Парадоксы ума, или что могут короли и чего не могут
Как это ни странно, Наполеон очень редко делал то, что хотел. Не странно: был умный, и поступал по уму, то есть делал всегда то, что надо. Отсюда все фразы про сердце политика в его голове и о чувстве, которое в его сердце уже будто бы не звучит. Звучит. Но погоды не делает. В сущности, Наполеон всю жизнь поступал по обстоятельствам - играл на них виртуозно, выжимал из них все до последнего, но - всегда вился по ним, а не рубил напролом. Тут свои возможности он видел слишком хорошо, и границы их ощущал прекрасно. Границы Наполеона - границы судьбы и сюжета, то есть пределы формы, меры, за которыми начинается бесформенность, но отнюдь не пределы слабости или недостатка. Может быть, судьба есть у каждого, но не каждый до нее дорастает - Наполеон в своей сидел прекрасно, или она на нем сидела, как мундир по фигуре - и он дорос до ее границ, потому так хорошо их и ощущал. В Лоди он почувствовал, что он может, и вплоть до Сен-Жан д'Акра ходил пьяный собой, так неожиданно свалившимся себе же в полное распоряжение. Почувствовал величину, а в Сен-Жан д'Акре понял, что кроме величины у судьбы есть и форма, причем довольно жесткая, за пределы которой выйти не будет возможности. Ударился о края и больше никогда в жизни чувству воли не давал - а смотрел умно на реальность, которая по его фантастическому уму раздвигалась до грани полной уж фантастики. Обычно уму приписывается трезвость - у него ум был не трезвый, а скакал, как пьяный дервиш, экстатический у него был ум, если можно так сказать. Все чувства он вобрал в себя, у Наполеона какое-то тотальное отсутствие чувств, копошение и шевеление которых в душе считается у человека обычным. Как-то он в чувствах не мелок - маленькие чувства, обычно сопровождающие жизнь, у него отсутствуют напрочь, как у старца-отшельника, как-то он не обижается, как-то не злится, как-то и не радуется - как будто его эго умерло и вообще не шевелится. Как-то он думает все о большом, и сразу за всех; и как-то чувствует тоже за всех, и всех чувствует, а на свои чувства у него как будто его же и не хватает. Впрочем, когда это Все его отпускает, в свободные, так сказать, минуты, он как-то чувствует и сам, и, как море у Мандельштама, мечтает о чем-нибудь махоньком - когда у большого уже не будет в нем нужды. Он вполне мог бы быть счастлив, и сажая капусту у себя на огороде - во всяком случае, так ему представляется. Ubicumque felix. Ему, вообще, многое представлялось - если ум у него скакал, то фантазия летала, уже ничем не сдерживаясь - нечто вроде воздушной разведки, мне сверху видно все - в том числе и то, куда уму своими ногами никак уже не дойти.
Наполеон в целом:
http://www.stihi.ru/2013/06/19/3027
http://www.stihi.ru/2013/06/19/3027
http://www.stihi.ru/2013/06/20/4502
http://www.stihi.ru/2013/06/22/4627
http://www.stihi.ru/2013/06/26/3203
http://www.stihi.ru/2013/06/29/3179
http://www.stihi.ru/2013/07/03/3079
http://www.stihi.ru/2013/07/13/5271
http://www.stihi.ru/2013/07/06/5030
http://www.stihi.ru/2013/07/17/3952
http://www.stihi.ru/2013/07/20/4535