сумеем найти.
Золотым божеством
всё святое порушив,
мы бедны для себя
и для жизни – враги.
Значит, надо спасать
от беды наши души,
добротой и теплом
возвращая долги!
Ефим Хазанов, Самара
Никто не мерил…
http://fil-i-gran.com/article/13/?c
Никто не мерил, сколько крови пролито
И груды тел загубленных не взвешивал,
Лишь плюсовал статистик к цифрам нолики
Да ложкой чай рассеянно помешивал.
Всё подсчитали точно математики,
Им – строки цифр, поэтам - эпитафии,
Упали в них бумажные солдатики
Без званий,
Без имён,
Без биографии.
Как сгинули?
Где были похоронены?
Лишь в кадрах,
Что "Мосфильмом" не раскрашены,
Из той, военной старой кинохроники,
Бегут они, солдатики бумажные.
Их лица некрасиво перекошены,
Их матюги на плёнках обезмолвлены,
И падают они не по-киношному,
Фильм черно-бел - и раны обескровлены.
…Солдаты, что вам цифры бесполезные?
В шести нолях статистика вчерашнего.
Вы всё-таки останетесь железными,
Простите внукам души их бумажные.
Крутили фильм
http://www.stihi.ru/2013/05/08/2709
Крутили фильм правдивый о войне.
Не пудренный редактором и не
Напичканный цензурною отравой,
А – правдой. Ужасающей, но правдой.
…Фильм был цветным, и с чёрного экрана
Клубился дым, и лиловели раны,
Зал кашлял и немел от дурноты.
Умело взрывом затыкались слоги,
Когда, держа оторванные ноги,
Солдаты матом раздирали рты.
С засохшей кровью на височной букле,
В стекляшках глаз, застывших, как на кукле,
Во рву лежала девочка, мертва.
И воплем мать над нею надрывалась –
Беспозвоночно, кукольно моталась,
В калачик тела билась голова.
Не в силах оторваться от экрана,
Где было так до жути не обманно,
Зал тоже воевал всей сотней тел.
Зал с женщиною воплем надрывался,
И мстить за куклу-девочку он рвался,
За ноги паренька он мстить хотел.
Погас экран. Пошли на выход люди.
Шли строго, тяжело – как ходят судьи,
И каждый молча думал о своём.
…Крутили этот фильм в начале мая.
Но я не знал, тот случай вспоминая,
Как пот и слёзы с пола вытирая,
Уборщица ворчала: «Ох, хамьё…»
Владислав Черкасов, Новосибирская область
Время
http://www.stihi.ru/2010/09/08/1746
Время безжалостно память стирает,
Прячет от нас имена.
Сколько столетий ещё будет ранить
Прошлая эта война!?
Много придумано строчек красивых,
Только какою ценой
Мы заплатили с тобою, Россия,
Дом покидая родной...
Давние выстрелы, дальние слёзы,
Страшных потерь адреса...
Нет у смертей удивительной прозы,
Кто бы о них ни писал!
Позарастали траншеи рубцами
В пепле военных дорог.
Ну, неужели мы близких списали,
Прошлый забыли урок!?
Это же наше, у каждого кто-то
Вечно останется там.
Блекнет у братских могил позолота,
Путь зарастает к крестам!
Вспомните снова, пройдите сначала
И ощутите вину:
Как на Майданеке детство кричало,
Смерть принимая в плену!
Как в лагерях миллионами судеб
Дым улетал в небеса.
Да неужели мы снова забудем
Боли своей голоса?
Вёсны придут в треугольных конвертах,
В залпах салютов в ночи.
То, что ещё о войне не допето,
Памятью в нас помолчит.
Встанем с тобою, колено преклоним
У поминальной плиты.
Здравствуй,
Победа,
мы любим и помним
Всех, кого видела ты!
Анатолий Чертенков, Ленинградская область
Монолог погибшего солдата
Я вернулся с войны в отчий дом как погибший за Родину.
Попрощаться с семьёй девять дней после смерти дано.
И калитку открыл. И колодец прошёл и смородину,
И дрожащими пальцами стукнул в родное окно.
Застонала изба. Пёс завыл за дощатым курятником.
В тот же миг зеркала повернулись к холодной стене.
И седой капитан, не стесняясь, начальство крыл матерно.
Бедолага не знал, как сказать старикам обо мне.
А потом я ушёл поклониться Престолу Господнему.
И Христос мне сказал:
– Выправь плечи. Ты – русский солдат!
Не пристало бранить пацанов, жизнь отдавших за Родину.
Убиенным в бою полагается белый наряд.
И открыли врата мне мои молчаливые ангелы,
Только старший спросил:
– Ты откудова будешь, сынок?
У французов есть Франция, у британцев есть Англия…
Я сказал: – Из России!..
И старец вздохнул и умолк.
Я рюкзак на плечо – и пошёл по дороге неведомой.
Позади горизонт – на Земле он всегда впереди.
И увидел свой взвод возле самого светлого терема.
И услышал: – Привет!
Ну чего рот открыл?.. Заходи.
Я рванул...
Побежал…
К лучшим людям из лучшего прошлого.
Сколько выпито слез – и совсем не по нашей вине.
И рассвет полыхнул. И захлопали звёзды в ладоши нам –
Взвод восполнил ряды. Только Мишка Стрельцов на войне.
Жизнь не выдала нам ничего, кроме рода и племени.
А судьба расшибала ещё не окрепшие лбы.
Мы учились стрелять – на любовь просто не было времени.
И несли тяжкий крест – класть друзей в именные гробы.
И погибшие мы,
но не павшие духом и совестью,
Собрались в тишине навсегда и на веки веков!
Я вернулся с войны рассказать взводу свежие новости
И приказ получил – доложить, как там Мишка Стрельцов.
Я вздохнул и сказал:
– Два раненья Стрельца не исправили:
Он такой же чудак – всё считает себя молодым.
Разреши, командир, нам с ребятами выпить за здравие,
Чтоб последний из нас на Земле был подольше живым!
Виктор Яценко, Бердск
Моя мама
http://www.stihi.ru/2010/09/12/5082
Я помню детства дни былые
Послевоенной тишины.
У мамы братья молодые
Не возвратилися с войны.
В наш дом пришли два пленных немца –
Войны прошедшей грустный след.
И предложили полотенце
В обмен прося у мамы хлеб.
Я затаился, наблюдая,
Что будет делать мать. Она
Дала им хлеб, слезу роняя,
А полотенце не взяла.
Я горд за мамино терпенье,
За то, что пересилив боль,
Она, не побывав в сраженьях,
С фашизмом выиграла бой.